Театр мистера Фэйса
Шрифт:
— Господь Боже, пошли мне памяти на лица людей!.. Память — это один из самых ценных Твоих Даров! — так просил Патрик, опустившись на коленях перед статуей Девы Марии. На теле ряса священника, на груди — золотой крест.
Диакон находился в комнатке площадью около пятидесяти квадратных футов. Наличие мягкой мебели (потрепанный диван и два кресла) и столик под скатертью указывали на то, что это гостиная. Однако культовая статуя, Библия и въевшийся в атмосферу запах церковных благовоний — превращали гостиную в часовню. На окне пожелтевшие от ладана занавески, на полу тощий ковёр, на стенах проржавевшие
— Ведь я верую, Господи!.. — страстно говорил Патрик, вперив взор в статую и молитвенно сложив пухлые ручки на груди. — Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium! [42]
Вики стояла перед дверью с номерком «16», на лестничной площадке четвёртого этажа, тиская в руках кейс. Прислушалась… Позвонила длинным нажатием кнопки… Снова прислушалась… Снизу послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался. И явно не один. Ангелочек настороженно покосилась туда — вниз… Кого там несёт, чёрт возьми! После всей этой смертоубийственной череды, что произошла на глазах шлюшки — в каждом звуке мерещится либо коп по её душу, либо убийца… Вики чуть не заплакала!.. Нет, так нельзя… Нельзя так себя настраивать, соберись, дорогая!
42
Верую во единого Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, видимого всего и невидимого (католический «Символ Веры», пер. с лат.). И далее по тексту слова оттуда же.
— Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum! — возглашал Патрик, поднимая глаза выше статуи — на распятие. — Et expecto resurrectionem mortuorum et vitam venturi saeculi!
Комнатку наполнил звук длинного дверного звонка. Он несколько заглушил молитву.
— Amen! — Патрик осенил себя крестом. Подумал, не вставая с колен. До вчерашнего дня дверной звонок воспринимался с радостью, в любом госте диакон видел письмо от Бога, на каждом лице стояла Его подпись. Прихожане, друзья, коллеги… Ныне же Патрик — фигурант уголовного дела о массовом расстреле полиции. А это требует, как минимум раздумья, прежде чем на дверной звонок отзываться…
Тишину вновь разрезал дверной звонок, уже немного другого тона. Короткий и яростный! Сразу же ещё и ещё… раз, два, три. Нетерпеливый до наглости!
Патрик вскочил с колен и заспешил к дверям…. Щёлкнул единственным замочком и открыл. Глазам предстали два самодовольных холёных лица.
— Отец Патрик? — безапелляционно спросил Грин.
— Да… — с паузой ответил служитель. — Только официального рукоположения ещё нет и… будет ли — неизвестно…
— Ты наверняка решишь эту проблему без нас, Патрик! — сиюминутно среагировал Циник. — И решишь удачно!
— Мы с коллегой в тебя верим! — с жаром покивал и Грин.
Патрик недоумённо нахмурился и… вдруг улыбнулся. На толстощёком лице, с наивными глазами, улыбка получилась крайне непосредственной и детской.
— Вы, правда, так думаете?
— Да, Патрик. Меня зовут Ллойд Циник, это Джексон Грин. Мы из ФБР и хотим с тобой немного побеседовать. Можно?
Задушевность агентов Бюро — та штука, которая открывает даже неоткрываемые
— Да-да, конечно! — воспрял диакон. — Заходите!..
Служитель шире открыл дверь и посторонился.
— Спасибо, — Циник прошел в полутёмный коридор.
Грин наклонился к диакону, повёл головой чуть назад. Шепнул, хихикнув:
— Тут к тебе сексапильная монахиня, Патрик. Не упускай такой шанс, священник! — Джексон глумливо подмигнул и вошёл следом за напарником.
Взору Патрика предстала юная монахиня, с кейсом в руке. Прежде заслонённая от служителя массивными телами ФБР-вцев. Вот и «письмо от Бога» получено, всё возвращается на круги своя… Диакон радушно улыбнулся:
— Добрый день, сестра. Зайдите тоже.
— Ой, нет-нет, Патрик! — Вики часто-часто покачала головой в отрицательном жесте. — Нет, нет и нет! Пожалуй… в другой раз. На сегодня с меня хватит…
Девушка торопливо поставила кейс под ноги служителю. Выпрямилась. С облегчением выдохнула:
— Вот, возьми, Патрик, — она чуть замялась. — И дай пятьдесят баксов на такси… если не жалко.
Душа — это хранилище совести, где много-много разной всячины, так уж устроен человек. Душа, как губка, впитывает все чувства и эмоции, что возникают вокруг нас и внутри нас. Иногда там нужно делать уборку, типа как в квартире. Раз в неделю — обычную, раз в месяц — генеральную… Такую уборку делает священник, исповедь и покаяние, короче… Как завершающий акт чудовищного театра!.. А агенты… — это залётные легавые, что расследуют какое-то дело на втором этаже, так совпало! Вики расслабилась и устало улыбнулась:
— Хотя… ты знаешь, Патрик, — монахиня подхватила кейс. — Я всё-таки зайду… раз приглашаешь.
Вики смущённо улыбнулась и зашла в квартиру. Диакон погасил недоумение, и подчинился Божьей воле, ниспославшей гостей. Прикрыл дверь и заспешил поудобней их расположить.
334 ДОЛЛАРА
Принц сидел на своей скамеечке, под пальмой, и меланхолично курил двадцатую (за последние два часа) сигарету. Дело было вечером: жара спала, а публика более не тревожила лорда назойливым вниманием. Интересная табличка лежала на земле, надписью вниз. Рядом валялись сценарные листки. Мистер бомж поднялся, тщательно затоптал окурок… сдвинул шляпу на затылок.
— Привет, чувак! — донеслось от магазина.
Принц повернулся и увидел Бэггара. Попрошайка стоял рядом с лавкой, преграждая путь какому-то сильно сутулому субъекту. Прохожий то ли порывался зайти в магазин, то ли только что оттуда вышел. Он сделал шаг вправо — Бэггар тоже шагнул вправо, затем ситуация с шажками была спроецирована на левую сторону. А ещё затем нигер заорал на всю улицу:
— Насыпь мне милосты-ик-ньки, чувак! Тогда пропущу!
Субъект жалобно взвизгнул, рысью обежал попрошайку и… бегом же бросился прочь. К красной водонапорной башне!
— Пока, чувак!.. — заржал Бэггар, маша ручкой. Нигер осмотрелся, под пальмой узрел принца, и, слегка пошатываясь — приблизился.
— Благодарю, что посторожил шляпу! — сказал он важно, дыхнув перегаром. — Это моя счастливая шляпа! Так-то. — Бэггар сдёрнул шляпу с головы аристократа. Нахлобучил её себе на затылок. — Опаньки! — с размаху бухнулся задом на тощую землицу под пальмой. Спросил с ленцой: — Всё пучком?
— Не очень, — в раздумье ответил принц. — И если б не эта шляпа, то я давно ушёл бы, поскольку мне здесь уже давно делать нечего…