Тебе только в Тамтоже и жить
Шрифт:
Больницы и полицейского участка в Фогбурде отродясь не водилось, как не было необходимости в залах суда или крупных развлекательных заведениях. Если жители заболевали, к ним приезжал доктор из соседнего поселения, или отправлялись к нему. То же и с чрезвычайными происшествиями, только ими занимались частные конторы сыщиков, а не государственные ищейки, в обязанности которых не входило приглядывать за тихим городком.
Поначалу парня ждала госпожа Пряник, матушкина близкая знакомая. Это была рыжеволосая торговка антиквариатом, хотя скорее рухлядью,
– Ты неправильно зашёл за калитку, - одёрнула она парня, наминая свои бугристые бока. Она была на две головы ниже Уилтона, однако своей грозной гримасой могла бы напугать даже дракона.
– Выйди и зайди ещё раз. Делай шаг с правой ноги, а не с левой. Вот так.
Пятый ребёнок Шенгиров слышал, что это какое-то психическое расстройство, хотя откуда ему знать? Госпожа Пряник не делала ничего, что вредило бы обществу, ведь повтор “правильных” действий не считался полноценным сумасшествием.
– Матушка пожелала… - парень уставился на каракули.
– Давай сюда, глупый, - женщина нетерпеливо выхватила бумажку и прочитала сама.
– О, те самые часы. Мы обсуждали с твоей мамой их изысканную гравировку.
– Да, точно.
Госпожа Пряник два раза переложила лист из одной руки в другую, прежде чем вернуть его. Уилтон невольно содрогнулся, и женщина почти с теплотой сказала ему:
– Замёрз что ли? На улице духота стоит.
Она подумала, что у парня отходняк. Наверняка много раз наблюдала схожее состояние у мужа, пока не сделалась вдовой.
Обсосав ноготь указательного пальца, женщина направилась в дом. Уилтон остался наедине с её скромным садом, в который его иногда приглашали подработать. Так то госпожа Пряник сама ухаживала за цветами, но иногда боль в пояснице не отпускала сутками.
Вернувшаяся госпожа Пряник протянула Уилтону часы. В них имелся один значительный изъян, который не понравился парню.
– Они же даже не ходят, - осмотрев позолоченный ободок и циферблат в центре, подметил парень. Какой прок от сломанных часов?
– Они служат в качестве украшения, как кольцо или подвеска. Разве тебе это понять?
– отмахнулась женщина.
– О, и вам привет от матушки, - вспомнил порядочный сын.
– О, и ей привет, конечно же.
Парень сунул часы в левый карман и порадовался, что одно поручение он выполнил.
– О, нет, ты ступил в зону отдыха Матильды!
Уилтон уже разворачивался, чтобы уйти, и этот вопль не внушил ему оптимизма. Он оглянулся и увидел, что каблуком ботинка случайно залез на выложенный из камней ободок вокруг керамического фламинго. Фигурка должна была украшать сад, хотя по словам женщины получалось, что фламинго тут просто нежился.
– Простите, - сказал Уилтон.
– Да что “простите”? Теперь лучше два раза повернись на этой ноге вокруг своей оси, не отходя далеко от фигурки, иначе… - впрочем, договаривать госпожа Пряник не стала. Наверное,
Парень пожал плечами и выполнил ритуальное кручение, попутно ненароком пнув фламинго мыском в клюв. Хозяйка ахнула и всплеснула руками, браня недотёпу.
– Но вы же сами сказали не отходить далеко. Я бы так или иначе задел его.
– Так второй ногой надо было меньше размахивать!
И не объяснишься. Уилтон ссутулил плечи и поторопился улизнуть от греха подальше, пока ему ещё каких просчётов не приписали, но грозный возглас госпожи Пряник пригвоздил к земле.
– И ты хочешь вот так сбежать?
– изумилась женщина, сводя брови к переносице.
– Тебе надо поставить фламинго на ноги. Если это сделаю я, выйдет… плохо.
Пятый ребёнок в семье послушно наклонился к розовой птице и установил её в центр каменного круга. Фигурка предательски завалилась на бок, из-за чего пришлось подкапывать землю, чтобы в следующий раз она удержалась. Вроде теперь всё правильно. Хозяйка больше не кричит и не угрожает высшими силами, значит, худшее позади.
– Я лучше сама открою!
– обогнав его, госпожа Пряник прильнула к калитке и два раза поднимала и опускала гвоздик в петельку.
– С левой ноги!
Удаляясь вверх по улице, Уилтон обернулся и увидел, что женщина пытается запереть калитку, но какие-то внутренние барьеры мешают ей, и она то открывает, то закрывает дверь, отсчитывая про себя удачное число.
Следующим пунктом в списке была обувная мастерская. Вчитавшись в закорючки, парень догадался, что речь шла о калошах отца. Один поворот налево мимо булочной, и вот в конце виднеется мастерская. Маленькая и хиленькая. Забрав калоши у ворчливого мастера, Уилтон проложил путь к третьему месту, размышляя о делах насущных.
Ему предстояло наведаться в дом Мартины Белетони. Богатая дамочка, жившая в трёхэтажном особняке с мужем и пятью слугами, прославилась тем, что не сама выезжала на приёмы, как большинство обитателей города, а созывала гостей к себе. Считала себя вправе выделиться на фоне других, хотя была далеко не самой зажиточной из здешних поселенцев. Работы со славой Мартина никогда не знавала, ведь источник доходов - это наследство покойного отца, успешного предпринимателя. Его компанию худо-бедно поддерживал господин Белетони, но в нынешнее время она не приносила больших денег.
Матушка отправила Уилтона передать Мартине письмо. Конечно, ведь нанять мальчика-почтальона дороже, чем впрячь сына. Ну, ладно, чего только не сделаешь для беременной женщины.
В гостях (ну, как в гостях - на пороге) у Мартины парень бывал всего раз, и единственное, что он запомнил с того примечательного дня, - это роскошный сад возле дома. Может, именно он и пробудил в его душе рвение ухаживать за цветами? Кто знает. За таким садом Уилтон не отказался бы присматривать. Правда, в нём нужды не было, так как у хозяев имелся личный садовник с опытом на порядок выше, чем у любителя из рода Шенгиров.