Техас-сити 47 года
Шрифт:
– Мне трудно поверить, они просто пока слабее тебя, но потом когда будут посильнее, припомнят все что ты с ними сделал.
– Чушь. Америка уважает силу и белые должны быть самой ведущей и сильной расой...
– Ты же русский и в России об этом даже не мыслил.
– Я отверженный русский, но я давно за границей и давно понял, как надо здесь бороться за свою судьбу...
– Хорошо... Борись, черт с тобой.
– А ты по-прежнему ни как не можешь оторваться от идеологии Маркса. Жаль, но я думаю, что время тебя все
Он уже на пороге повернулся ко мне.
– Нам домой звонила Катя, просила, чтобы ты связался с ней.
– Хорошо.
Катя встретила меня ласково. Она обняла, нежно целовала и мы так долго стояли перед раскрытыми дверями.
– Сегодня останешься у меня?
– спросила она.
– Останусь.
– Ты извини, знаешь, как неприятно быть все время одной. Наверно бог создал мужчину, чтобы сократить одиночество женщины.
– А я то думал, что бог нас создал для другого.
Она придавила пальцем мои губы.
– И для другого тоже.
Сегодня Эди как-то смотрит на меня совсем по другому.
– Русский, помнишь я у тебя брал деньги, возьми свои тридцать долларов, - говорит он, протягивая мне зелененькие.
– Что произошло, Эди?
– У тебя слишком сильные покровители, а я хочу жить.
– Причем здесь покровители?
– Бери, бери. Сегодня загружаем сухогруз "Кэри", ящики будем брать прямо из вагонов, состав стоит на седьмой ветке.
После этого обиженный начальник отваливает от меня. Кажется, в этом порту я совсем потерял друзей.
В мой погрузчик, не спрашивая моего разрешения, залезает знакомая фигура репортера, Джона Клинтона.
– Привет, Николай.
– Привет. Зачем пришел, не видишь, я работаю.
– Работай, я тебе мешать не буду, посижу только рядом и все.
Ковш погрузчика уже загрузили ящиками под завязку и машина натружено воя, тащит груз на пирс.
– Джон, зачем ты меня ославил в газете?
– Ты очень обиделся?
– Конечно.
– Ладно, я скажу. Это заказ. В городе все время идет открытая и закрытая борьба между кланами, группировками, дельцами. В ход идет все, от подлогов, убийств до компроматов. Мне приказали найти на тебя материал, я нашел.
– Но почему я?
– Господин Самохин слишком видная фигура в нашем городе и все то, что он делает, с кем водит дружбу, сразу попадает в поле зрения друзей и недругов. Вот ты и попался.
– Сейчас то ты зачем ко мне пришел?
Погрузчик встал перед группой докеров и они проворно стали стаскивать ящики с ковша.
– Видишь ли какое дело. В пуэрториканском квартале куклуксклановцы сожгли несколько домов, убили жителей. В нашей газете, как и в других, отделались небольшими заметками о несчастьях и жертвах возникших в результате пожаров. Заметь, о куклуксклановцах ни слова. Ходят слухи, что причиной нападения, явился
– Это слухи.
– Но ты здесь дрался с пуэрториканцами?
– Дрался.
– И кто кого?
– Я пока отделался порезом.
– А они, несколькими перекалеченными, которые очутились в больнице. Неплохо, для человека схватившимся с двадцатью отпетыми бандитами. Но почему ты дрался с ними, можешь сказать?
– Ты берешь интервью для новой статьи или хочешь просто узнать?
– Просто узнать, напечатать это в газете нельзя, во первых, хозяин не разрешит, а потом быть распятым на горящем кресте совсем не хочу.
– Не уж то господин Самохин такой страшный?
– Страшный. Я так, например, боюсь.
– Теперь послушай, Джон, я тоже не хочу раскрываться. Так что больше не задавай мне идиотских вопросов и не тяни из меня жилы...
– Ладно. Не буду.
В это время мне освободили погрузчик и я развернувшись, поехал за новой порцией ящиков.
– Останови здесь, - просит Джон.
Я торможу и он выпрыгивает из машины наружу. Так ничего и не сказав на прощание, Клинтон исчез за углом склада.
Смена кончилась. Работяги волнами выходили из ворот порта. Я иду один и мне чудится, что вокруг меня вакуум, ни одного прощально слова, ни одного приветствия. Перешел улицу и тут услышал клаксон автомобиля. Рядом остановился Форд, в раскрытое окно махал рукой Самохин.
– Николай, - крикнул он, - иди сюда.
Залезаю в его машину и она медленно пробивается через толпы рабочих подальше от порта. На заднем сиденье сидит здоровенный парень, который настороженно следит в окна. Через несколько перекрестков толпа рассосалась и Форд быстрей понесся по улицам.
– Знаешь куда едем?
– спрашивает Петр.
– Нет.
– Сегодня соревнования в клубе "Молодых львов", серьезное соревнование, на звание чемпиона юго-восточного побережья. Я хочу показать тебе какие здесь спортсмены и какие бешенные деньги гуляют на этих сборах.
– Ты даже меня не спрашиваешь, хочу ли я этого или нет...
– Я тебя просто пригласил. Кстати там будет Катя и тебе наверняка будет неудобно бросать девушку одну.
– Ну ты даешь... Я даже не переоделся и не пообедал.
– Это ерунда. Мы сейчас с тобой заедем в забегаловку, поедим, а по поводу одежды не стесняйся, в клубе шикарно не одеваются, есть оборванцы и похуже тебя.
– Успокоил называется. Пригласил девушку, а вот как одет неважно...
– Хорошо. Поедим, потом заедем к Самуэлю, там подберем тебе что-нибудь из одежды, полегче.
В большом зале клуба яркий свет прожекторов с трудом пробивает облако из табачного дыма. Все места и проходы забиты публикой. На ринге, симпатичная полураздетая девушка, бродит с рекламным плакатом о покупке самых лучших котлет на побережье. Наши места в пятом ряду. Катя уже здесь и дружески машет нам рукой.