Техник-ас
Шрифт:
– Ты это брось! Старшина велел искать партизан и установить с ними связь. И без самодеятельности.
– А на хрена вы сдались партизанам, такие красивые? – проговорил я, прячась за густой листвой кустарника и оставаясь для них невидимым.
От моего голоса они оба аж подпрыгнули и заозирались по сторонам. Один из этих двоих скинул винтовку с плеча и перехватил поудобнее.
– Кто здесь?
Его товарищ усиленно крутил головой и чуть не подпрыгивал от возбуждения.
– Товарищи, не стреляйте! Мы свои! Нам до партизан надо!
– Вы винтовочки-то на землю положите и пять шагов назад. И без глупостей.
Я для убедительности передёрнул затвор, чтобы он погромче клацнул.
Оба любителя
– Так я повторюсь: на хрена вы нужны партизанам? Какой от вас прок, кроме расхода патронов на ваш расстрел?
– А вы кто? – чуть слышно спросил тот, которого звали Серёга.
– Дед Пихто! – усмехнулся я. – И бабка у меня тоже Пихто. И внучка Пихто. Пихты мы. Фамилиё у нас такое.
– А мы это, – захлёбываясь, начал тот, что был для меня пока что безымянным, – мы из «Русской дружины». То есть мы раньше были в Красной армии, потом попали в плен, а потом сюда. Нам к партизанам надо. У нас сведения есть.
Он, забывшись, сделал пару шагов вперёд и резко остановился, увидев направленный прямо ему в лоб ствол снайперской винтовки. Намёк он понял и попятился обратно на своё место.
– То есть вы воевали против немцев, потом попали в плен и пошли служить тем же немцам? – хищно прищурился я. – Я ничего не перепутал?
Тот, что Серёга, начал тихонько, по миллиметру, смещаться за спину своего спутника.
– Даже не пытайся! – как из-под земли выросла у них за спиной Рита с автоматом. – И не оборачивайся!
– Ну так что с вами делать, граждане предатели?
Я пристально посмотрел им в глаза. Молодцы, взгляд не отвели.
– Да пристрелить их, товарищ майор, и всех делов. Время ещё на них тратить. – Молодец Рита, обозначила, кто есть кто.
Тот, имя которого я ещё не знал, весь как-то сдулся. Плечи его опустились, голова поникла. Он тяжело вздохнул и произнёс:
– Стреляйте, товарищи. Мы всё понимаем. Только дайте вначале рассказать, ради чего мы вас разыскивали.
Мы с Ритой развели этих двух кадров в разные стороны, и, пока она стерегла одного, я допрашивал другого. Вернее, даже не допрашивал, а выслушивал, потому что они оба старались выговориться по полной. Мне оставалось лишь задавать уточняющие вопросы.
От них я и узнал о том, что натворил расстрелянный нами эшелон на станции. Влетев на полной скорости, он на стрелке сошёл с рельсов и врезался в цистерны с топливом, сминая их и сам сминаясь в гармошку. Вагоны наползали один на другой, и тут разлитый бензин полыхнул. Почти сразу рванули детонировавшие снаряды и авиабомбы. Взрыв разметал остатки вагонов, и волной пылающего бензина накрыло эшелон, везущий к фронту солдат. Спастись почти никому не удалось. Стоящий там же на соседних путях состав с танками тоже весь искорёжило. Некоторые танки, в том числе и тяжёлые «тигры», восстановлению не подлежат.
Станция до сих пор не может работать в полном объёме. Смогли лишь пробросить одну ветку пути, да и ту временно. Водокачку, уничтоженную взрывом, пока не восстановили. В прилегающем посёлке действует комендантский час. Все посты усилены и выставлены дополнительные. Немцы прочесали все окрестности, но безрезультатно, и теперь срывают злобу на местных жителях, без лишних разговоров расстреливая и вешая всех, нарушивших комендантский час.
На усиление охраны из-под Жлобина, из деревни Красный Берег, перебросили ту самую «Русскую дружину», набранную из числа советских военнопленных. По словам Сергея и Николая (так звали второго), тех, кто искренне хотел служить немцам, были единицы. В основном туда шли для того, чтобы спастись от побоев и издевательств,
А вот от той части их рассказа, ради которой они и искали партизан, у меня буквально зашевелились волосы на голове [112] .
В самом начале войны немцы заняли крупную белорусскую деревню Красный Берег. Почти сразу в старой помещичьей усадьбе был оборудован военный госпиталь. Вскоре всем, кто умел, а главное, хотел думать, стало понятно, что блицкриг забуксовал, и война принимает затяжной характер. Количество раненых солдат и офицеров всё увеличивалось.
112
Всё написанное далее является реальной историей… страшной историей, которую забывать нельзя!
В конце сорок второго – начале сорок третьего года, после ряда поражений, остро встал вопрос о донорской крови, которой катастрофически не хватало. И тогда гитлеровцы нашли, как им показалось, идеальный выход из создавшегося положения. Они решили брать кровь у… детей. У детей тех самых славян, которых сами же считали неполноценной расой. Видимо, сильно прижало.
Рядом с госпиталем появился детский концентрационный лагерь, куда со всей округи свозили изъятых у родителей детей. Брали не всех, а только детей в возрасте восьми-четырнадцати лет: в этот период в организме ребёнка идёт гормональная перестройка, и кровь имеет самые сильные свойства.
При поступлении в лагерь детей осматривали на предмет заболеваний и делили на две группы. В первую отбирали детей с первой группой крови, у них забирали сразу всю кровь. Вторая группа предназначалась для многократного забора крови. Ещё часть детей отправлялись в другие госпитали, в том числе в Германию, в качестве живых резервуаров с донорской кровью.
Был разработан ужасающий, бесчеловечный и садистский способ добычи крови. Ребёнку вводили веществоантикоагулянт и подвешивали под мышки, сильно сжимая при этом грудную клетку для лучшего и более полного оттока крови. На ступнях делался глубокий надрез, либо глубоко срезалась кожа, либо ступни полностью ампутировались. Кровь стекала в специальные ёмкости и затем переливалась раненым немецким солдатам и офицерам.
Был ещё и другой, более «гуманный» способ. Добрые приветливые тёти в белых халатах клали ребёнка на специальный стол, руки просовывались в специальные отверстия, в вены втыкали иглы, после чего выкачивали всю кровь. При таком способе ребёнок просто засыпал. Навсегда. Трупы детей потом сжигали на костре [113] .
В охране и администрации детского концлагеря вместе с немцами служили и украинцы, и белорусы, и русские, перешедшие на службу к немцам. Они, стараясь выслужиться перед своими хозяевами, отличались особой жестокостью и безжалостностью, особенно выходцы из Западной Украины.
113
По данным историков, в детском донорском концлагере в деревне Красный Берег фашистскими нелюдями были зверски замучены 1975 детей. Удалось установить имена пятнадцати (!) из них. Из второй группы детей, у которых кровь брали многократно, выжили девять (!). Из первой группы не выжил никто (!). В 2007 году в деревне Красный Берег Жлобинского района Гомельской области республики Беларусь открыт мемориал «Памятник детям – жертвам Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.)». Всего в годы немецкой оккупации на территории Белоруссии было 16 (!) детских концентрационных лагерей. Все они были донорскими. Такое нельзя забывать! Такое нельзя прощать! Никогда! Никогда!