Текст ухватил себя за хвост

Сухих Анатолий

Чем больше народу играет, тем сигнал мощнее, более четкий и упорядоченный, аддитивность и принцип суперпозиций не наблюдаются, другие какие-то эффекты, кратные проявляться начинают.

Престидижитатор это отфиксировал уже неоднократно. Но пока нет воспроизводимости результатов. Впрочем, воспроизводимости вообще не обнаружено, обнаружено только какое-то взаимодействие. Элементы взаимодействия.

***

Вообще-то я всегда любил элемент абсурдятины. Вот должны были появиться инопланетяне –

они и появились. Это железная логика. Хотя, чего им тут делать то? Мы тут, понимаешь, мир спасаем, а они зачем? Только чтобы роман стал фантастическим? Или тоже мир спасать?

На халяву, в общем, прилетели, видно почувствовали чего-нибудь. Или интуиция. Хотя, какая у инопланетян может быть интуиция? – Они же зеленые.

Просто узнали, что у нас тут вона чего происходит. И прилетели. Погреться, так сказать. Почерпнуть забесплатно. Мы же с них плату не возьмем – пользуйтесь, сколько хотите, пока мы добрые. Халява пришла! А вот элемент абсурдятины я как-то и не обнаружил, хотя я ее очень и очень люблю. А еще я люблю, чтобы всем стало хорошо.

NoБольше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие.

Глава 2, в которой больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие

… Эпигон с ума сходящей в душу тьмы, оглянись – твоя на вздох отстала тень, разом выдохлась, и надо думать – мы, снова будем, снова люди – да не те. Город в саван, будто с барского плеча, снарядился, словно праздник новый год, спит надежда – про которую молчат, что-то шепчет нашим куклам кукловод. Рвётся в небо, рвётся надвое твой вой, за спиной прицельно время месит наст, берегись, ты очень нужен мне – живой, отстояли день, глядишь, и ночь не сдаст. Бьют осколочной молитвой в спину дни, где, куда ни посмотри, – случайный блюз бродит/бредит, и кому ни присягни – сгинут в сумерках, как не было – боюсь, нам придётся слишком долго умирать от бессмертия в сезон охоты, от – упоительной попытки жить вчера…

NoЛада Пузыревская

***

Вот оно как оказывается. Вениамин Николаевич с нашим Боссом однокашники оказывается. И даже вроде как когда-то большие друзья были. А еще, оказывается, Вениамин Николаевич – это тот, кто в офисе сидит. На фирме.

А на фирме сейчас полный караул. Вениамин Николаевич, наверное, догадывается, что у нас тут не всё просто, а его отцы командиры точно ни о чем не догадываются. И он им ничего сказать не может.

Потому что не знает. А если бы и знал, что бы он им сказал? Про крейсер, что ли? Про крейсер даже Босс пока точно не знает, только мы с Ириной и в теме немножко, может и еще где в мире есть кто, только нам об этом не ведомо.

И эти двадцать семь. Они, наверное, знают. Особенно если они это мы. Или наоборот мы это они. А вот кто из нас куклы суок, мы или они? Или вообще все куклы, но кто тогда кукловод?

***

Великих Охотников на мамонтов

чего-то давненько опять не появлялось. Они, эти Великие Охотники, наши предки, то есть, как бы определили героическую ментальность нашего социума, ну и другую, ленивую ментальность тоже.

В смысле Охотников-то много же было, когда мамонтов было много. Когда мамонты кончились, одни Охотники ушли на восток и стали как бы китайцы.

Другие Охотники ушли на запад и стали как бы немцы и прочие французы.

А те, которые не ушли, самые, значит, ленивые, это значит мы и есть, прямые потомки своих предков. И какое у нас героическое прошлое было, настоящее наше тоже и героическое и ленивое тоже. Что поделаешь, такие уж нам предки достались.

***

– Этого не может быть, – Света категорически отвергла предложенную концепцию. Сегодня я выступаю в роли и конферансье и тамады, да чего там, и гарсона и привратника тоже, обедаем мы вдвоем, и галантность моя простирается до неразумных пределов.

– У них же нет органов слуха, а значит, не могут они на твою дудочку так реагировать.

Это я про красных южноамериканских муравьев страшилкой развлекаю Свету, присочинив для красного словца, что шаманы ихние дудочкой умеют отводить беду от деревни.

– Может, может, вибрации же они вполне воспринимают, – врать, так уж до конца, – даже бактерий чумовых инфразвуком глушили, бух в колокола, и чума мимо, а тут муравьи – высокоорганизованное сообщество.

– А чего, давай попробуем по весне, магнитофон к муравейнику приладим – Света на ходу ловит и развивает идеи, – и репертуар соответствующий подберем, я вот думаю, от Моцарта у них яйценоскость должна повыситься, а хэви-металл им строить и жить помогает. Как и нам.

***

Музыка – это не более, чем сотрясение воздуха. Ничего, кроме сотрясения воздуха в музыке нет по определению. Это если мы рассматриваем музыку, как физический процесс. Как явление ментальное я музыку рассматривать не буду, и уж тем более не буду её рассматривать, как явление сакральное.

А дудочка у меня есть. Я сперва долго удивлялся, зачем мне дудочка. Пока однажды совершенно случайно не вспомнил про славный город Гаммельн.

Еще я люблю девушек. Точно-точно, всех их вместе соберу и вдоль по линии прибоя. Когда-нибудь. Для этого и дудочка. Можно было бы и еще каким-нибудь инструментов воспользоваться, роялем в кустах, например, но пусть будет дудочка.

Как-то она у меня больше смахивает на флейту пикколо. Это мне тоже нравится, тем более, в реале я флейту в руках не держал. Даже, если честно, вблизи не видел, только издалека. Из зрительного зала.

***

Каменистая вымощенная дорога через мой заколдованный лес ведёт до самого Тирлитоппена. Или не ведёт.

Я не знаю наверняка, знаю только то, что именно по этой дороге пришла Дюдюка. В этот самый Тирлитоппен я никогда не ходил, да и нынче.