Текст ухватил себя за хвост
Шрифт:
Они же откуда-то прилетели. Или не прилетели, а просто материализовались. И болтаются на орбите. А в присутствие ходить будет, наверное, не надо. Потому что незачем.
Всё что надо, оно как бы само сделается. В этом и хитрость седьмого технологического уровня. Потому что телефон придумали уже много много лет назад. И телеграф тоже. Почту еще раньше придумали, для того чтобы информацией обмениваться.
Почта – это такая информационная технология. Потому что ничего большого и полезного по почте не пошлешь. А если и пошлешь, то только что-нибудь маленькое
По телеграфу можно послать телеграмму. Или не посылать. А зачем, спрашивается, телеграмму посылать? Грузите апельсины бочками? Так ведь и ёжику понятно, что апельсины надо грузить бочками. Или ящиками.
Это если вообще есть какие-нибудь апельсины. Опять вы меня поняли. Потому что зачем человек на работу ходит? Чтобы деньги зарабатывать.
А если можно зарабатывать деньги не ходя на работу, то на работу можно и не ходить. Или ходить. Но не для того чтобы деньги зарабатывать. Только тогда это никакая не работа называться будет, потому что на работе люди работают. Работу.
Прямой в подбородок отбросил Штыря к стенке, по которой он медленно сполз на задницу.
– Ты чо, сука! Я же просто поговорить хотел!
– Вставай, жопу простудишь, – усмехнулся Макс миролюбиво, скорее даже дружелюбно. – Говори, только без этих словесных выкрутасов.
Реакция на резкий вопрос 'ты чо… к Светке пристал?' была мгновенной. Макс же не знал, что эти по-людски говорить не умеют. Но теперь будут знать, с кем и как можно разговаривать.
– Пойдем, бурбону налью, – Макс открыл дверь в забегаловку, пропуская отряхивающегося Штыря.
– Два бурбона, – хихикнул бармену, и взяв свой стакан уселся за столик. – Ну, говори, что хотел.
– Я ведь вот чего хотел узнать, – Толян, не отказавшийся от угощения и оценивший широкий жест и как бы компенсацию за моральный ущерб, потрогал подбородок, буркнув под нос неслышно – здоровый кабан.
– У тебя со Светкой серьёзно, или как? Она же наша, своя, то есть, если что, мы её в обиду не дадим.
– Ну-ну, – улыбнулся Макс своей добродушной металлургической улыбкой, – защитники, значит. Не дрейфь, у нас всё серьёзно, без дураков. На свадьбу придешь?
– Если позовёте.
– Да позовём, конечно, у вас тут деревня маленькая, всех звать придётся. А то, кого не позовёшь, обижаться будет, я этого не люблю.
– Ну, тогда в лесу поляну накрывать придётся, вон Боб поможет, если что, – Штырь кивнул на бармена, делавшего вид, что не слушает, хотя в этом помещении не слышать было просто невозможно, да и музычка еще не включена была, заведение только открывалось, и посетители еще не подтянулись. Макс и не думал с утра заправляться,
Штырь сам напросился, теперь вот придётся поддержать, приободрить чушонка, Светка же сказала, что они безобидные, просто не сдержался на невежливое, как сперва показалось, обращение, теперь-то понятно, что они по-другому просто не умеют разговаривать.
Иногда
В том смысле, что ведая, что творит, он, по сути, не ведает, что творит. Поэтому, практически всегда это перереализуется в вытворяет. Вероятно, меня больше интересуют телеологические вменения.
То есть неоднозначная прагматика. Наверное, так. Однако то, что какая-то продвинутая тусовка не смогла схавать, не означает, что не схавает пипл. Схавает.
И еще попросит. Потому что рассуждения строятся на постулате о неразрывной взаимосвязи и взаимопревращении трех основных составляющих мироздания: энергии, информации и вещества.
Вещество выступает в качестве носителя энергии и информации. Вместе с тем, энергия и информация сами по себе способны заметно изменять свойства вещества и материальных тел, включая реальные процессы, происходящие в живых организмах.
Из этого следует, что энергоинформационные свойства тесно связаны с физическими проявлениями материи: светом, звуком, слабыми электромагнитными полями. А пиплу этого прямо только и не хватает.
Вадим вышел из столовой и, прищурившись, посмотрел на садящееся солнце, которое пробивалось сквозь колючие еловые лапы. Ёлки росли сразу за стоянкой, забитой симпатичными японками, уж в японках-то Вадим знал толк – водительский стаж у него начинался почти с шести лет, именно тогда отец ему впервые руль доверил.
И он, сидя на коленях, и упираясь всем своим маленьким весом, почти стоя на педалях газа и тормоза, ощутил, как она тронулась, и послушно начала движение, чутко реагируя на нажатие и отпускание, на поворот руля, на прижатие тормоза.
Восторг и ужас – вот как можно было назвать, то, что он тогда ощутил, и еще азарт, так хотелось еще и еще давнуть, рульнуть. В тринадцать он уже вполне самостоятельно разъезжал по дачному посёлку и под чутким руководством по лесным и полевым дорогам, вернее, направлениям – язык это дорогами назвать не поворачивается, особенно после автобанов, по которым тоже довелось прокатиться.
Права он получил на следующий день после совершеннолетия, добрые милиционеры разрешили ему сдавать и правила, да и вождение тоже, еще до достижения.
Всё сложилось, как в фантастическом сне. И работа. И квартирка. Босс выдал ключи, сказал – заселяйся. Подъёмные, типа дал. Светка ноутбук подарила, старенький, но в хорошем, как говорится, состоянии. Сразу и сеть подключилась.
Матушка-то как обрадовалась – вчера весь вечер с ней по скайпу протрепались, а то её уже военкомат начал тихонько терроризировать – пришлось объяснить ей, что типа неразбериха у них в танковых частях, никакого порядка.