Текст ухватил себя за хвост
Шрифт:
С вечера в голове мелькнула одна забавная мысль, и я как-то сразу решил, что ее надо подумать. Неторопливо так подумать, обстоятельно. Ни сигарета, ни кофе как-то не помогли, ускользнула мысль, потом, под утро уже, в дремоте полусонной, она, мысль эта, еще пару раз мелькнула ненавязчиво, но думать ее спросонья было лениво.
Именно поэтому, проснувшись по будильнику и замутив немудрёный завтрак, а попросту говоря, пока кофеварка пофыркивала, поджарив себе омлетик с луком и помидоркой,
А потому, бросай курить, вставай на лыжи! И если с первым посылом как то неясно, то второй я как раз и исполню. Носочки шерстяные, штанишки адидасные. Лыжи смазанные, на балконе уже пару недель скучают, вот я их и порадую прогулочкой, пробежечкой.
Лес вот он, рядом, лыжня накатанная, сперва пробежка для бодрости, пятерочку примерно, норму ГТО, почитай сдал. Теперь прогуляюсь тихонечко по целине нетронутой, обратно по своим же следам выйду. Бреду так себе, бреду неторопливо, следы беличьи и заячьи рассматриваю, снежок слегка порошит – не валит, а чуть-чуть летает, ветра в лесу нет, а есть красотень неописуемая.
Предчувствие гражданской войны. Была когда-то у одной из рок-групп такая песня. Рок – он потому и весьма популярен, что выражает, ну как это проще сказать, то чего у народа на уме. В смысле это как бы, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Рокеры – они как раз и выступают в роли этих 'вечно молодых, вечно пьяных'. И лепят, что нипопадя. В смысле выражают и отражают. За словом в карман не лезут. И в словарь не лезут. А лезут они на баррикады.
Ну это, чуть где баррикада – там и рокеры. А когда баррикад нет – тогда попса. В смысле шоу-бизнес. И профанация. Я думаю, профи – это не профессионализм, вернее не только профессионализм. Но и профанация. Профи построили Титаник, а ковчег построил дилетант. Так что мне гораздо ближе, да и как то роднее дилетанты.
Дилетанты спасут мир. Это если его понадобится спасать. Потому что профи не спасут. Потому что профаны они полные, эти профи, вот я чего хотел сказать. И шарлатаны. Потому что всё, что они делают, они делают за деньги. А дилетанты – по глупости. Ну, или из любознательности, что по сути одно и то же.
Думая таким образом свою мысль, неторопливо дошел до небольшой лужайки. Тут я никогда не был. Впрочем, я тут нигде никогда не был – первая это моя прогулка по окрестностям, и первые открытия. Вот тут, например, открыл руины.
Руины поросли мохом. Впрочем, руинами это назвать трудно – остатки какого-то недостроенного строения. Не то трансформаторной будки, не то часовенки, датировать останки мне трудно. Видно, что не первобытные строили, и ладно.
В глухомани, у черта на рогах, эта будка совсем непонятно кому нужна – ни дороги, ни тропинки даже, контуры стен, метров восемь квадратных ограничивающих – от стен остались каменные останки до уровня подоконников, которые тут угадывались только. Что там ниже, под снегом скрывается, угадать трудно, да и незачем. Ну есть, и есть. Зачем голову забивать?
Я отстегнул лыжи, зашел внутрь периметра. Сугробы у стен, в центре что-то вроде небольшой, неправильной формы, проталины.
Странно.
Зима для меня невыносима еще и потому, что невозможно добраться до земли, тот слой снега, который ее покрывает, не раскопать, а даже если и, то земля спит, на зиму она оставляет меня, бросает меня одного.
А хочется лечь и долго лежать на земле. Самое совершенное состояние человека – когда он лежит на земле и ни о чем не думает, просто вдыхает запахи и слушает звуки, иногда глядит в небо или на солнце. Тогда человек целен и счастлив.
Попробовать осчастливить себя на этой проталине? Нет уж, нет уж. Себе дороже. Раз нет никакой теплоцентрали, значит имеет место аномалия. Что я, идиот, запросто так в аномалию попадать? Её бы лентами по периметру обвязать, да знаков остерегающих развесить. А то идиот всё же найдётся, и что потом с этим идиотом станет? Я не знаю.
Похоже, то, что мы называем хаосом, это тоже миропорядок, но не наш, а параллельный, и, проникая в него, и его осознавая, мы участвуем в каком-то первичном или вторичном вселенском энергообмене.
Организуя хаос, мы вытягиваем из него энергию в наш миропорядок, пользуемся ей какое-то время в виде идей, истин, изобретений, технологий. Причем, чем более энергетически интеллектуально емкое произведение мы создали, тем больше становится энергетический потенциал нашего миропорядка, но и тем больше становится опасность, что хаос начнет отвоевывать энергию обратно, так же целенаправленно разрушая наш миропорядок.
Эта мысль мне самому в голову как-то не пришла, хотя вертелась уже давно, и смущала, сидела занозой, создавая ощущение дискомфорта, недосказанности.
– Автолюбитель стукнутый. Сделал полицейский разворот на мокрой дороге. Дерево увернуться не успело. Даже лонжерон увело. Сидит целыми днями в интернете, запчасти к своей тачке ищет. Лучше японского автопрома нет, говорит, ничего. От японцев то там уже ничего не осталось. Маринка сидит дома, жрать нечего, а он каждый месяц в свою тачку по две зарплаты вливает. Главное бы, смысл какой-то был, а так одни понты.
– На чем хоть зарабатывает?
– В том то и дело, что ничего не поймёшь. Темнила он известный. В прошлом году пару магазинчиков держал, наехали. Вроде разошелся полюбовно, но ушли магазинчики. Толи он должен, толи ему – там черт ногу сломит. Когда к нему ни придёшь – Маринку в дальнюю комнату, мне, говорит, с мужиками надо по делу. Барчик свой понтовый открывает, там у него всё бутылками заставлено, достаёт рюмочки, Хеннеси, сидим, беседуем. Раза три был, с интервалом в пару месяцев – так, похоже, мы с ним всё одну бутылку тянули. Наверное, к нему больше никто за полгода и не наведывался.