Телепат
Шрифт:
– Дайте, мне, пожалуйста, ключ от дверцы, а от зажигания оставьте у себя…
Куда я денусь без машины… все на полном серьезе… примите работу, готовьте к утру аванс… я пошел, посплю в машине.
Субботин прилег на заднем сидении. Напряжение этого нервного дня сказалось – отключился сразу же.
Проснулся около двух часов ночи, будто к нему кто-то прикоснулся.
Кругом тишина – ни души, темнота – фонари отключены для экономии. Иван Иванович побрел по главной дороге, фонариком нашел табличку «4-линия» и пошел в самый конец двухсотметровой дорожки.
Встал на
Пройдя, очень медленно, пять метров, Иван Иванович оглянулся и обомлел – за ним появилось бетонное полотно во всю ширину, от канавки до канавки, линии.
Утром в домике правления было тесно: пришли садоводы с четвертой и соседних линий. Все возбужденно обсуждали это чудо – за одну ночь корявая, с промоинами, бугорками дорожка превратилась в ровную, гладкую и прочную.
Все хотели такого же, но всех интересовало, кто это сделал, за чей счет,
сколько предстоит заплатить.
Дубцова и бухгалтер немедленно собрали правление. Надо было решить, если согласны, то как оплатить всю работу. Посчитали – с каждого садовода потребуется две тысячи. Несмотря на явную выгоду по расходам, единства не получилось, а уж о собрании и говорить нечего.
Марина Алексеевна решила не упускать такую заманчивую ситуацию. Она встретилась с Минченко Юрием Сергеевичем, пожалуй, с самым состоятельным садоводом. Имеющий в «Восходе» три участка, он ожидаемо для нее согласился дать взаймы без процентов сто тысяч, но потребовал расписку с обременением: в случае невозврата, покупает реально свободный участок за эту сумму. Сделка состоялась, так как была взаимовыгодна и для него и для садоводства.
Все сошлось – Субботин покрыл бетоном пятнадцать линий, это больше, чем договаривались, Минченко получил участок, все неизбежные проверки нейтрализованы его частным инвестированием и решением общего собрания о продажи ему земельного участка. Конечно, нарушение было установлено, все-таки участок стоил значительно дороже, но садоводство сэкономило еще больше.
Впрочем, из-за этой истории Дубцовой пришлось сложить с себя полномочия председателя, но была единодушно оставлена в правлении.
Разумеется, слухи быстро облетели регион. Каждый день приезжали из других садоводств, кооперативов и даже государственных дачных хозяйств. И уж, конечно не обошлось без частников, имеющих серьезные средства и жаждущие облагородить свои огромные фазенды качественно и по-быстрому.
Всех страждущих ждала неудача: некто Субботин Иван Иванович исчез бесследно. Автомашины с его номерами в базе ГАИ нет, просто гаишник у Литейного моста это не проверил: выбитый вдрызг из себя «антирадарным» водителем, лейтенант забыл сделать элементарную, примитивную вещь – «пробить» нарушителя.
В городе и области, как оказалось, Субботин не зарегистрирован. Несколько полных тезок к нему не имеют никакого отношения. Так и остались красивые бетонные дорожки памятью на многие годы об этом необъяснимом, обрастающим
Иван Иванович из таксофона у Финляндского вокзала позвонил Назаровой:
– Любовь Степановна, – голос его дрожал от волнения, но он продолжил. – Вам поступят деньги, сто тысяч рублей…
– Какие деньги, кто звонит, – как хорошо он знал эти металлические оттенки в ее голосе, когда она с порога, с первых слов ставила на место наглецов и шулеров. – Вы ошиблись номером!
– Нет, нет, не кладите трубку… это спонсорские для детского дома, купите два компьютера, а оставшиеся на лекарства, питание и замену устаревшей мебели…
Обнадежило, что Назарова слушала, не перебивая, но он не ошибся, зная, что таким образом она добывает дополнительную информацию, а потом положит трубку и обратится в милицию для установления номера звонящего телефона.
– Сюда не звоните, мы ни в чем не нуждаемся… но знайте, что об этом разговоре будут знать, кому следует…
– Любовь Степановна, деньги принесут вам через пять минут, так что не надо никуда обращаться… вы же понимаете, что это бессмысленно. Деньги заактируйте, как благотворительность от анонимного спонсора, ну вы знаете, как это бывает. И еще, если деньги передадите в РОНО или куда еще, то они никуда не дойдут. До свидания.
Субботин положил трубку, через полминуты набрал тот же номер и засмеялся короткие гудки – это то, в чем он не сомневался в своей маме Любе.
Действительно, через пять минут дверь ее кабинета открылась, мальчишка лет тринадцать положил на стол директора пухлый конверт и убежал.
Назарова растерялась от такой стремительности, уж слишком все быстро произошло. Посмотрела – точно, сто тысяч, пачка из сотенных. Никогда не брала взяток, хотя намеки от некоторых усыновителей были. Она понимала, что это не взятка, но все равно испугалась.
Инспектор РОНО Галина Аркадьевна успокоила ее просто и безапелляционно:
– Как положено, внебюджетные средства сдай в РОНО, распределим по детсадам.
Чего тут советоваться, сама знаешь – держись от таких подарков подальше.
– А если…
– Никаких если, жду через час.
Назарова, ожидая троллейбуса, проверила сумку – конверт на месте, но… пустой.
Вернулась в кабинет – конверт с той же пачкой. Да что же такое, жалобно подумала она, неужели крыша поехала, мистика какая-то. Вышла на улицу – все повторилось.
Выброшу эти проклятые деньги, решила она, нет, сожгу их… но затем, смирившись с фактурой, выслушав язвительные советы инспектора проверить психику, позвала завхоза и медсестру.
Составили акт, прикинули расходы на компьютеры, медикаменты, на замену стеллажей в медпункте, шкафов в кабинетах и кое-что по хозяйству.
Иван Иванович, придя домой, обнаружил экран на том же месте. Проверил – никаких посторонних следов в квартире.
На этот раз он, не спеша, осмотрел экран. Легкий, тонкий, полупрозрачный на свет, ничего внутри миллиметрового, не из стекла, материала нет. Он застыл в недоумении перед черным экраном, ожидая хоть каких-нибудь сигналов. И его услышали – на экране появилась картинка.