Телепат
Шрифт:
Напряжение внезапно прошло, наступила слабость во всем теле. Побрел к дивану, прилег и… уснул. Не слышал, как звякнул будильник, так как ночью, привычно нажал на кнопку звонка, поэтому вместо восьми встал в одиннадцать.
Обреченно осмотрел комнату, руки, ноги, провел ладонями по «бобрику».
– Все! Не Ваня я теперь, а Иван Иванович! – подумал Субботин, смирившись с таким ужасным превращением.
И только сейчас заметил в углу на маленьком столике экран компьютера…
…А в это время Назарова, как договаривались накануне, звонила в квартиру Вани. Надо
Мальчишка все-таки, может целый день не есть, сидеть за компьютером в детском доме. Но теперь-то его у него нет, а впереди военная служба, четкий распорядок, так что все наладится и с питанием тоже.
На звонок Ваня дверь не открывает. Неужели так крепко спит, удивилась Любовь Степановна, доставая ключи от квартиры.
Дома никого нет. Беспорядка нет, аккуратность детдомовцев известна. Правда, постель, как будто только что с нее встали. Никаких следов сборов.
Первая волна головной боли заставила женщину опуститься на стул. Что-то не так: рюкзачок на месте, курточка висит, кроссовки в прихожей, а самого-то нет. В ванной она уже смотрела – сухо. Не мог же парень уйти раздетый, на улице всего-то тринадцать градусов. Боль усилилась, трясущимися руками Любовь Степановна достала пенталгин, но не взяла в рот таблетку, пораженная мыслью – Ваня, ее Ванюша пропал!
Она сидела и полчаса ждала, не зная чего делать. Телефона в квартире не было.
Может он выскочил зачем-то, но не босиком же… или в тапочках… так нет же, вот они – около дивана…
Проглотив таблетку, не запивая, подождав, пока боль не затихла, Назарова стремительно вышла из квартиры. Жильцы соседних квартир и выше этажом ничего не видели и не слышали. С таксофона позвонила в милицию, скорую помощь – никакой информации с этого адреса не поступало, были какие-то задержанные, жертвы несчастных случаев, но никого похожего на Ваню среди них не было.
Зная парня больше чем кто-либо, его искреннее желание пройти военную службу, Назарова сразу же отбросила подленькую мысль, что Ваня таким путем сачканул от службы.
Чем же объяснить его исчезновение, похоже, добровольное, следов-то насилия никаких. Или все же его похитили, обманув, отравив, парализовав… Дикие, чудовищные предположения разрывали Любовь Степановну. Ожидать новостей и помощи неизвестно от кого и откуда не было сил, и она бросилась на его поиски.
В военкомате дежурный капитан связался с отделом призывников – там никаких сведений о Субботине не оказалось, кроме тех, что и так были известны Назаровой – сегодня он должен явиться на сборный пункт в Пушкин.
В Пушкине Любовь Степановна растерялась, увидев толпу людей: молодых парней с сумками и рюкзаками, матерей, провожающих своих сыновей на два года. Над людской массой стоял гул: смесь звуков весело возбужденных мальчишек, сдержанно тревожных напутствий родителей и прощальных обнадеживающих признаний подружек.
В этом круговороте и какофонии казалось ничего нельзя понять и узнать, но вскоре Назарова разобралась, что группы сконцентрировались
– Субботин Иван здесь?
Пробежав по алфавитному списку, ответил:
– Здесь он, мамаша, в списке.
– Но я его не вижу.
– А чего же не вместе пришли? Тут по списку двести десять ребят, да почти столько же провожающих… Ладно, сейчас покличем…
Прапорщик, с трудом перекрывая шум, крикнул в мегафон:
– Субботин, подойдите сюда! Субботин Иван Иванович!
Оглядев толпу, никак не отреагировавшую на его обращение, сказал:
– Нет его, такое бывает, один-два призывника не являются… последняя ночь с девчонкой… последний мальчишник на дорожку с перебором… появится, никуда не денется, не волнуйтесь.
И затем примитивно, по-солдатски, пошутил:
– Может вместо него на службу, у нас теперь военных женщин много. А вы, мамаша, в самом соку…, – и осекся, увидев в ее глазах тревогу.
Назарова махнула рукой:
– Да нет у него девочки и друзей близких нет.
Она вернулась в квартиру Вани. Потом пришла на работу, надеясь, что он приходил к ней или звонил. Весь день она из кабинета звонила в милицию районную и городскую, в справочную «скорой помощи», в больницы Центрального района. Безрезультатно.
…Иван Иванович постепенно пришел в себя и размышлял: что делать?
Он был уверен, что мама Люба ищет его, что вот он здесь, а там его нет. А может быть он и там. Тогда он не дома, а в армии.
Субботин решил, что увидеть маму и даже позвонить ей не сможет, иначе как объяснить произошедшее. У нее и так проблемы со здоровьем после того зверского избиения, а тут еще, черт знает, что может случиться.
Он не сразу заметил, что на экране компьютера мерцает зеленая точка. Но компьютера, как такого не было: нет процессора, клавиатуры, динамиков. Ничего нет, даже проводов никаких, питание отсутствует. Розетки тоже нет. И не монитор это, а просто экран, причем черный…
Внезапно на экране появился текст: «Надень шапку».
– Какую, – дрожащим голосом спросил он, смахнув со лба мгновенно выступившие от волнения капли пота.
– «Лежит за экраном».
Это оказалась бейсболка с каким-то рисунком над козырьком.
Субботин надел ее и растерянно, сбиваясь, хрипло спросил:
– Что происходит?… Кто объяснит мне?… Зачем все это?…
– «Контакт подтвержден».
– Какой контакт?… С кем?… Мне что, теперь все время носить эту шапку?
– «Не обязательно».
Зеленая точка погасла. Субботин тупо смотрел на экран, ничего не понимая.
Снял, снова надел бейсболку, опять снял – никакой реакции на экране.
Иван Иванович вышел из дома. В телефонной будке около парадной набрал детсадовский номер. Длинные гудки директорского телефона остановили его порыв.
Что он мог сказать Любовь Степановне? Как она воспримет его фантастические объяснения? Не убьет ли он ее своим превращением из юноши в матерого мужика?
Надо проверить ту, его первую квартиру, решил Субботин, садясь за руль.