Телесные повреждения

Этвуд Маргарет

Ренни чувствует себя спасенной.

— Вам надо присесть, — говорит Поль. Его рука все еще лежит у нее на локте, и он направляет ее к нескольким столикам, расположенным прямо перед рыночным входом, и сажает на ближайший к стене стул. Скромная вывеска сообщает, что это не просто столики, а кафе.

— Со мной все в порядке, — говорит Ренни.

— Нужно время, чтобы тело приспособилось к жаре. Поначалу, не стоит особенно бегать.

— Поверьте, я делала

это не специально.

— Параноидальная реакция на инородное, — констатирует Поль. — Поскольку вы не знаете, что опасно, а что нет, опасным кажется все. Мне все время приходилось с этим сталкиваться.

Он имеет в виду Восток, войну. Ренни чувствует, что он говорит с ней свысока.

— Это от цинги? — спрашивает она.

— Что?

— На ваших пиратских судах, — объясняет Ренни. — Лимоны.

Поль улыбается и говорит, что пойдет внутрь, закажет чего-нибудь выпить.

Это не просто рынок. Напротив кафе сооружена маленькая платформа: ящики из-под апельсинов сложены в два ряда и сверху огорожены. Пара юнцов, максимум пятнадцати-шестнадцати лет, разворачивают на двух шестах лозунг, красными буквами на простыне: ПРИНЦ МИРА. Ренни решает, что это какой-нибудь религиозный культ: Веселые бродяжки. Возродившиеся. Так что женщина в аэропорту в майке с Принцем Мира была не маньяком, а просто фанатиком. Она знала таких: в Грисвольде были свои крайности; женщины, которые считали употребление губной помады грехом. Еще ее мать, которая считала грехом ее неупотребление.

На краю платформы сидит человек, похоже, он здесь за старшего. Худой, с боцманскими усами; он наклоняется вперед, болтая ногами. Ренни обращает внимание на его сапоги для верховой езды, почти ковбойские, с высокими голенищами. Это первый человек из тех, которых она здесь увидела, носящий сапоги. Зачем это ему надо? Она мимолетом подумала о его ногах, затиснутых в жесткую кожу.

Она видит, что он на нее смотрит. Ренни немедленно отворачивается, но он встает и подходит к ней. Вблизи он похож на латиноамериканца.

«Что теперь?» — думает Ренни. Она решает, что он пытается ее снять, а она в ловушке, зажата между столиками и стеной. Она ожидает улыбки, приглашения, но ничего такого не происходит, он только хмурится ей в лицо, как бы пытаясь прочесть ее мысли или что-то ей внушить, и она наконец говорит:

— Я тут не одна.

— Вы прилетели вчера вечером на самолете? — спрашивает он.

Ренни говорит, да.

— Вы писательница?

Ренни удивляется его осведомленности.

Ответа он не ждет.

— Вы нам тут ни к чему, — говорит он.

Ренни слышала,

карибцы относятся к туристам враждебно, но такого яркого проявления никогда не видела. Она не знает, что сказать.

— Понаехали сюда, одни неприятности от вас, — цедит он.

Поль возвращается с двумя стаканами, наполненными чем-то коричневым.

— Казенный продукт, — говорит он ставя их на стол. — Что-нибудь не так?

Ренни рассказывает.

— Может, я оскорбляю чьи-нибудь религиозные чувства — спрашивает она.

— Это не религия, это политика, — отвечает Поль. — Хотя здесь это порою одно и то же.

— Принц Мира? — говорит Ренни. — Политика?

— Ну, его действительно зовут Принц, а тот, кого вы только что встретили это Мардсен. Он организует Кампанию, — Поль, похоже, не находит все это диким. — Это местная альтернатива коммунистам, вот они и всунули Мир, чтобы дела шли лучше.

Ренни пробует свой коричневый напиток.

— Что они туда намешали?

— Не спрашивайте, — отвечает Поль. — Это все, что у них есть. — Он откидывается в кресле, глядя не на нее, а прямо перед собой. — Они проводят выборы, первые, с тех пор, как убрались англичане. Сегодня будут толкать речи, все три партии, одна за другой. Принц, Доктор Минога, вон там его угол. Затем министр Юстиции. Он представляет Эллиса, который никогда не выходит из Дома. Одни говорят, потому что он всегда слишком пьян, другие, что он уже двадцать лет как помер, только никто этого не заметил.

— Доктор Минога? — спрашивает Ренни, вспоминая человека в самолете. Вряд ли найдется второй с таким именем.

— Рыбка, — ухмыляется Поль. — Они здесь используют картинки, это позволяет обойти неграмотность. Теперь повсюду подымают лозунги и знамена. ЭЛЛИС — КОРОЛЬ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЫБА. Все выглядит доморощенным, как в колледже на студенческих выборах.

— А волнения будут? — спрашивает Ренни.

— Вы имеете в виду, не тронут ли вас? Да, волнения будут. Нет, вас не тронут. Вы туристка. Вы вне этого.

Показался грузовик, он медленно пробивал себе дорогу в толпе; сзади шел человек в белой рубашке и зеркальных очках, рявкая что-то в толпу через трубу громкоговорителя. Ренни не может понять ни слова из того, что он говорит. К нему с боков примыкают два других человека, несущих плакаты с большими черными коронами. ЭЛЛИС — КОРОЛЬ.

— Министр Юстиции, — поясняет Поль.

— А что будет? — спрашивает она думая о том, дадут ли ей компенсацию за экскурсионный билет, если она уедет обратно, раньше срока.