Телесные повреждения
Шрифт:
— Что мы можем сделать? — шепотом спрашивает она у сидящей рядом Лоры.
— Понятия не имею. Я никогда раньше не была на похоронах.
— А долго это продлится?
— Всю ночь.
— За что? — плачет вдова.
— Пришло его время, — отвечает ей одна из женщин.
— Неправда, — подает голос Эльва, — среди нас есть предатель.
Нестройное волнение проходит среди женщин. Одна затягивает молитву:
Всеблагий Боже, ниспошли на нас СвоюРенни уже вся измаялась. В комнате жара, народу — не продохнуть, пахнет корицей, кофе, чем-то приторным, очень душно, воздух наэлектризован, на миг ей кажется, что она очутилась в Грисвольде, Ренни нестерпима эта мысль. От чего она умерла? От рака, милостью Божей… Что-то вроде этого они тогда говорили. Ренни встает, стараясь никому не мешать, и проскальзывает на крыльцо, на воздух, через спасительно открытую дверь.
Мужчины собрались на улице, они облепили бетонный выступ, огибающий дом. И пьют совсем не кофе. В тусклом свете фонаря поблескивает горлышко бутылки, ее передают из рук в руки. В глубине сада тоже толпится народ, у многих в руках факелы, голоса дрожат от возбуждения.
Поль тоже здесь, его лицо резко выделяется в смуглой толпе. Он замечает Ренни и тянет ее к себе, прижимая к стене.
— Тебе нужно быть в доме, с женщинами.
Ренни предпочитает не реагировать на этот выпад.
— Я там чуть не задохнулась. Что происходит?
— Пока ничего. Они ослеплены яростью. Минога уроженец Святой Агаты. Здесь почти вся его родня.
Кто-то выносит на крыльцо стул. Какой-то человек залезает на него и смотрит на обращенные к нему лица. Марсон. Голоса стихают.
— Кто его убил? — спрашивает Марсон.
— Эллис, — раздается чей-то голос, и люди начинают выкрикивать «Эллис, Эллис!»
— Иуда! — Марсон срывается на крик.
— Иуда! Иуда! — несется в ответ.
Марсон поднимает руки и гомон стихает.
— Доколе это будет продолжаться? Сколько еще нам терпеть? Сколько еще будет убитых? Минога был хороший человек. А мы так и будем сидеть сложа руки, пока нас не перебьют поодиночке, да? Что бы мы не просили, нам всегда отказывают. Пришло время пойти и взять все самим.
Одобрительные возгласы перерастают в разъяренный рев. Его вдруг раскалывает отчетливое восклицание «Разрушим Вавилон!» Темнота приходит в движение. Марсон нагибается, затем выпрямляется, в руках у него компактная автоматическая винтовка.
— Проклятье! — тихонько ругается Поль. — Предупреждал же, чтобы они этого не делали.
— Не делали чего? Что они намереваются делать? — у Ренни заколотилось сердце, она не может понять в чем дело. Массовое помешательство.
— У них очень мало оружия. Вот что. Необходимо найти Принца. Только он сможет остановить
— А если нет?
— Тогда ему придется возглавить их. — Поль отделился от стены. — Возвращайся домой.
— Я не знаю дороги. — Они садятся в джип.
— Лора знает.
— А как же ты?
— Не волнуйся. Со мной все будет хорошо.
Они пробираются задворками, неприметными улочками. Впереди идет Лора, за ней Ренни. Главное, считает Лора, ни с кем не столкнуться, не попасться никому на глаза.
Тропинки развезло от дождя, но они торопятся, идут, не разбирая дороги, тем более, что в такой темноте сложно что-нибудь разглядеть. Слабый свет из окон придорожных домишек освещает их путь. Дорога пустынна, вокруг ни души, основное действие разворачивается через пару улиц вниз, в направлении моря. Оттуда доносятся крики и звон разбитого стекла.
— Держу пари, что они громят банк, — говорит Лора.
Они пересекают переулок. Вдалеке мигает свет факелов.
— Всегда оставайся незамеченным, не позволяй себя обнаружить, таково мое правило, — говорит Лора, — в темноте все кошки серы, свои — чужие. Чего доброго нарвешься на кого-нибудь. Прирежут по ошибке, ищи потом виноватых.
Вдали гремят отрывистые винтовочные выстрелы. В окнах ближних домов загорается свет, но тут же испуганно гаснет.
— Видимо, они захватили электростанцию и полицейское управление, — догадалась Лора. — Правда, на весь остров всего двое полицейских, так что это не составило большого труда. А больше здесь захватывать нечего. Разве что «Лайм Три» разнесут и напьются на халяву.
— Я ничего не вижу, — жалуется Ренни. Ее сандалии заляпаны грязью, подол юбки насквозь промок; отвращение и недоумение пересиливают страх. Битые стекла — криминал, приличествующий подросткам, а не взрослым дядям; фиглярство, а не восстание.
— Иди за мной, — Лора ощупью находит руку Ренни, тащит ее за собой. — Они сейчас будут здесь. Они охотятся за людьми Эллиса. Давай свернем на тропинку.
Ренни, поминутно спотыкаясь, бредет следом. Она совершенно не ориентируется, и понятия не имеет, где они находятся. Здесь даже звезды светят иначе. Пока луна не вышла, идти трудно. Тяжелые мокрые ветки хлещут по лицу и по спине. Она продирается через листья, оскальзываясь на раскисшей тропинке. За деревьями уже можно различить неровный отсвет факелов, спешащие фигуры. Все это похоже на карнавал.
В кромешной темноте они наконец подходят к дому.
— Проклятье. Мы, уходя, заперли дверь, а ключ Поль забрал, — говорит Ренни. — Придется ломать замок.
Но Лора первой оказывается у двери, толкает ее, та поддается.
— Не заперто.
Не успевают они переступить порог, как их ослепляет резкая вспышка света. Ренни вскрикивает.
— Это вы, — с облегчением говорит Поль, опуская фонарик.
— Как тебе удалось, черт подери, опередить нас? — Это Лора.