Tell yourself
Шрифт:
— Что тебе надо? — спросил Улькиорра.
Урю решил перейти к делу. Незачем было заводить непринуждённую беседу с парнем, который бы предпочёл, чтобы Исиды не было. Он поправил очки на носу.
— Ты злишься на Иноуэ? — и снова выражение лица Улькиорры стало таким, словно он лицезрел что-то странное и неприятное.
— А что если и да? — спросил он ни подтверждающим, ни опровергающим это утверждение тоном.
До Урю наконец дошло, что он никогда до этого не был в комнате Улькиорры. Он с интересом осмотрел небольшое пространство. Она
— Знаешь, она не забывает о чём-то намеренно, — произнёс он. — Не будь так строг к ней.
Улькиорра закрыл книгу и положил её на пол рядом с собой.
— Хотя это подбешивает и причиняет неудобства, я не обижаюсь на её такие недостатки.
— Правда? Потому что, по её словам, то, что ты ей сказал, прозвучало слегка мстительно, — Урю знал, что Улькиорра не лгал. Он обязан был говорить правду: было бы странно для него начать лгать сейчас, вот ни с того ни с сего… Если только он не злился на что-то другое. — Дело же не в её забывчивости?
— Тебе надо повторить мои слова, чтобы они зазвучали правдоподобно?
— Но ты злишься на неё.
Он думал, что Улькиорра вытолкнет его из комнаты, натянет выражение лица пустого и прикажет ему не лезть не в своё дело. Вместо этого он получил отведённый взгляд, нечто вроде предостережения от бывшего Эспады, который никогда не поворачивался спиной к своему врагу.
— Люди — такие безрассудные создания, — едко произнёс он. — Они отдают свои драгоценные сердца несовершенным вещам и присоединяют их к таким местам, где их легче всего ранить. И когда уже ран не избежать, они осмеливаются скидывать всю вину с себя на других. Даже я не избежал этого нерационального поведения, — он понизил голос. — Я думал, что женщина… расстроится из-за моего отъезда. Похоже, это естественная человеческая реакция, и она рыдала раньше из-за какой-то белиберды. Но также она никогда не делала того, что я ожидал от неё. Это не новая её черта. И почему же я тогда расстроен?
Урю опустил голову. Хотя ему и не рассказали, почему конкретно уезжает Улькиорра, он знал наверняка, что Орихиме расстроилась. То, как она уселась на качели на прошлой неделе, опёрлась щекой о цепь, опустила взгляд, боль в её голосе — всё говорило об этом. И хотя он удивился, что Улькиорра не заметил этого или что Орихиме не разревелась и не рассказала ему ничего, он понимал её чувства.
Эта поездка, какой бы причиной она ни была бы вызвана, была достаточно важна для Улькиорры, чтобы он покинул её, и она решила его не задерживать.
Урю обладал силой остановить эту холодную войну. Всё, что ему надо было сделать, — сказать Улькиорре, как сильно страдала Орихиме… но надо было учитывать то, с кем он сейчас говорит. Улькиорра не захотел бы услышать это от него. Это заденет его гордость. Разразится скандал. Орихиме может серьёзно пострадать, и, возможно, их отношения не переживут такого потрясения. Другими словами, его вмешательство обладало потенциалом начать настоящую войну, и несмотря на его собственные чувства
Поэтому он решил ответить на вопрос Улькиорры.
— Потому что ты любишь её, — сначала ему было трудно признать это, но чем дольше Улькиорра оставался в их мире, тем тяжелее становилось оправдать его отношение к Орихиме. Он любил её. Возможно, он полюбил её ещё до того, как понял, что такое испытывать любовь. И он боялся, что преувеличил свою важность для неё.
— Исида-кун? — внезапное появление Орихиме в дверном проходе испугало их. — Простите! Я не хотела мешать, — она отпрянула, ухмыльнувшись. Она была рада увидеть их беседующих друг с другом. Между ними всегда царила напряжённая атмосфера.
— Ты не помешала, — быстро сказал Урю, — я уже собирался идти к вам. Мы обсуждали книгу, которую он читал… «Фауст» Гёте… Очень интересно. Я читал её отрывками, — ужасная ложь, намного хуже осознания того, что она никогда бы не заподозрила его в нечестности. Он прошёл мимо Орихиме, направившись к остальным и радуясь тому, что ему больше не придётся лгать ради Улькиорры Шиффера.
Теперь Орихиме зашла в комнату Улькиорры, захлопнув дверь.
— Прости за шум, — сказала она, садясь рядом с ним, — мы практически закончили. Куросаки-кун предложил всем пойти потом поужинать. Хочешь присоединиться?
— Не особо, — его тон был мягким: должно быть, он больше не злился на неё. Орихиме взглянула на закрытую дверь, затем пихнула Улькиорру плечом. Он озадаченно посмотрел на неё. Она пихнула его ещё раз, пододвигаясь ближе. — Чего? — Орихиме надула щёки. Он вытянул руки и хлопнул по ним. — Говори.
— Я хочу поцелуй, — полумрак в комнате скрыла румянец, пробиравшийся по её шее. Выражение его лица смягчилось.
— Могла бы так и сказать, — Улькиорра поднёс руки к её лицу и поцеловал её, не углубляя поцелуй, помня о голосах в другой комнате. Когда он отстранился, она снова надула щёки. Он вздохнул.
— Ну ещё один? — попросила она, захотев убедиться, что он точно не в плохом настроении. Он вёл себя не как обычно с тех пор, как она заломила ему руку, и возвращался домой в таком подавленном настроении, что она начинала извиняться, пока ему не становилось лучше. Если он обиделся на неё за то, что она нечаянно напала его, или смутился, что не смог дать ей отпор…
Губы Улькиорры коснулись её щеки.
— Если твои друзья не против, — сказал он, пленив её своим взглядом, — я заберу тебя у них на пару минут.
Орихиме ждала второго поцелуя, но Улькиорра не сдвинулся с места. Он изучал её, словно паззл, который не мог собрать. Его пальцы проводили по её волосам, тяня вперёд шелковистые пряди, а затем отпуская их со вздохом. Затем он совсем от неё отвернулся, и Орихиме почувствовала, как у неё пересохло во рту.
— Я-я что-то не так…
— У нас изменение в планах, — его голос резал, словно лезвие, такой его тон ей совсем не нравился. — Мне сказали об этом вчера, и мне очень жаль, что я скрывал эту информацию до сих пор. Женщина в Сообществе душ, перед которой отвечает Киске Урахара, взбесилась из-за его безделья и приказала ему уехать раньше намеченной даты. Он сказал, что поймёт, если я захочу отказаться, потому что уже совсем скоро…