Телохранитель Генсека. Том 2

Алмазный Петр

— Речь сейчас о вашем «предвидении», правильно понимаю?

— Все верно. У меня нет гарантий, нет доказательств. Но вероятность чрезвычайно высокая.

Удилов неопределенно качнул головой и задумчиво сказал:

— Академик Бусленко… Это у нас системы управления ракетными комплексами. И это конкуренты киевлян в разработке систем автоматизированного государственного управления. На самом-то деле они не конкуренты, а друг друга дополняют. Бусленко в основном оборонкой занимается. Он завлаб в бывшем НИИ 101. Но кто-то их упорно стравливает между собой. Мне так кажется. Кто — пока не знаю, но обязательно выясню. Завтра, пока киевляне и прочие гости будут на симпозиуме, устроим под видом противопожарной проверки

большой обыск на четвертом этаже гостиницы. Вам тоже желательно присутствовать.

Под словом «желательно» подразумевалось «приказано быть». Это я четко понимал.

— Люди уже подготовлены, — Удилов взял папку в руки, закрыл ее и поставил на полку. — На случай, если пожар все-таки произойдет, гости и персонал гостиницы будут организованно выведены. Симпозиум с девяти. Основные доклады с двенадцати. В гостиницу киевские ученые вернутся после дебатов. Не раньше семи вечера. Вот с половины седьмого и начнем.

Вадим Николаевич говорил тихо, но каждое его слово было словно отлито из металла.

— Что будем искать?

— То, что мгновенно воспламеняется и дает высокую температуру. Единственное, что мне приходит на ум, учитывая ваши сведения о пожаре, это пирофорный стержень. Разработка для наших коллег из ГРУ, в последнее время активно используется во время спецопераций. Это устройство на основе пирофорного вещества. Такие составы воспламеняются при контакте с воздухом и используются в некоторых военных разработках, включая зажигательные элементы. Внешне — ничего примечательного: компактный цилиндрический контейнер, по размеру не больше баллона с дезодорантом. Внутри — вещество или смесь веществ, которые при повреждении герметичности или при активации начинают окисляться с выделением тепла и воспламенением. Некоторые варианты включают двухкомпонентную систему, похожую по принципу на эпоксидную смолу: безопасные по отдельности, но при смешивании на воздухе — дают быструю и мощную реакцию. Такие устройства можно спрятать в карман, и при должной подготовке они пройдут металлодетекторы. Активация — простое, но точное движение: сдвиг перегородки, прокол ампулы, встряхивание — всё зависит от конструкции. Воспламенение может быть с задержкой, что позволяет исполнителю покинуть место происшествия. Но как только реакция начнётся, температура поднимается до нескольких тысяч градусов, чего достаточно, чтобы воспламенить большинство материалов и даже повредить металл.

Хм, а ведь он прав… Я сам не додумался, но на то Удилов и гений! Пожалуй, это единственное, что могло вызвать столь мощное и быстрое возгорание в гостинице «Россия». При активации пирофорное вещество мгновенно воспламеняется, создавая очаг с высокой температурой. Если устройство размещено в вентиляционной шахте, огонь может попасть в вентиляционные каналы. При отсутствии противопожарных заслонок и наличии тяги, горячие газы и пламя распространяются по системе, вызывая возгорание на других этажах. Именно так может развиваться масштабный пожар, затрагивающий несколько уровней здания.

— Вадим Николаевич, у меня появились сомнения еще по одному поводу… — обратился я к Удилову. — Гвишиани на свободе, хотя доказано, что он обогащается, проводя нужные капиталистическим заказчикам сделки. Он работает на нашего противника, и вряд ли вред от его ареста будет меньше, чем вред от его деятельности.

Удилов понимающе кивнул, мгновенно переключаясь на новый вопрос:

— Вы удивляетесь, почему Андропов до сих пор не принял меры. И у вас закрались подозрения по поводу Юрия Владимировича, — интонация была такая, будто Удилов констатировал факты. Потому мне не потребовалось ничего отвечать, а он сам продолжил:.

— Отвечу на ваш невысказанный вопрос. Гвишиани — не просто руководитель российского отделения Института системных исследований, он еще и со-директор международного Института системных исследований,

который базируется в Вене. Именно на него завязаны множество международных проектов и если его сейчас убрать, будет скандал. Ущерб от подобного скандала будет намного больше, чем от деятельности Гвишиани, даже не законной. Заменить его невозможно. По крайней мере — пока. Его огромные связи на Западе за пару лет не наработать ни одному кандидату на это место. Пока же Гвишиани контролируют, не дают слишком зарываться, и наблюдают. А по поводу Андропова, пойдемте, я вам покажу наглядно.

Мы вышли из его кабинета и прошли к следующей двери, за которой заседали аналитики. Стоило только приоткрыть двери, как на меня сразу обрушилась волна шума. Я стоял с Удиловым и наблюдал работу примерно двадцати сотрудников. Все говорили одновременно, перебивая и плохо слушая друг друга, тут же работали секретари, стенографисты. На больших грифельных досках чертили схемы и ожесточенно спорили возле них.

— Посмотрите, Владимир Тимофеевич. Я бы назвал это творческим беспорядком, но это в случае, находись здесь пара-тройка человек. Сейчас же это хаос, который создают около двадцати очень талантливых сотрудников. Я не ограничиваю их творческий потенциал глупыми условностями и административными нормами. Мне нужно, чтобы они выкладывались полностью. В результате в моем аналитическом центре появилось то, что на Лубянке называют «личный дурдом Удилова». И если я не могу его убрать из своей жизни и профессиональной деятельности, я его возглавляю. Так вот, по поводу Андропова я вам отвечу словами, которые приписывают Макиавелли: «Если не можешь победить толпу, возглавь ее». Подумайте над этим на досуге. А завтра я пришлю за вами машину. Будьте дома. С Рябенко я договорился, он перенесет вашу смену.

Глава 17

По просьбе Удилова Рябенко предоставил мне выходной. До обеда я слонялся по квартире и буквально не находил себе места. Было желание плюнуть на все и немедленно помчаться в гостиницу «Россия». Кое-как дождался пяти часов, когда за мной подъехала «Волга». Я был в гражданской одежде, униформа на таком мероприятии неуместна. Водитель довез меня до гостиницы и высадил у дверей. Тут же подошел товарищ в штатском и проводил меня на четвертый этаж.

Удилов находился в комнате спецмероприятий. Видимо, ему доложили, что я уже в гостинице. Он открыл двери ровно в тот момент, когда я только вышел из лифта. Жестом пригласил следовать за собой. Мы прошли к номеру, который занимали ученые из Киева.

— Ну как там у вас? — спросил Удилов сопровождавшего нас сотрудника.

— Нашли, товарищ генерал-майор! — ответил один из совершенно обычных и незаметных в толпе людей. Он выглянул из номера, который занимали украинские ученые.

— Вот он! — сотрудник продемонстрировал небольшой металлический цилиндр, который держал в руке.

— Что ж, мои предположения оказались правильными, — удовлетворенно кивнул Удилов. — А здесь все приведите в порядок, чтобы даже подозрения об обыске не возникло. До возвращения ученых всем готовность номер один.

Мы вернулись в комнату спецмероприятий. Она представляла собой длинный пенал без окон. Звукоизоляция была на высоте — из коридора не доносилось ни звука. Попасть сюда можно было через тамбур. С коридора мы открыли обычную дверь с номером 4–011, вошли в тамбур, за которым находилась еще одна дверь — металлическая. В самой комнате стояло три длинных стола с оборудованием — магнитофоны, аппаратура связи. За столами сидели операторы. Еще один стол со стульями возле него был обычным, письменным. Удилов сразу направился к нему, открыл небольшой чемоданчик и упаковал пирофорный стержень, уложив его так, чтобы не нарушить герметичность футляра. После этого он достал из кармана точно такой же футляр и, передав его сотруднику, мягко сказал: