Темная история в третьем роддоме
Шрифт:
— А Станислав Борисович?.. — спросила она подозрительно.
— Ой, заведующему всё равно! — отмахнулась медсестра. — Главное, чтобы смена была укомплектована. Да и не узнает он, — добавила она осторожнее. — Он же вчера в ночь дежурил…
Нет, вроде не заговор. Во всяком случае, Ирина Прокопьевна в нем не участвует. Она не была похожа на обладательницу Оскара. А вот высшие силы Дежневу явно подсуживали.
— Хорошо, если так нужно, то подменю, — согласилась Таня, понимая, что соглашается сразу на два предложения «подумать». Да и по третьему предложению, самому странному и нереальному, она выдает положительную динамику.
«И с теми же правилами», — настучала она сообщение, только закрылась дверь за медсестрой. — «И вы не пугаете ночную смену трудовым энтузиазмом, а идете домой, спать».
«Ты меня гонишь? ((» — пришло минутой спустя.
«Станислав Борисович, вам нужно отдохнуть», — зашла с другой стороны Татьяна.
«Стас, тебе», — напомнил Дежнев.
«Стас, тебе нужно отдохнуть», — согласилась Таня. — «И мне тоже нужно отдохнуть, а не в партизанов играть, совесть имей».
Твердо решив поставить на этом точку, Татьяна убрала телефон в сумку и оделась. Автобус подошел подозрительно быстро. Будто ждал за углом. Но подозревать в заговоре еще и водителя автобуса Таня поостереглась. Это уже реально паранойей попахивает. Сборы дома много времени не заняли, и Зуева даже успела вздремнуть. И в начале одиннадцатого она уже была в роддоме.
— Представляешь, заведующий приперся час назад, — пожаловалась Ирина Прокопьевна, одеваясь. — Сказал — ненадолго, а сам засел к кабинете УЗИ и ни в какую уходить не хочет. Ты всё же особо не высовывайся, я хоть и с разрешения старшей, но кто знает, какая моча ему в голову стукнет.
Таня точно знала, что в голову Дежневу ударила вовсе не моча, но в остальном была с коллегой солидарна.
— Я девочек попросила, чтобы меня прикрыли до того времени, когда он домой упрется. Вот не повезло же, что начальство поблизости живет… Спасибо тебе, выручила.
Татьяна покивала. Да, не повезло. С другого конца города бы не наездился. Хотя кто знает, на что способен мужчина, когда ему в голову не моча ударяет?
Медсестра помахала рукой и отчалила спасать внука от безрукого папаши. А вот Дежнев — рукастый, вспомнилось Тане. Лезут в голову всякие глупости. Конечно Таня не собирается Станислава Борисовича на себе женить. Он однозначно сказал, что этот вид отношений его не интересует. Но не будет же она рассказывать Маме Фриде, что ее любимчик как в кабине УЗИ поиметь — так с радостью, а как замуж брать — так увольте?
Таня вздохнула. А не продинамить ли дорогого заведующего?
Мысль хорошая. Свежая мысль. Нужно было ее подумать до того, как на просьбу Ирины Прокопьевны соглашаться. Да жалко ее. А так, авось, в карму чего хорошего прилетит. Татьяна снова вздохнула и полезла в сотовый.
«А зачем играть в партизанов?» — будто младенец наивный, интересовался в нём заведующий.
«А вы меня поймать и отшлепать грозились», — напомнила Таня. — «Уже передумали?»
«Ты меня», — опять напомнил Стас.
«А я тебя — нет», — возразила Таня, посмеиваясь. — «Но если ты настаиваешь, я могу потренироваться на этом новом для меня поприще».
«Я сейчас кому-то что-то настою», — пригрозил Дежнев. — «Хотя кому я вру. И так уже стоит. Ты скоро?»
Еще больные по коридорам курсируют. Медсестры, как мыши, по углам шебуршатся. Акушерки дозором владенья обходят. И они, такие, в кабинете УЗИ: «о-о-о», «а-а-а»… Роддом, как-никак,
«Давай сразу в холл выйдем прямо там любовью займемся, чтобы уже ни у кого не было никаких сомнений в том, чем и где мы занимаемся», — предложила Таня.
«А я предлагал ко мне», — сел на любимого конька Дежнев.
«Может, вообще закончим, если тебе не нравится?» — снова поднял голову ПМС.
«Всё. Мне всё нравится. Посыпаю голову пеплом и сижу тихо, как Золушка на ящике с золой, ожидая одиннадцати», — пошел на попятную Стас.
Ух, какая она страшная! Какая решительная. Когда ПМС наступает. Самое страшное, что вместе с ПМС пришло желание. Разбуженное Дежневым либидо будто решило оторваться за предстоящий физиологический перерыв. Ниже пупка заворочался теплый комок, и растёкся, словно мороженое на солнце. Еще ниже стало сладко, горячо и влажно. И дожить до одиннадцати стало просто невозможно.
Глава 34
Время ползло лениво, как сытый удав по джунглям. Дежнев порывался поработать с документами, но постоянно ловил себя на том, что в голове проговаривает последний эсэмэс-диалог с Феей Пипеткой. Понятное дело, Фею озвучивала Татьяна — упрямее барана. Чего вот она уперлась в это инкогнито? Правда, в этой темной-темной истории, в которой Фея по-прежнему оставалась темной лошадкой, а Стас ощущал себя необъезженным жеребцом (сегодня его еще никто не объезжал, факт), было что-то пьянящее. Порочно-возбуждающее. Задевающее такие глубокие струны, которых Стас даже предположить в себе не мог. Если вдуматься, это черт знает что: до одури трахаться хрен знает с кем. И ту самую, которую знает хрен, на ночное безрассудство подбивать. Не в силах бороться с переполняющим возбуждением (и не только сексуальным), Дежнев решил прогуляться. Он обещал ночную смену энтузиазмом не пугать. Но пока не ночь. Опять же, нужно эту шкодлу разогнать по углам, чтобы сидели тихо, боясь лишним движением выдать присутствие. А то и вправду слишком многолюдно в коридорах. Стас сделал по дороге внушение беременной, решившей по дороге в туалет потрепаться по телефону. Медсестрам велел торчать на посту, как часовым возле мавзолея. Спустился в родовое. Перекинулся парой слов с дежурным врачом, убедился, что жизнь идет, бабы — рожают, хотя и не так, как раньше. На этой оптимистической ноте Дежнев решил, что пора и честь знать. Одной милой Феечке.
Дверь в кабинет УЗИ была прикрыта. Свет выключен. Стас никак не мог вспомнить: он, уходя, выключал или нет? И, скрестив пальцы на удачу, Дежнев вошел внутрь. Постоял, не спеша щелкать выключателем. Тихие шаги подсказали, что он в помещении не один. Изящные ладошки закрыли его глаза.
— Фея? — тихо спросил он.
Очень показательный вопрос. Если скажет «да», значит, не Фея. А если Фея, то промолчит.
Никто не ответил, и лишь дыхание выдавало Пипетку. Выдавало с головой: неровное дыхание с рваными выдохами. Сердце мучительно сжалось от радости. Стас поймал ладошку и, повернув голову вбок, поцеловал в самый центр.
— Моя Фея, — прошептал он.
Ручки уверенно развернули его голову. Потом аккуратно сняли за дужку его очки, и на глаза легла мягкая повязка, вроде тех, что используют для сна, на резинке. Приятно. Фея Пипетка думала о его комфорте. А он подумает об ее удовольствии. Он снова поймал руку девушки и потянул вперед. На какой-то момент она отстранилась, чтобы защелкнуть замок (хорошо, хоть у кого-то из двоих сохранилось здравомыслие), но Стас дернул ее на себя, поймал в объятия и по дыханию нашел губы, сладкие, такие желанные губы. И прижал ее к себе крепко-крепко. Наверное, он не целовался с таким наслаждением с тех самых юношеских пор, когда поцелуи были максимальной формой близости с девушкой.