Темная лошадка
Шрифт:
Разлад был внесен. Еще немного, еще чуть-чуть обещаний и Федю уведет Золотой Телец.
Надо, надо настаивать! Надо сулить золотые горы и хорошего адвоката как минимум!
— Ребята! Я скажу, что это было шуткой!!
Разговоры двух братьев смолкли, и из-за двери показалась Шурика:
— Что ты сказала?
— Я обещаю вам замять дело о похищении! Скажу, что это было шуткой!
— С дуба рухнула? — предположил Шурик. — Какие шутки, чего замять?! Стой спокойно, а то кляп засуну!
Он снова захлопнул дверь, и я поняла, что один из братьев,
Они кого-то ждут, и это уже не домыслы, а факт. Что бы я не пообещала внукам Клавдии Анатольевны, они дождутся приезда главаря, и тот уже решит мою участь.
Что было силы, я дернулась и, сдирая кожу с рук, начала биться, мотаться в разные стороны. Скотч скрипел, запястья горели огнем, в вывернутых плечах гудели болью суставы. Ноги были свободны, я упиралась пятками в столб и как та лисица, готова была оставить в капкане лапу, но вырваться на свободу.
Скотч повлажнел толи от пота, толи от крови, начал поддаваться, растягиваться, еще минута-другая, и мне удастся стянуть с запястий путы…
Небольшая победа придала силы. Братья ругались в «кабинете» и, казалось, забыли о пленнице. Эти удивительные растяпы совершенно не приспособлены для роли похитителей, они боятся вида связанной женщины и избегают находиться с ней в одном помещении. Нанять в помощники таких телят, мог только человек самонадеянный до сумасшествия. Полный безумец. Я бы таким обалдуям охрану канарейки не доверила. Их коробит от одного звука мольбы. Если бы не сама ситуация, я могла бы сходить и поздравить Клавдию Анатольевну с тем, что она воспитала во внуках правильное отношение к женщине. Такие жен метелить вряд ли будут. Мне бы чуть-чуть времени, я бы их уговорила. Оплела-умаслила. Один факт беспечного обращения с путами, — наворовали скотча, так чего ж не попользоваться, раз добра навалом! — говорил о многом. Братья выдающиеся растяпы, — один раз я уже из скотча выпуталась, так они меня по второму разу им же оклеивают.
Но радовалась я рано. Когда уже скользкая от пота правая рука была готова выскользнуть из липкой ленты, возле сарая послышался звук мерно работающего двигателя хорошей машины.
Я не успела. Этот звук услышали и братья. Спустились оба к воротам и сняли с крючьев брусок-запор.
Тяжело дыша от недавних усилий, я сжалась в комок и приготовилась к встрече. Я боялась того, кто войдет в сарай.
Кого ждали братья? Я бы хотела зажмуриться, но надо было смотреть.
…В сарай вошла Рената. И я сразу поняла, что з в е р ь, — это она. Она одна смотрела мне прямо в глаза.
С тихой прозрачной грустью, так смотрят на могилу любимого друга. Она уже со мной простилась.
— Зачем ты приехала сюда, Софья? — спросила мелодично. — Зачем? Все было так хорошо…
— Что? — облизав потрескавшиеся, сухие губы, спросила я.
— Все. Ты мне не мешала.
— А теперь? Теперь, Рената, я тебе мешаю?
Девушка не ответила. Она повернула голову к притихшим братьям и все так же грустно вначале, но постепенно понижая обертоны, перешла на гневный,
— Я вам говорила? — прозвучал первый вопрос в тихих мелодиях. — Я вам говорила, придурки, что сарай надо сжечь?! А?! Теперь вы тоже виноваты! — Вскрикнула и закончила внезапно успокоившись: — Феденька, принеси мне пистолет.
Феденька послушно взял лопату и вышел из сарая. Младший брат попытался вставить слово, подожди, сказал он. Но Рента слепо посмотрела на него, отвернулась и подошла ко мне вплотную.
Тихое дыхание ребенка коснулось моих щек. Даже тени возбуждения или гнева не было в лице Ренаты. Она рассматривала меня как энтомолог очередную бабочку своей коллекции.
«Ты еще не видела настоящих зверей», — всплыли в памяти слова тишайшего алкоголика Феденьки.
Согласна. Таких не видела. Даже обезумевший от крови Самоед выглядел более вменяемым. Он слушал, слышал и в нем была жизнь. Рената была слепа, глуха и абсолютно холодна. В ней не было даже намека на жалость, пусть даже ради хитрости и обещаний. Равнодушие. Ее дыхание обжигало холодом.
Бог мой, да как же я раньше этого не замечала?! Она же ненормальная!! Ненормальная девчонка с сумасшедшей хоризмой, как она смогла подчинить себе двух взрослых мужчин?! В истории бывали примеры, я слышала о бандершах, превосходивших по жестокости мужчин…
Или она их купила?
Не похоже. Деньги Шуру не заинтересовали.
Любовь?
Не было в его взгляде любви. Только обреченность солдата, идущего за командиром в последний бой. Даже плечи его поникли…
И чем же, чем она его взяла?! Чем привязала?!
Общей тайной? Общей кровью?
— Саша, где ключи от ее машины? — все так же разглядывая мое лицо, тихо спросила Рената.
— У Федьки, — тихо буркнул тот.
— Документы?
— Не знаю, в ее карманах нет.
— Найди, посмотри в бардачке, в сумке, она на сиденье машины…
Как и старший брат, Александр покорно подчинился указанию. Залез в салон Нисана и стал последовательно обыскивать бардачок и сумку.
— Рената, — начала я.
— Молчи, — спокойно вымолвила дочь Кутепова. Ее щеки слегка порозовели, губы, казалось, припухли и тоже стали ярче. Она нервно провела по ним острым язычком, и в ответ на мои восклицания «Рената, Рената, умоляю, давай поговорим!», повернулась спиной.
В сарай, пошатываясь, вернулся старший брат. Прислонил испачканную землей лопату к стене и протянул Ренате грязный сверток.
Медленно, словно бы в задумчивости, девушка размотала тряпку и освободила пистолет. Я совершенно не разбираюсь в оружии, но в тот момент интуиция мне подсказала — дочь Михаила Петровича держала в руках пистолет, из которого она застрелила его старинного приятеля. Рената не избавилась от оружия, не выбросила с моста в реку, она просто приказала прикопать его в огороде и теперь решила использовать снова.
Какая разница, в конце концов. Мой труп, что вероятно, не найдут никогда. Я просто исчезну. Вместе с машиной, вместе с документами, вместе со всем.