«Темная ночь» души. Исцеление от депрессии
Шрифт:
Гениальный Чайковский, постоянно страдавший от приступов депрессии, выходил из болезненного состояния с помощью сочинения музыки.
Меланхолия баварского короля Людовика II вызвала к жизни такую архитектурную постройку, как известный замок Нойшванштайн, расположенный на вершине горы, а также многие другие, не менее странные и величественные произведения архитектуры. В наше время замок Нойшванштайн, единственная постройка такого типа в Германии, должен быть причислен к семи чудесам света. Благодарить за это необходимо фантазию утопавшего в море депрессии (до тех пор, пока он действительно не утопился в штарнбергерском озере) человека, который периодически выходил из этого «моря» в мир, чтобы оставить нам свои сумасшедшие и гениальные идеи. Несмотря на то что для своих подданных он был настоящим испытанием, этот
Поэзия и проза таких мастеров, как Рильке, Эйхендорф и Достоевский, часто произрастала на депрессивном фундаменте. Ведь печаль – всегда естественная спутница радости. Кто не может печалиться, тот и радоваться не сможет. Но здесь необходимо провести границу между здоровым чувством печали и настоящей депрессией. В Португалии есть слово «Saudade», созвучное слову «меланхолия», но не подразумевающее под ним болезнь, а только лишь своеобразное состояние тоски и желания отправиться в странствие, толкнувшее когда-то Васко да Гама на длительный морской вояж, о конечной цели которого у путешественника не было понятия, он не знал, куда приведет его путь. В тяге к дальним странствиям, точно так же, как и в глубинах меланхолии и даже на самом дне депрессии, кроется потребность становления на путь, ведущий к основополагающей цели. Морские путешественники искали эту цель совершенно конкретно, на материальном уровне, а художники и поэты искали ее на духовном уровне.
В то время как Гессе удалось во время путешествия в Индию и далее в самом себе, с помощью написания книг, найти ворота в духовный путь и развить этот путь в себе, двери в такое путешествие для Эрнеста Хемингуэя, например, навсегда остались закрытыми. Его попытки ухода от депрессии с помощью алкоголя, оргий и других проявлений чувственности потерпели поражение, потому что для него это был не выход. Всемирное признание и даже Нобелевская премия не смогли спасти Хемингуэя, а поскольку у него не было ничего такого, что могло бы заполнить его пустоту и поддержать его, то он утонул в море своей депрессии и закончил свою жизнь фатальным выстрелом.
Путешествие героев и станции на их пути
Лекарство в тебе. Ты не обращаешь на это внимания. Болезнь приходит из тебя. Ты не замечаешь этого.
Архетип пути героя относится, конечно, не только к мужчинам и молодым людям, в равной мере этот архетип относится к девушкам и женщинам, и вообще, к женскому пути развития. Но мифы и сказания нашей патриархальной культуры наполнены естественно, примерами, мужского героизма. В любом случае, такие образцы вполне можно применять и к женским переживаниям.
Подарить жизнь в процессе родов – также героический поступок. Исходя только из этого факта, женщины являются героическими существами. Тот, кто приносит дитя в мир, должен сначала из девочки развиться в мать и женщину, преодолеть «путешествие» беременности длиной в девять месяцев, которое уже само по себе является подвигом. В мифологии ацтеков существовали различные круги рая, и женщины, умершие во время или сразу после родов, попадали туда же, куда и герои-мужчины, павшие на полях сражений. Кэмпбелл однозначно считает беременность героическим актом, поскольку такое состояние означает и требует положить свою жизнь за жизнь другого человека. Если же женщина возвращается в мир из этого «путешествия», то она получает самый ценный подарок – свое дитя.
Герой, или героиня, согласно Джозефу Кэмпбеллу [9] , – это человек, посвятивший свою жизнь цели, большей, чем он сам. Отто Ранк [10] в своей книге «Миф о рождении героя» исходит из того, что герои – это мы все, потому что сам факт рождения представляет собой героическое развитие крохотного организма, окруженного околоплодными водами, в дышащее воздухом земное существо, которое очень скоро учится твердо стоять на ногах и конфронтировать с окружающей действительностью. Таким образом, шаг в жизнь рассматривается как героический поступок.
9
Джозеф
10
Отто Ранк. Миф о рождении героя. Попытка психологического толкования мифов. Лейпциг/Вена: Deuticke, 1922.
В книге «Сила мифа» Кэмпбелл подчеркивает: «Покидая свой привычный мир, человек попадает в глубины, в дали или высоты. Там он находит то, чего ему не хватало в том мире, где он был прежде. Затем возникает проблема: остаться в новом мире, или вернуться в старый, забрав подарок с собой и сумев удержать его в том мире, откуда он когда-то был взят. Это не так-то просто».
Зов, призвание
Зов, или призвание, в основном очень рано заявляет о себе, и у каждого человека это происходит совершенно по-разному. Первые проявления зова приходят в форме мелких, косвенных и даже кажущихся неважными случайностей. Через них открывается чужой, неожиданный мир, для понимания которого герой или героиня еще не выросли. Древние люди внимательно искали такие знаки и были открыты для подобного рода знамений. Часто предзнаменование определяло выбор имени, выражающего призвание человека. Например, типичные индейские имена: «Сидящий бык» или «Танцующий с волками». Для народов, живущих в мире мифов и символов, такие знаки очень рано обретают четкие очертания. Но иногда они весьма расплывчаты и долго остаются в тени.
В фильме «Бен-Гур» показано, как однажды кирпич случайно выскальзывает из руки девушки и это создает толчок к целой цепи событий. Виной всему была глупая случайность, которая ничего не значит, в которой нельзя распознать какое-либо намерение, но, тем не менее, цепь событий уже не остановить, и Чарлтон Хестон в образе Бен-Гура должен в соответствии со своей судьбой пройти все высоты и глубины жизненного пути.
В фильме «Легенды осени» призвание приходит к главному герою в образе медведя. Мальчик, которого играет Брэд Питт, вступает с медведем в схватку и побеждает его, забрав в качестве трофея коготь. Топтыгин, раненый, отступает, а у мальчика теперь есть тотемное животное, которое само нашло его. Присутствующий при этом событии старый индеец сразу же понимает скрытый смысл происходящего, в то время как отец просто ругает мальчика за безрассудную смелость. Встреча с медведем явится определяющей для всей последующей жизни юноши, он уже не сможет избегнуть зова, даже если притягательность любви и домашнего очага будет очень сильна. Мальчик должен следовать зову судьбы, встать и идти по своему пути, любить этот путь даже больше, чем любимую и любящую его женщину.
Подобно тому, как зов может проявиться в образе медведя или выскользнувшего кирпича, он может прийти изнутри, проявиться в виде подросткового влечения к развитию собственной идентичности, нахождения самовыражения и раскрытия самосознания. Во время полового созревания, во время периода штормового влечения, знаки, подающие не один, а множество зовов, начинают четко проявляться – и некоторые из них тут же и навсегда подавляются. Именно здесь на почву психики нередко падает первое зерно будущей депрессии. После периода зависимости, который длится четырнадцать, а в худшем случае и тридцать лет, подросший человек должен отстаивать право на ответственность и самостоятельность, для чего необходим акт смерти (внутреннего ребенка) и акт воскресения (во взрослую жизнь).
В действительности зов происходит в нашей жизни не так привлекательно, как в голливудских фильмах. Очень редко может встретиться медведь, невысока вероятность и падения кирпича, куда чаще лодку нашей судьбы окружают «случайные» мелочи. Из маленьких изменений в дальнейшем могут произрасти мощные конструкции; такие последовательности можно проследить на математических моделях хаоса. Каждый, кто готов обратить серьезное внимание на знаки, подаваемые зовом судьбы, сможет узнать это. Даже Фрейд подводил нас к тому, что «психопатология повседневной жизни» далеко выходит за рамки случайностей и банальностей и может вынести движущие символы из глубин души на поверхность сознания.