Темная сторона Эмеральд Эберди
Шрифт:
– Ты так изменилась, - неожиданно говорит Морти. Я резко оборачиваюсь и как-то растерянно пожимаю плечами. – Ты думаешь, что это правильный поступок? Парень ведь не в курсе, что этот план и тебя погубит, дорогая.
– И, слава богу. – Выпрямляюсь. – Мы должны торопиться. Пойдем. Сейчас не время рассуждать о жизни, ведь Венеру в любой момент могут прикончить.
– Да, верно. Идем.
Я киваю, и мы быстрым шагом идем по коридору. Морти собирается вызвать лифт, но замирает, увидев на пороге посылку. Его брови сходятся в одну полоску.
– Что это?
– Понятия не имею. – Нажимаю на кнопку. – Потом посмотрим.
–
Неохотно подхватываю коробку. Она перевязана мятой, коричневой бумагой, и если это подарок от поклонника, он навеки-вечные останется холостяком. Неужели так сложно найти более-менее приличную обертку? Ну, там, другого цвета, или хотя бы с цветочками. Смеюсь. Нервно смеюсь. Никогда бы не захотела получить подарок в упаковке с цветами, но сейчас со мной вообще странные вещи творятся, и я ничему не удивляюсь. Запрыгиваю на переднее сидение желтого Корвета, кладу посылку на колени и жду Морти. Он быстро заводит машину, жмет на газ, и мы срываемся с места на дикой скорости. Надеюсь, нам не придется стоять в пробках. Хотя, ночью в Кливленде, относительно спокойно, и проблем с движением быть не должно. Я все-таки вновь беру в ладони посылку.
– Написан адрес? – спрашивает Цимерман.
– Нет.
– Тогда, может, он внутри?
Я увлеченно облизываю губы и неаккуратно сдираю обертку. Бросаю ее под ноги, и растерянно хлопаю ресницами. Коробка тонкая, вытянутая, на крышке выведено корявым, мелким почерком:
В том случае, если бы я был не Хантером Эмброузом, а ты – не Эмеральд Эберди.
– О, бог мой, - срывается с моего языка. Открываю посылку и едва не вскрикиваю от неожиданности. – Черт, черт…
– Что там такое?
– Морти. – Я медленно достаю содержимое и шепчу. – Это револьвер.
Машину резко заносит. Неуклюже ударяюсь боком о дверцу, а Цимерман выжимает тормоз и, остановившись, переводит на меня взгляд полный растерянности.
– Что? – Он глядит на оружие. – Господи, Эмеральд, кто его тебе прислал?
– Не поверишь.
– Это тот самый револьвер, из которого Дезмонд Эберди убил Сета?
– Да. – Я осматриваю серебряную гравировку, коричневую ручку, курок, и медленно кладу орудие к себе на колени. – Кажется, сегодня мне не придется умирать, Морти.
Старик усмехается. Вновь бросает сумасшедший взгляд на револьвер и газует. Меня же до сих пор бросает то в холод, то в жар. Я просто не верю в то, что только что со мной случилось. Неужели Хантер прислал мне то единственное оружие, что способно убить его отца? Зачем? Почему он решился на это? Голова идет кругом! Как мне теперь реагировать на его поступки? Эмброуз будто издевается. То обещает меня убить, то вновь спасает мне жизнь. Это чертовски странно. И я вдруг благодарна ему.
Я не умру сегодня. Мне не надо жертвовать собой.
Наконец-то, во мне просыпаются силы. Ехать на встречу с Сомерсетом, не планируя собственную смерть гораздо веселее, чем проговаривать в голове список гостей, которых я хотела бы пригласить на свои похороны. Что ж. Кажется, день приобрел смысл.
Мы останавливаемся возле центрального входа Э.М.Б. Корпорэйшн и одновременно выходим из машины. Цимерман открывает заднюю дверь, вытаскивает длинноствольное ружье и кидает его мне через крышу. Я ловко перехватываю орудие в воздухе. Мне не по себе от его веса – я еще никогда не держала ничего подобного в руках –
– Идем.
Мы припарковались на главной арене Сета. Теперь брести тихо, крадучись и опуская головы вниз – попросту глупо. Поэтому я решительно захожу в здание первой, собираясь не церемониться, а устранять проблемы. Морти бредет следом. Я еще не видела его таким сосредоточенным. Его морщинистые руки сжимают ствол твердо и решительно, словно он никогда не выпускает его из пальцев; словно ствол продолжение его запястий. Мы вместе тормозим перед регистрационным столом и переглядываемся.
– Почему здесь никого нет? – не понимаю я. В последний раз этот центр бурлил, как источник, сегодня же тут мертвая тишина. И я в курсе, для работы уже не то время, но что насчет охраны? Куда все запропастились? – Морти, это плохой знак.
– Боюсь, дорогая, других знаков и быть не может. Если Венера еще жива, она – лишь приманка, вот и все, ведь Сомерсет ждет нас, будь уверена.
– Я буду громко хохотать, если Венера просто вышла за минералкой! – Прыскаю со смеху и схожу с места. – Честно. Тогда более крупного неудачника еще поискать нужно.
– Не переживай, Эмеральд. За минералкой на целые сутки не выходят.
И не ясно, радоваться этому или нет.
Мы идем вдоль пустых коридоров, и я ощущаю, как в груди растет недоумение. Мне не нравится, что я не вижу противников, что они затаились где-то внутри и ожидают меня. Если Сет и хочет моей смерти – пусть покажется, а не прячется по углам. Это ведь похоже на трусость, взращенную многовековыми побегами. А я уверена, что Сомерсет ничего не боится, скорее, это дело глупой привычки, ведь так сложно отказаться от привитых манер и норм поведения. Когда ты всю жизнь скрываешься и не говоришь окружающим, кто ты есть на самом деле, ты поневоле играешь с собой злую шутку и начинаешь прятаться даже от самого себя. Я крепко прикусываю губы, направляя винтовку за угол. Мое дыхание как всегда ровное, руки не дрожат, глаза бегают из стороны в сторону, но мое сердце отдельно от разума. Оно громко стучит, рвет грудь на части. Мне кажется, оно пытается вырваться, хочет не вперед идти, а повернуть назад и закончить этот день. Но оно слабо в сравнении со здравым смыслом. А он велит мне шагать дальше.
Мы пересекаем зал, отбитый мрамором и сверкающий в лучах лунного света, а тени, будто послушники Эмброуза – его личные демоны – ползают по полу, как змеи, извиваясь и окольцовывая наши ступни. Все это время я не выпускаю их из вида, ни доверяя не себе, ни своему воображению, ведь теперь я не могу отличить реальность от вымысла. Теперь в жизни все иначе, и простые вещи материализовались в сложные факты, падающие с неба на мое посредственное мировоззрение.
Следующий холл черный, будто бездна. Слышу, как рядом идет Морти, но все равно грузно дышу. Становится жутко. В темноте не видны даже руки. Куда ступают мои ноги – еще более страшный вопрос. Я неожиданно думаю, что Сомерсет специально заманил нас в свои сети. Вдруг это очередной эксперимент сумасшедшего гения? Выдержат ли нервы, выиграет ли воля, потухнет ли надежда? В конце концов, бредя во мраке, мы сражаемся не с Эмброузом. Мы сражаемся с самими собой, что куда страшнее и опаснее, ведь демоны внутри нас самые сильные, и избавиться от них – гораздо сложнее.