Темнее ночь перед рассветом

Белоусов Вячеслав Павлович

– А я вот не уверен, – нахмурился Данила.

– Есть основания? – тут же полюбопытствовал Квашнин.

– Пока только мысли…

– Ну мысли! Мысли, что голуби, у вас побудут и прочь улетят! – усмехнулся Квашнин и тут же затеребил Дынина: – Слушай, профессор, а Ширбаева в банке не из этого «вельдога» шлёпнули? Что-то ты помалкиваешь загадочно?

– Третий труп имеет совершенно иную картину смерти. – Дынин глубоко вздохнул, будто набирая новых сил. – Ширбаев застрелен из собственного служебного пистолета. Убийство сие

сфальсифицировано.

– Как!

– Убийца оглушил жертву, вложил пистолет ему в руку и произвёл выстрел в голову. Удар был лёгким и не оставил следа, так как был нанесён профессионалом в нужное место. Лишь незаметная глазу гематома обнаружена при вскрытии. Убийца – или спортсмен по японским единоборствам, или опытный боец, он…

– Он хорошо знаком с Ширбаевым, – перебил Дынина Квашнин, – ведь тот остался с ним наедине в служебном кабинете банка и очень близко подпустил к себе, совершенно не ожидая нападения.

– Никаких следов сопротивления или борьбы, – подтвердил Илья.

– Женщина могла быть убийцей? – внезапно спросил Данила.

– Женщина? – не удивился Дынин. – Теоретически – да. Ну а если поверить Петру Ивановичу про бабу-ой, то аргументов против я вообще не нахожу.

– Теоретически… – сжал губы Данила. – Нельзя ли поосновательней, профессор?

– Сфальсифицировать убийство из пистолета – большое искусство, необходимы специальная подготовка, чисто мужская сноровка и достаточная физическая сила.

– Что это тебе взбрело в голову про бабу? – покосился на Данилу Квашнин. – Подковка покоя не даёт?

– Завтра с утра я приглашён на совещание к начальнику КГБ, – внезапно сменил тему тот и обернулся к Дынину: – Хочу взять тебя с собой, Илья ибн Артурович, – и улыбнулся. – Ты уж подготовься. Уверен, там возникнут вопросы по всем последним убийствам.

– Есть основания? – заинтересовался Квашнин. – Там, наверное, и наш генерал будет. Лоханулся он со своим «Снежным комом».

– Какой балбес дал такое имечко боевой операции? – хмыкнул Данила.

– Да уж нашлись умники… – буркнул приятель. – Генерал, как заявился Дьякушев в область, в рот ему заглядывает.

– Ну ладно, мужики, – пожал руки приятелям Ковшов. – Припозднились мы, а мне ещё посидеть поработать надо. Думаю, без вашего «Снежного кома» завтра тоже не обойдётся на совещании. Кстати, Петро, – он поднял глаза на полковника, – за тобой все женские мастерские и коллекционеры старинного оружия, не забудь.

– Обижаешь, прокурор.

Что день грядущий?.

Совещание у начальника КГБ продолжило провозглашённую Первым ещё на заседании бюро идею гонения на ведьм, обозначенную генералом Сербицким операцией «Снежный ком». Народу требовалось показать хотя бы видимость активизации усилий с коррупционерами высшего эшелона, для чего в срочном порядке предпринять возбуждение не менее двух-трёх уголовных дел на подвернувшихся

под горячую руку зазевавшихся мошенников. Авантюрная, скоропалительная и неподготовленная затейка с «захватом» начальника главка по строительству в сельском хозяйстве Лировиса с треском провалилась, другое уголовное дело подобного же рода плачевно завершилось освобождением из-под стражи и полной реабилитацией подозреваемого, но генерал заверил на совещании, что выводы сделаны, виновные понесли наказания, и руководство управления на этом не остановится, наоборот, усилия в этом направлении будут наращиваться. Под грозным оком уже другого генерала отчитались и соответствующие начальники служб КГБ о предпринятых мерах: в обычной своей засекреченной форме, не раскрывая ни цифр, ни фамилий.

Сам Первый не счёл нужным посетить сие мероприятие, прислав поёрзывавшего на стуле и промолчавшего все полдня Шундучкова. Ковшова, как исполнявшего обязанности прокурора области, пригласили, чтобы, завершая совещание, подвести черту, то есть выступить принципиально, критически и жёстко, что он и исполнил под стать Галицкому.

Попрощавшись с руководством «конторы» и уже покидая пустующий зал, Данила был остановлен в коридоре Соломиным, который попросил его заглянуть на несколько минут к нему. Два офицера дожидались их за столом.

– Майор Щербина и старший лейтенант Коробков, – представил их подполковник. – Вы довольно скупо обозначили известные события, на днях отметившиеся в нашем банке, Данила Павлович, – издалека начал объяснять причину беседы Соломин, тщательно подбирая слова и стараясь не глядеть в глаза Ковшову. – Пожалели моё подразделение, допустившее серьёзные промахи?

– Как раз сейчас есть время их высказать.

– Вам не всё известно, и мне хотелось бы ознакомить вас с некоторой особо секретной информацией…

– У меня тоже приготовлен для вас некоторый материал, о котором нельзя было распространяться в зале, – перебил Соломина Ковшов. – Признаться, для этого я пригласил бы вас к себе.

– Так я начну? – поднял глаза подполковник.

– Стакан воды не помешало бы, – разряжая обстановку, Ковшов изобразил улыбку. – Пересохло горло от выступления. Нагнал я страху?

– Поделом, – не смутился Соломин и мигнул майору, – но, может, по чашечке кофе, Данила Павлович? Мобилизует. Мне презентовали такой отличный!

– Жена запретила кофе под страхом ужасных болезней, – улыбнулся Данила, расслабляясь. – И перейдём к делу. В перерыве мне звонили из приёмной, – он глянул на часы, – через полчаса обещал пожаловать Илья Артурович Дынин с окончательными выводами экспертизы.

– По факту смерти Ширбаева?

– И по его убийству тоже.

– Как? Звучала версия о самоубийстве…

– Отзвучалась, – поморщился Ковшов. – Факт самоубийства умело сфальсифицирован. Но об этом потом. – Он выпил глоток воды. – Я внимательно слушаю вас…