Тёмное дело
Шрифт:
Маг медленно побрёл в сторону пентаграммы призыва. Он установил Громобоя в центр звезды и вручил прихваченную по дороге книжку:
– Что ж, иномирец Михаил, рад был с тобой познакомиться, даст Бог, ещё свидимся на перекрёстках мирозданья...
– он обнял Громобоя левой рукой за плечи, и внезапно Михино сердце резанула острая боль.
Он глянул вниз - в груди торчала чёрная рукоятка кинжала.
Реальность стало затягивать красной мутью...
– Уважаемые пассажиры! Не забывайте свои вещи в вагонах электропоезда. Поезд прибыл на конечную станцию "Парнас".
Перед Михой
– Алё, мужик, приехали - конечная!
Надо же, уснул, и приснилась такая хрень... проспал станцию, теперь возвращайся - он раздражённо засунул зажатую в руке книжку в карман.
Слева под рёбрами саднило, и рука машинально потянулась потереть грудь, и вдруг, пальцы наткнулись на что-то металлическое - на ладони лежала большая серебряная бляха с выгравированной гексаграммой.
Он не запомнил, как вернулся на 'Удельную', пришёл в себя, уже едущим на эскалаторе к выходу. Впереди стояла молоденькая девушка с бумажным пакетом в руках, из него свешивались луковые перья, и торчал длинный французский батон. У девчонки в ухе белел наушник, и она подёргивала ногой в такт слышной только ей музыке. И вот, после особо активного притопа, кулёк наклонился, и из него выпрыгнул апельсин.
Резвый фрукт вообразил себя баскетбольным мячом, высоко подпрыгивая, он поскакал вниз по почти пустому эскалатору. Громобой проводил его взглядом: на середине пути, оранжевый шар со всего маху впечатался в лоб спешащему вверх парню. Тот не удержал равновесия, и нелепо вскинув руками, кубарем покатился к подножию лестницы.
С верхней площадки Миха пытался рассмотреть, что там с пострадавшим, и тут, его внимание привлек злополучный цитрус. Он как раз подъехал к Михиным ногам, да не один, рядом холодно поблескивала хорошо заточенным жалом отвёртка. И только тогда, Громобой почувствовал, как припекает грудь нагревшийся медальон, и понял, его только что спасла тёмная сторона.
Оставшиеся три дня он из дома почти не выходил, во избежание, так сказать...
Но кое-что полезное всё-таки сделал. Отыскал Зырянцева А.М.
Это оказалось не сложно: позвонил в издательство и представился знакомым следователем из прокуратуры. Они не запирались, и рассказали все что знали. Зырянцев, это не псевдоним - а настоящая фамилия, и адрес его у них нашёлся. Писатель проживал на "земле" Михиного дружка Стасика Барсукова, так что, респект нечистым - трудностей с этим делом не предвиделось.
Миха записал информацию на флешки - одну подвесил на цепочку рядом с Могендовидом, а вторую прикрепил на ошейник Патрику, как страховку. Двадцать шестого после обеда, Миха валялся на диване и лениво щёлкал пультом телевизора, на душе у него было тревожно. На животе он придерживал спортивную сумку с Патриком внутри, котяра тоже беспокоился, ворочался и время от времени недовольно вякал. Так они промаялись часа два. Вдруг, Патрик завыл дурным голосом, Михе в лицо полетел, возникший из ниоткуда, огненный шквал...
Часть вторая: Спасение утопающих
Зырянцев Антон Макарыч: Посеяв ветер...
26 марта 2016
Слабый пол Антошу не привечал смолоду. А уж теперь, после сорока, Антон Макарыч и подавно не питал надежд на чудесные перемены - с чего бы? И потому вёл он себя с дамами, хоть и вежливо - но холодно.
Нелегко ему приходилось, ведь служил Зырянцев в чисто женском заведении. Преподавал литературу в колледже "Технологии легкой промышленности, моды и дизайна", в советскую бытность - швейном ПТУ-20. Его подопечные - недалёкие девицы из российской глубинки, знание литературы полагали делом совершенно бесполезным для своей дальнейшей карьеры, и потому относились к предмету без пиетета.
Эти особы: раскрепощённые, можно даже сказать, развратные, (мир моды, пусть и не высокой, мораль не приветствует) и сведущие в венерологии куда более, чем в литературе - прозвали Антошу бледной спирохетой. Очевидно, любимого учителя такой кличкой не наделят.
После смерти бабки он так и жил один в двухкомнатной квартире. И неизвестно, как бы ему удалось вынести все тягости серой безрадостной жизни, ежели б не хобби.
Да-да, у Антоши было замечательное хобби - он писал фантастические романы. И весьма недурственно, две его книги даже издали. Конечно, тираж микроскопический, но факт того, что он издан, согревал его авторское самолюбие.
А уж с наступлением интернетовской эры, Антошина жизнь и вовсе кардинально изменилась, он стал настоящим львом виртуальных литературных салонов.
Зырянцев завёл раздел на "Самиздате", где обрёл группу единомышленников, признавших его гением и своим духовным гуру. Может по вине "провинциальных Маргарет" - своих учениц, а может в его душе всегда тлело чувство латентного гомосексуализма, но воспевал Антоша прелести однополой любви.
Учитывая специфичность предмета, особой популярностью у широкой публики Антошины произведения не пользовались. Кроме соратников, их мало кто читал, да и издательства его рукописи больше не принимали, но оно и понятно, ведь кругом процветает серость да графомания. Это бездари, расталкивая всех локтями, рвутся к издательским кормушкам, а талант, он во все времена беззащитен.
Любимейшими темами обсуждения Зырянцева со товарищи, были бездарность собратьев по перу, да косность обывателей, предпочитающих графоманское писево перлам высокохудожественного творчества. В особенности, Антоше доставляло удовольствие критиковать низкопробные опусы некоторых наглых МТА, почему-то популярные среди читателей и успешно издающиеся. Ох, и славное это было развлечение - попинать неуклюжих, визжащих писак, выказывая скудность их внутреннего мира, благо люди вокруг него собрались тонкие...