Темные искусства и дайкири
Шрифт:
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Призрак стоял в шаге от меня, сдвинув брови над зелеными глазами. Он снова изменился. Вместо черной одежды злодея он был в белой футболке, заправленной в узкие джинсы, веревка висела на плече. Я разглядывала его от спутанных черных волос до рук с татуировками и его ног.
Все еще сжимая ограду, смутно боясь, что он свяжет меня этой веревкой, я сморщила нос.
— Сапоги ковбоя?
— Сапоги для верховой езды, — исправил он с раздражением
— Ох. Эм. На лошадях? Нет.
Он пожал плечами, прошел мимо меня, плавно перепрыгнул ограду. Я смотрела ему вслед, челюсть была на земле во второй раз за день. Я думала, он уже ушел.
— Что ты делаешь? — крикнула я.
Не оглядываясь, он отмахнулся, но я не знала, что это значило. Через миг я перелезла через ограду на пастбище.
Он прошел по траве, свистнул. Лошади подняли головы, побежали к нему. Я остановилась в стороне, пока он хлопал лошадей, осматривал их, проверяя на раны или что-то еще. Через пару минут он обвил веревку на шее гнедого коня, сделал подобие уздечки и пошел прочь. Конь шагал за ним, стуча копытами.
Сунув руки в карманы, я пошла за ним и конем в тень амбара, где он привязал веревку к металлическому кольцу на столбике. Он пропал в кладовой, где на стене висели седла, и вернулся со щетками. Хоть я стояла там, он ничего не говорил, разложив щетки на дверце стойла.
Я тихо наблюдала, как он вычесывал коня. Мой взгляд задерживался на движении мышц на его руках, на татуировках на его спине, заметных сквозь тонкую ткань белой футболки.
— Сегодня не прячешь лицо? — спокойно спросила я. Будет плохо, если говорить первой?
— Все ушли на день, — он гладил щеткой бок коня, пыль слетала с его шерсти.
— Но не я, — рявкнула я. — Почему мне нельзя уехать?
— Я тебе не доверяю.
— В чем не доверяешь? Что я не сбегу? А остальные? Они разве не могу сбежать?
— Могут, но мне плевать. Они не смогут узнать меня.
Холод боролся с потрясением, и я не знала, как ответить.
— Надин может.
Он поменял щетки и стал тереть ноги коня.
— Она, в отличие от тебя, не хочет уходить. И она, в отличие от тебя, доверяет мне.
Я сжала кулаки, ногти впились в ладони.
— Ты прав. Я хочу уйти. Отпусти меня.
Он выпрямился во весь рост, нечитаемые зеленые глаза смотрели на меня.
— Я не могу так сделать.
— Я знала, — прошипела я. — Я знала, что ты гадкий. Ты не спасаешь уязвимых мификов и даешь им убежище. Ты не белый рыцарь.
Гладя рукой грудь коня, он нырнул под его головой и пропал с другой стороны.
— Я себя так не называл.
— Ты такой для Надин, — возмутилась я.
— Ты против?
— Ты… — я подавила ярость, чтобы не сказать то, что меня убило бы. — Мерзость, — не сдержалась.
Он молчал, и через миг я услышала тихий звук поверх шороха щетки по боку лошади — пение. Он напевал, пока ухаживал за конем. Мои жизнь и свобода были в его руках, и он даже не замечал меня? Гнев вспыхнул во мне, дополняя бессилие и страх из-за проведенных в плену тринадцати
— Эй! — закричала я.
Конь вскинул голову, уши прижались. Он почти встал на дыбы, веревка натянулась. Призрак поймал веревку, притянул к себе голову коня, погладил шею, мягко шепча ему. Он нырнул под головой коня и прошел ко мне.
Волна страха сменила мою ярость, и я попятилась, когда он приблизился. Моя спина врезалась в дверь стойла. Он остановился в футе от меня, навис надо мной.
— Ты хочешь уйти, — его низкий голос был тихим и опасным, угроза висела в воздухе, как при нашей первой встрече. — Готова сначала поговорить?
— Поговорить? — едва слышно прошептала я.
— Готова поделиться правдой, Виктория? — он склонился ближе. — Ты — не мифик. Ты не связана родством с мификами. Ты не встречалась с мификами — не так серьезно, чтобы это оставило след в твоей жизни. У тебя нет связей с обществом мификом, но ты пришла в приют, изображая прорицательницу. Ты говорила о классах магии и темных искусствах. И ты согласилась пойти со мной, хоть считаешь меня мерзким злодеем.
Я подняла голову.
— Ты и есть мерзкий злодей.
— Я и не отрицал, — он поймал пальцами мой поднятый подбородок, впился в челюсть. — А команда мификов, что была в парке во время нашей встречи? Кто они?
Я сглотнула. Он заметил слишком много. Он угадал многое. Я должна была понять, что он заметил ребят в парке.
— Почему ты не убил меня? — резко спросила я. Я хотела убрать голову от его ладони, но была прижата к двери. — Зачем сделал предложение?
— Я не знал, были те мифики врагами, союзниками или незнакомцами для тебя, — его пальцы пропали с моего подбородка, он отступил. — Ты что-то скрываешь, но твои гнев и отчаяние… настоящие. И я использовал шанс.
Я прижалась к двери, а потом взяла себя в руки.
— Ты поверил мне, потому что я злилась? — едко сказала я.
— Я не верил ни одному твоему слову.
Он прошел в кладовую, вернулся с попоной, которую положил на спину лошади. Он принес седло, кожаная уздечка висела на его плече. Он забросил седло на спину коня, поправил его и потянулся под животом лошади за краем ремешка.
— Не понимаю, — пробормотала я.
Его ладони замерли на ремешке.
— Я забирал сломленных и брошенных подростков годами. Я знаю признаки.
Ужас собрался во мне, а за ним пришло яростное отрицание.
— Я не сломлена!
— А той ночью казалось, что сломлена, — он снял веревку с лошади, надел на голову уздечку. — Что бы ты ни говорила, ты не нуждаешься в помощи так, как остальные. Тебе хватает сил, чтобы позаботиться о себе.
Мои эмоции сталкивались, и я не знала, что ощущала. Он считал меня сильной?
Он поправил ремешки, перебросил поводья за шею коня и потянул за седло.
— Тебе не нужно быть тут, но я не могу тебя отпустить. Ты знаешь причину, — он схватился за седло и запрыгнул на спину лошади. Его взгляд пронзил меня. — Я рискнул с тобой, и мы оба платим за это.