Темные искусства и дайкири
Шрифт:
Я смотрела на его профиль, сердце колотилось. Сначала я увидела лицо Призрака, теперь еще и узнала имя. Для того, кто говорил, что не доверяет мне, он подпускал меня до ужаса близко. И с каждым раскрытым секретом шансы, что он меня отпустит, опускались все ближе к нулю.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Шум воды вытащил меня из глубокого и мирного сна. Я приоткрыла глаза, утренний свет лился в брешь между шторами. Ох, я не спала так
Вода утихла, и дверь ванной открылась. Тихие шаги прошли к кровати, одеяла поднялись с меня. Холодный воздух задел мою спину. Я не двигалась, кровать прогнулась, Зак забрался на место. Он устроился, накрыл нас одеялами, проверив, что я накрыта. Ох, это было мило.
А потом он забрал из-под меня подушку. Мое лицо ударилось об матрац.
Я поднялась на локтях.
— Эй!
Он взбил подушку и опустил на нее голову.
— Это мое. Тебя вообще не должно быть в моей кровати, помнишь?
— Мог бы и поделиться.
Утомленные зеленые глаза посмотрели на мое лицо, и он подвинул подушку на пару дюймов ближе, освобождая угол, на который едва могла уместиться моя голова. Если он думал, что я застеснялась бы устроить голову рядом с его лицом, то он ничему не научился после душа.
Я придвинулась к нему, опустила щеку на подушку и подула в его ухо.
Он отдернул голову и открыл больше подушки, я тут же заняла ее с улыбкой. Ворча, он лег на бок, спиной ко мне. Я подвинулась и подула ему на шею, чтобы позлить. Его плечи дрогнули.
— Может, подрастешь? — буркнул он.
— Заставь меня, — парировала я. — Ты сам виноват, Закки.
Он повернулся, утащил одеяло с меня. Он с тревогой окинул меня взглядом.
— Блин.
Я моргнула, отвлеклась на его обнаженный торс.
— Что?
Боль мелькнула на его лице, и он пробормотал:
— Я надеялся, что это был сон.
— Сон? — я опасно улыбнулась. — О, ты думал, что тебе приснилось, что ты назвал мне свое имя? Ха! Не хотелось тебя расстраивать, Захари.
Он тяжко вздохнул.
— Не Захари.
— Нет?
— Закария.
— О, милое имя.
Потирая рукой лицо, он рухнул на кровать.
— Отлично. Мне стоит скормить тебя варгам и забыть об этом.
— Эм, может, не надо? — я легонько ткнула его в бок. — А если я пообещаю никому не говорить?
— Ты кажешься мне слишком разговорчивой.
— Эй! Я умею хранить секреты, — я ткнула его еще раз, подчеркивая свои слова.
Он схватил меня за руку.
— Перестань это.
Я потянула, но он не отпускал руку.
— Раз уж я знаю твои тайны, я хочу спросить еще кое о чем.
Он насторожился.
— О чем?
— Что за культ ты тут устроил?
Его настороженность стала потрясением.
— Культ? Ты серьезно?
— Ты живешь на ферме со сбежавшими подростками-мификами,
— Я живут тут, потому что я друид. Многие феи не приближаются к городам. А детьми я не управляю. Морган и Терренс занимаются ими, не я. Я занят другим.
— Например… продажей ядов темнофеям? — я не скрыла осуждение в голосе.
— Иногда, — он пронзил меня зелеными глазами. — Разница между дикофеями и темнофеями незначительна, постоянно меняется. И фея, которая хочет получить яд, добудет его, создам я его или нет. Но они хорошо платят мне магией за то, что я упрощаю для них добычу.
Я с интересом смотрела на него. Никакого стыда. Он не переживал, считала ли я его аморальным. Он не переживал, был ли он для меня злодеем. Но я видела, что он не со всеми феями соглашался иметь дело. Судя по общению с драконами, он был известным целителем, а не только создателем ядов.
— Ладно, но почему беженцы?
— Это… — он скривился. — Так получилось. Я это не планировал, но мне это на пользу. Я подбираю мификов, которым некуда идти, даю им дом на пару месяцев или лет. В ответ они помогают мне на ферме. Когда они готовы, они уходят.
— Почему от них потом ничего не слышно? Почему ты сказал, что я не вернусь, если уйду с тобой?
— Чтобы ты серьезно обдумала решение. Я не хочу тратить время на доставку подростков, которые захотят убежать к мамуле и папуле, когда желание геройствовать угаснет, — он дернул плечом. — Остальных не видели, потому что они не хотят возвращать старые жизни. Морган и Терренс помогают им с новыми личностями, новыми местами и прочим.
Новая жизнь. Это он предлагал, и мифики, покидая эту землю, получали новый путь, не возвращались и не раскрывали, что были здоровыми и куда счастливее, чем перед пропажей. И раз он не раскрывал свое имя или лицо, они не знали, что были похищены Призраком.
— Зачем эта секретность? — тихо спросила я. — Разве тебя не беспокоит, что тебя считают похитителем детей и убийцей?
— Моя репутация — тоже защита, — он поднял мою ладонь, его хватка стала сильнее. — Не пойми превратно, Виктория. Репутация заслужена.
— Тори.
— А?
— Тори нравится мне больше Виктории, — я высвободила ладонь, сунула руку под щеку и улыбнулась ему. — Еще вопрос. Почему ты не против моего пребывания в твоей комнате, пока ты спишь? Я же могла убить тебя и сбежать.
Его губы изумленно дрогнули. Он не улыбнулся, но рот и челюсть смягчились.
— Ты — человек. Как ты могла бы навредить мне?
— Серьезно? — я нахмурилась. — В комнате полно оружия. Я могла вонзить нож в твое черное сердце.
— Хм. Думаешь? — он склонил голову к дивану. В нише за диваном стоял большой насест, едва заметный в тени, как и большой черный орел с изумрудными глазами, следящими за мной.