Темные пространства
Шрифт:
— Все это было бы прекрасно, доктор, и я, наверное, немедленно удалился бы, извинившись, если бы не одно обстоятельство: один из ваших товарищей как раз и является таким маньяком. Один из вас использовал свои способности для организации массового убийства. Мало того, и его жертва, покойный Путинцев, как я теперь убежден, использовал парапсихологическое воздействие для развития способностей своих подопечных. А еще один ваш коллега, господин Лютов, занят тем, что ускоряет развитие отдельных видов животных, а следовательно, ломает экосистемы, не задумываясь о последствиях…
— Вы знаете о Лютове?
— Представьте, да. Видимо, вы нас недооценили. Профессор, я должен знать все. Как образуются фантомы? Как они управляются? Руперт говорил о магнитных полях — какова их природа? Можно ли их уничтожить? Все, что может помочь найти и обезвредить убийцу. Но и о ваших товарищах, и о вас мы должны кое-что узнать. Общество должно контролировать ситуацию.
Наступило молчание. Вергерус смотрел
— Я мог бы разбить все ваши обвинения, опрокинуть их, как карточный домик, начиная с главного: Томас вовсе не один из нас.
— Что это значит? Почему?
— Глечке был исключен из числа учеников и изгнан из Центра — разве Джон не сказал вам? С тех пор мы не общаемся. Я расскажу, как и почему это случилось, чуть позже, наберитесь терпения, пока же поймите главное: Глечке — чудовищная ошибка, исключение, чужак, стервятник, по необъяснимому капризу природы поразительно похожий на лебедя. Теперь о Путинцеве. Я могу доказать, что Максим никогда не покушался на свободу своих подопечных, не внушал им стремления к совершенству; он использовал свою силу лишь для того, чтобы выявить их способности и помочь развить их. Я многое мог бы объяснить и относительно Лютова, и относительно собственной работы. Мог бы — но вряд ли это снимет вашу предубежденность. Чтобы победить ее, нужно рассказать все, с самого начала. Я попробую. Люди, наделенные необычными, феноменальными способностями, известны с незапамятных времен. Сегодня уже мало кто сомневается в существовании ясновидящих, людей, обладающих даром кожного зрения или целительства, людей-магнитов и т. д. Кандерс, от природы слабый и болезненный, был наделен уникальным даром: он мог ощущать существующие в человеческом теле слабые магнитные поля, мог также управлять ими, многократно усиливая. Сам по себе этот дар был бесполезен и воспринимался как нечто вроде уродства. Он мог прожить обычную жизнь, забыв о нем, лишь изредка на потеху друзей заставляя работать отключенные электроприборы и отклоняться стрелку компаса, мог избрать и другой путь — стать очередным шарлатаном-гуру, прорицателем-факиром, основать какую-нибудь школу, тем более что имел, кроме всего прочего, способность к внушению. Однако он поставил перед собой иную задачу: соединить способности разных людей, как бы взаимно индуцировать их. Ведь все эти чудесные способности существуют разрозненно, так что прорицатель может всю жизнь страдать от близорукости, а целитель ничего не скажет не только о дне завтрашнем, но и о вчерашнем из-за слабой памяти. Можно ли соединить эти дарования в одном человеке? Над этой проблемой он и стал работать.
Кандерс стал искать людей с необычными способностями, пытаясь увлечь их своей идеей. Здесь его ожидало первое разочарование. Даже у тех, кого удалось уговорить, ничего не получалось. Требовалось еще одно непременное условие, еще один дар — огромная сила воли, страстная потребность в совершенстве. Но было и нечто обнадеживающее: он понял, что людей с необычными задатками гораздо больше, чем полагают, надо только открыть их. Он изменил цель поиска, выработал критерии отбора. Так возник центр «Праджапати». Я был одним из первых его сотрудников.
Мы искали не просто людей с уникальными способностями — нам требовались люди, страстно желающие их совершенствовать, готовые посвятить этому всю жизнь. Именно последний критерий проверялся в период так называемого возвышения. В число избранных попадали лишь те, кого не требовалось понукать, как-то подталкивать, — наоборот, лишь сдерживать, чтобы они не забывали напрочь о сне и аде. Вы можете спросить, учитывали ли мы нравственный аспект, был ли тест на агрессивность, шизоидность и т. п. Вначале мы много думали и спорили об этом, а затем пришли к выводу, что этот критерий в скрытом виде содержится в основном в страсти к совершенству. Это ведь не просто желание, господин Ребров. Нужна такая одержимость, когда сам процесс совершенствования становится целью. Прочие стремления, осознает их человек или нет — желание прославиться, или достичь высокого положения, или властвовать над другими, — просто не работают. На определенной высоте они не заставят сделать и шага. Лишь тот, кто любил сам процесс, а не его результат, мог чего-то достичь. Открытый нами принцип дал сбой лишь один-единственный раз. Этим исключением стал Глечке. Его тайный изъян — стремление к власти, наслаждение властью — открылся гораздо позже. Он умело скрывал его, а в креативном плане компенсировал особой силой воли, исключительной даже среди нас. Однако наше правило сработало и здесь — Глечке так и не смог овладеть всем комплексом способностей, остановившись на создании фантомов. Однако я забежал вперед и отвлекся.
Постепенно, по мере увеличения числа сотрудников Центра, методика Кандерса стала давать результаты. Возник своего рода кумулятивный эффект взаимовлияния. Кандерс даже рассчитал «оптимальную массу феноменальности», при которой этот эффект достигает наибольшей величины, — это происходит, когда взаимодействуют 26 — 28 человек, обладающих паранормальными способностями. Нас было всего 16,
Однако гораздо большие возможности открылись перед нами в области управления электромагнитным полем, которому нас научил Кандерс. Мы научились многократно усиливать его и моделировать по своему желанию. При этом мы натолкнулись на поразительный эффект — образование пространства, полностью поглощающего световые волны. С его помощью можно было создавать некие феномены, воспринимаемые наблюдателем как реальные объекты. Они строятся из сильно ионизированного воздуха и весьма нестабильны. Впрочем, никто из нас не обратил большого внимания на эти фантомы, к ним относились как к забавным игрушкам; один лишь Томас много ими занимался. Тогда мы еще не знали, что у «темных пространств» есть и другие свойства, что с их помощью можно искать дорогу в иные миры, что они усиливают феноменальные способности, — все это позже открыл Руперт. Пока же мы всесторонне изучали образуемое нами поле, «темные пространства» и самих себя. Используя магнитометры, спектрометры, всевозможные датчики, мы провели множество измерений. Кандерс не собирался делать тайны из наших открытий, напротив — он страстно желал поделиться ими со всеми людьми. Спасение детей и вызванный этим событием интерес к Центру стали удобным поводом для такого обращения. И он выступил… О результатах этого выступления мы уже говорили.
Мы бежали в Германию, намереваясь продолжить работу. Теперь ее характер изменился. Мы прекратили прием больных и отбор новых избранных, сосредоточив все силы на развитии собственных способностей. К тому времени выявилась еще одна закономерность: хотя методика Кандерса позволяла синтезировать различные дарования в некое новое качество, многократно их усиливая, вслед за этим вновь наступал этап специализации. Каждый мог достигнуть наибольших успехов в какой-то одной области — причем не обязательно в той, в какой он был отмечен природой. Мы разделились, каждый стал заниматься своим. Одних увлекали «темные пространства», скрытые в них возможности, другие развивали способность жить в воде; летать, находиться в безвоздушном пространстве…
— Летать?!
— Да, некоторые из нас это умеют. Я — нет. Я уже в те годы стал заниматься вопросами регенерации. Меня увлекала задача не просто остановить заболевание, оставив жить на Земле изувеченный обрубок, а полностью восстановить утраченный орган. Я ставил опыты — вначале на крысах и собаках, а когда потребовался человеческий материал — на себе. Как вы, возможно, знаете, к настоящему времени я достиг в этом определенных успехов, но тогда я был в самом начале пути.
Наверное, мы бы долго находились в монастыре, нам там нравилось, но мы обнаружили слежку. На Кандерса это подействовало угнетающе. Он боялся, что его методику, результаты наших исследований попытаются использовать для установления контроля над людьми, еще для какой-нибудь государственной гадости. В наше время над подобными страхами можно смеяться (да и то — как знать? — общество, как и душа, бездонно, нам не дано знать, что может появиться из его потемок), но тогда они казались вполне обоснованными. Он стал разрабатывать планы тайного ухода из монастыря и создания базы где-то в другом месте. И тут произошла эта история с Глечке.
С некоторых пор мы стали ощущать, что по каким-то неизвестным причинам изменилось отношение к нам местных жителей. Наши товарищи, отправлявшиеся в деревню за покупками или чтобы взять почту, ловили на себе испуганные или враждебные взгляды. Ранее ничего подобного не наблюдалось. Поскольку я имел более тесные контакты с местными, чем остальные (для моих опытов мне необходима была врачебная практика, кроме того, я просто ощущал потребность лечить), мне поручили выяснить причины возникшей враждебности. Это удалось не сразу — даже те, кому я недавно помог, смотрели с недоверием; однако, видя мою искреннюю обеспокоенность происходящим, мало-помалу разговорились. Оказалось, что люди напуганы появлением отвратительных уродцев и чудовищ. Одни словно вышли из старых сказок или сошли с фресок, изображавших Страшный суд, другие не были похожи ни на что: жабы с человеческими головами, сатиры с чудовищными половыми органами, разлагающиеся трупы, огромные ящерицы… Вначале они встречались лишь в сумерках и вдали от жилья, а затем, осмелев, стали появляться средь бела дня прямо на деревенских улицах. Они наводили ужас на женщин и детей; даже мужчины предпочитали отсиживаться по домам. Поскольку ранее ничего подобного не наблюдалось, понятно, что люди связали появление демонов с нами.