Темные пути орбиты
Шрифт:
Через несколько минут на яхте остались только четверо, которые с облегчением сняли шлемы, оставшись в скафандрах — на всякий случай.
Остарджи неохотно освободил кресло пилота для Тэкито и повёл двоих в каюту с кушетками, на которые надо было не только лечь, но и пристегнуться к ним.
— Ева? — напомнил ангел, когда все трое оказались на кушетках — в нужном расстоянии между собой.
И протянул к ней руку — без рукавицы скафандра.
Ева обхватила его запястье. Она ведомая для ангела.
Эррамун неуверенно протянул свою руку, чуть вывернув ладонь,
До обозначенного на голографической карте места — двадцать пять минут. Яхта должна будет скользнуть в разрушенное чрево одного из взорванных крейсеров. Это поможет ей спрятаться не только при помощи отражающих радиосигналов приборов, но и стен погибшего корабля. За эти двадцать минут трое должны настроиться друг на друга. Затем, когда Тэкито спрячет яхту в корпусе корабля, он же должен будет развернуться внутри так, чтобы луч, созданный тремя энергогностиками, ушёл в нужную сторону — к планете ангелов. Или к тому ангелу, который находится на ближайшем к ним расстоянии.
Потом Тэкито улетит, оставив их в одиночестве на троих.
«Не бойся, — сказал ангел. — У нас всё получится».
«Утешаешь?» — слабо улыбнулась Ева.
«В такие моменты я не умею говорить полутонами, — спокойно отозвался Остарджи. — Поэтому, если я сказал, что всё получится, значит — я верю в это».
«Почему ты отослал Тэкито?»
«Он слишком много болтает».
Ева чуть не рассмеялась. Двусмысленная фраза Остарджи рассмешила. Что он имел в виду: то ли Тэкито слишком много болтает, проговорившись ей, то ли — потому что известный болтун по жизни?
А внутренне отсмеявшись, мысленно пожала плечами: она и сама довольно легкомысленная, если умеет находить смешное даже в таком положении.
В закрытом отсеке не видно, что яхта входит в пространство корабельного корпуса, разве что лёгкий скрежет предупредил о том. Но то, что судно застыло на месте, стало понятно сразу. Потом послышалось ещё одно скрежетание: яхта опустилась на поверхность одной из палуб крейсера. Затихли все моторы. Перестукивание и потрескивание обозначили переход пилота в багажное отделение яхты. Затем новый гул моторов — и космошлюп с Тэкито вылетел с яхты. И снова тишина.
— Эррамун, — раздался голос Остарджи в отсеке. — Ты готов? Не забыл, что сейчас произойдёт?
— Нет, не забыл. Мы начинаем?
— Да, начинаем. Ева, сосредоточение!
Все трое закрыли глаза.
Ева ещё подумала, что любопытно было бы увидеть происходящее со стороны.
Но она только знала, что над сцепленными руками внезапно взорвались маленькие салюты из мельчайших капель крови. А почувствовала лишь, что руке, которой держалась за запястье ангела, стало холодновато: раскрывшаяся венка на собственном запястье некоторое время фонтанировала кровью, как у Эррамуна, как у Остарджи. И тихо вознесла молитву неизвестно кому, что руководить этим приёмом приходится только ангелу: такой силой она хоть и обладала, но не решилась бы рассечь кожу и вскрыть вены.
— Запускаю луч, — проговорил Остарджи.
Явление энергетического
— Ева!
Женщина немедленно добавила свой луч к лучу Остарджи. Сдвоенный, он ослепительно засиял.
— Эррамун!
Изменение луча прошло почти незамеченным — его луч был, естественно, слабей. Но, будучи более опытной в энергогностике, Ева сразу увидела, что утроенный луч стал крепче — настолько, что теперь все трое могли отследить его движение.
Теперь главным стало не открывать глаза и не размыкать рук.
И они смотрели, как луч лишь однажды потерял свой стремительный ход, столкнувшись с небольшой преградой — той самой паутинной сетью, что окружала всю планету с её орбиты. Но замедление хода луча было прервано лишь на секунды, после чего луч порвал эту сеть, грубую — даже по прикидкам Евы, и помчался в космос!
— Остарджи! — не выдержала она, счастливая.
— Не открывай глаза! — напомнил ангел.
А потом… Ева даже не сразу поняла, что произошло, но в месте прокола лучом сеть паткси начала разъезжаться, будто горящая паутина. Сначала это заставило недоумевать. А потом Ева догадалась: сила луча такова, что он одновременно не только проникает глубоко в космос, но и уничтожает сеть паткси!
— Эррамун, не открывай глаза! Как ты себя чувствуешь?
— Нор… нормально.
— Если почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи!
— Остарджи, я контролирую его.
— Знаю. Вижу. Работаем дальше!
— Остарджи, ты сказал — час. Те двадцать минут на настрой — входят в него?
— Да. Сейчас нам надо с полчаса удерживать наш луч. Эррамун, ты видишь пространство вокруг луча?
— Да…
— Попробуй «отойти» от него и оглядеть пространство слева. Ева контролирует пространство справа от яхты.
— Что мы ищем?
— Мы не ищем. Мы отслеживаем появление паткси, пока я держу луч.
На мгновение Ева отвлеклась, потому что ощутила странное раздражение на коже. Отстранённая от материального мира, не сразу сообразила, что такое раздражение может быть, потому что на ладони засыхает кровь. А когда поняла, снова окунулась в наблюдение, время от времени «скашиваясь» в ментальном пространстве на Эррамуна. Пока говорили вслух, ей не понравилось, что его дыхание какое-то заметно прерывистое. А ведь они только-только начали…
А пока она присматривалась к орбитальному пространству. Вскоре ей показалось — с её стороны началось движение. Ментально притянув к себе видение этого движения, она кивнула сама себе: столкнулись очередные корабельные остовы. Ничего особенного. И продолжила наблюдение.
— Остарджи, спросить можно?
— Пока — да.
— А как ты набирал здоровье, пока был в капсуле? Ты же не пользовался лучом? Как ты сумел пробить сеть паткси?
— Её тогда не было. Я думал — успею прийти в себя, и сумеем выбраться из этого положения. А пока набирался сил, паткси успели всю планету окружить…