Темные Пути
Шрифт:
Закончив наказывать реку, я повернулся к смазлям. Олтей неподвижно лежал на коленях у дочери, а та с надеждой смотрела на меня.
– Да сделай же что-нибудь, он же умирает!
Стоявший рядом карлюк Пешко мрачно покачал головой:
– Поздно. Даже руку отрезать бесполезно, растворитель уже выше локтя поднялся.
И повернулся к Куту:
– Придётся оставить трупы здесь. А самим быстро на тот берег, пока твари не очухались.
– Ты что такое говоришь? Троб – мой лучший друг. – возразил глыбарь.
Шае предложение тоже не понравилось.
–
Смазлица подскочила ко мне и умоляюще заглянула в глаза.
– Ты же колдун! Я сама видела, что колдун. Почему не хочешь помочь отцу? Наколдуй что-нибудь, чтобы он не умирал. Слышишь, наколдуй!
Она в отчаянии заколотила кулачками по моей не такой уж мощной груди. Но чем я мог ей помочь? Научился раздавать оплеухи, но в медицине ведь совсем ничего не понимаю. Однако смотреть, как девка убивается, тоже не могу. Надо хотя бы попытаться.
Не придумав ничего умнее, я просто приказал яду в руке Олтея вытечь обратно наружу. Смотрел на руку и повторял про себя: «Прочь! Прочь!» До тех пор, пока рука не дёрнулась и старый смазль не открыл глаза.
А я закрыл…
*****
Холодная, чуть горьковатая, речная вода забралась в рот. Я закашлялся и вернулся к действительности. Потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, как я оказался в реке, почему вроде бы плыву, но сам не загребаю.
Короткая, мускулистая рука карлюка держала крепко, не позволяя голове опускаться. Никак меня Тляк тащит? Старый товарищ вернулся за мной с того берега? Хоть и не лучший пловец отряда, но больше всех дорожащий колдуном Луффом. Никому не доверил жизнь великого волшебника.
– Не дёргайся! Тварей ты распугал, доплывём без приключений. Вообще не понимаю, как они здесь оказались. Обычно высосали обитают в озере, а в реке никогда не встречались.
Такая длинная речь на плаву не могла не сбить дыхания. Карлюк запыхтел и добавил ворчливо:
– Мог бы и помочь, руками поработать. А то я уже второй раз туда-обратно мотаюсь.
Я помог, как мог. В Вюндере, надо признать, плаванию не особо-то и обучают. В общем, кое-как доплыли.
Выбравшись на берег, я без сил рухнул на траву. Как только исчезло чувство опасности, вернулась боль, нестерпимая, выедающая всё внутри.
– Вот что, Луфф!
– сказал Тляк, понаблюдав за моими мучениями.
– Ты, конечно, молодец, что смазля с того света вытащил. Но пора бы научиться свои силы беречь. По два раза в день в обморок падать — это перебор. Тем более, что мы с тобой вроде как воевать собирались. А в бою, уж поверь, никто тебя в чувство приводить не станет.
– Какой нахрен бой?
– прохрипел я.
– Не видишь, худо мне. Дай скорее порошка.
– Кончился порошок, Луфф, - карлюк для наглядности развёл руки в стороны и показал пустые ладони.
– Совсем?
– не поверил я.
Обманывать меня Тляк то ли не умел, то ли боялся.
– Осталось всего на две дозы.
– Давай весь!
– трясясь, словно жалкий накроша, приказал я.
– А то некому воевать будет.
Карлюк
Не сразу, рывками, но проклятый червяк всё-таки угомонился. Пару раз кольнул напоследок – и затих. В голове прояснилось, стали долетать посторонние звуки - журчание воды, щебет птиц, далекие крики лесных тварей. Много ли человеку нужно для счастья? Ещё бы сухую одежду, кресло у камина, и чтобы пару дней никто не беспокоил.
Кстати, а куда все подевались? Я приподнялся на локте, но так никого из фраев и не увидел. Хотя чувствовал где-то неподалёку их деловитую суету.
– Все при деле, не тревожься, - угадал мой невысказанный вопрос Тляк.
– Шая над отцом хлопочет, а остальные Троба упаковывают.
– Как упаковывают? Куда?
– Известно куда!
– невесело усмехнулся карлюк.
– К свинам на спину. Пешко раздобыл листьев холодицы. Вот и решили сразу труп обработать, пока гнить не начал. Пешко в этом толк знает, он почитай весь наш товар и готовил. Да и вообще в травах хорошо разбирается. Попрошу, чобы и для тебя что-нибудь против боли отыскал.
– Постой, постой!
– прервал его я.
– Так значит, там в мешках…
– А ты до сих пор не догадался?
– теперь Тляк рассмеялся почти весело.
– Ай да колдун! Ничего вокруг себя не видит. А ещё собирался от меня сбежать и сам по себе жить. Пропадёшь за свинов хвост!
– Ты не дразнись, а толком объясни!
Обижаться на карлюка не было ни сил, ни желания.
– Чего ж тут непонятного? Мы нахтам трупы везём, и на твой порошок у них обменяем. Дошло, наконец?
– А зачем им трупы?
– я всё ещё отказывался верить его словам.
– Что нахты с ними делают?
– Едят!
По лицу карлюка так сразу и не поймёшь, всерьёз он говорит или опять надо мной подшучивает. Вроде какая-то смешинка в глазах всё же мелькает. Шутник выискался, борода твоя палёная!
– Нет, а в самом деле, зачем?
– А я знаю?
– отмахнулся Тляк.
– Что-то такое болтал их старший про трансформацию, про новую жизнь. Но я в эти гадости вникать не стал. Если интересно, сам у них спроси. Теперь уже скоро придём, самое позднее - послезавтра к вечеру.
Честно говоря, после таких откровений идти к нахтам как-то расхотелось.
Тляк
– Тёплой воды тебе, Тляк! – Пахч поднял в вежливом приветствии четыре верхних розовых щупальца. На четырёх нижних, тёмно-синих, он ходил. А само тело (или голова, тут уж как посмотреть) представляло собой короткий фиолетовый цилиндр с цепочкой из девяти чёрных глаз по окружности. В верхнем торце сжимались и разжимались отверстия для дыхания и приёма пищи, а ниже виднелись похожие, но для обратных процессов. Говорил он мог, судя по всему, при помощи любого из этих отверстий.