Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
«Шкипер брал пассажиров или груз?»
«И то, и другое. Загрузился углём, взял скобяные изделия, красное дерево в брусках и поташ. Пассажиры – фаранский посланник Мосех со свитой и прислугой».
– Теперь мы знаем имя главаря и вид судна. – Карамо торжествующе обвёл взглядом компанию, собравшуюся в штурманской рубке. – Ан Ларита, вы твёрдо уверены, что похититель сел на палубу?
– Точно, гере кавалер. – Скуластая девчонка в новенькой авиационной форме указала место на карте и карандашом отметила время посадки – 16.54. – В то время судно шло
Само присутствие юной девицы среди офицеров Воздушных сил ВМФ, в рубке военного корабля, было нонсенсом, но аэронавты слушали её внимательно и уважительно.
– Ан, каково сейчас расстояние между нами и пароходом? – спросил командир «Быка».
– Гере капитан-лейтенант, последний замер я сделала треть часа назад. Судно держало прежний курс, до него было… двести двадцать пять миль.
– Ходкое судёнышко, клянусь Громом! но ему от нас не уйти. К ночи нагоним.
Офицеры тихо пересмеивались:
– Далеко заплыл ливицкий шкипер!.. Винтовик, быстрее парового пакетбота – да-а, для малого каботажа лучше судна не найти! это называется «Гори денежки в топке огнём, зато я самый скорый»… Сдаётся мне, друзья, что не поташ он возит. Генеральный груз – для прикрытия…
Сгорая от нетерпения, Карамо насел на командира «Быка»:
– Когда мы их увидим?
– Зависит от высоты подъёма. Но я хотел бы поберечь балласт для будущих манёвров. К тому же горизонт довольно мглистый, видимость плохая… и на борту молодые девицы. – Капитан-лейтенант бросил беглый взгляд на пасмурную Лару. – Они раньше нас начнут страдать от высотной болезни.
– Оденутся теплей, наденут кислородные приборы!
– …в любом случае, гере кавалер, предельная дальность стрельбы из картечниц – полторы мили. А нам, случись вести огонь, надо брать верный прицел и подойти ближе.
«Как военные легко об этом говорят!..» – Лара поёжилась, потом робко придвинулась к Карамо и спросила вполголоса:
– Они будут стрелять, да?..
Кавалер посмотрел на неё долгим взглядом, испытующим и (как ей показалось) недоверчивым, от чего Лара внутренне сжалась, ожидая резкого вопроса вроде: «Ты помогала ему?» или «Вы с ним в сговоре?» Стоит дать Карамо заподозрить себя – и пиши пропало, больше не поверит.
– Я не хочу, чтобы его убили, – шепнула она, опустив глаза.
«Ну, всё, с головой себя выдала! и зачем рот раскрыла, дурёха!..»
– Я тоже, – вдруг прошептал Карамо и добавил громче: – Благодарю вас, ан. Возвращайтесь в каюту, вам надо отдохнуть.
Едва заслышав это, командир живо распорядился:
– Лейтенант, передайте на камбуз – подать ан Динц горячего бульона, бутербродов, – всё, что положено после наружной вахты вперёдсмотрящему гардемарину.
Прощаясь с удивительной наводчицей, офицеры и унтеры слаженно отдали ей честь. Козырять в ответ было неловко – кепи в каюте позабыла! – и Лара машинально сделала книксен. В штанах! Вот так – несколько дней поносишь брюки, и про юбку забываешь.
Она не успела подняться по трапу на нижнюю палубу, как за спиной раздалось:
– Мотористам – полный ход!
Еле заметная вибрация электромоторов, набравших обороты, передалась на каркас – и на пол под ногами девчонки. Опять тоскливый, безысходный страх за Лариона охватил душу ознобом:
«Хуже
Но сердце подсказывало, что уже заряжают магазины картечниц и открывают бомболюки, чтобы обрушить вниз дождь смерти.
– Нас будут преследовать, – изрёк Мосех в пространство за кормой.
Его белое льняное одеяние развевалось, трепетало под ветром, помноженным на скорость «Сполоха», но сам Мосех, презирая килевую качку, был недвижим как статуя. Он стоял у кормового шпиля, глядя, как пенный кильватерный след разбивается в мятущихся волнах.
Скоро треть суток пароход шёл по неспокойному морю, прорезая форштевнем четырёхмерные волны. Рулевые старались не терять хода за счёт рысканья судна – и так из-за качки «Сполох» шёл на пару узлов медленнее, чем мог бы. Ветром срывало дым с жерла трубы, из-под носовых скул на каждой волне взметались целые потоки с пеной и брызгами, заливая палубу чуть не до шкафута. Бронзовый винт буравил морскую синь, ярился огонь в топках под котлами, орудовали кочегары, призрачно мелькали масляно блестящие шатуны паровой машины.
– Кто – преследовать? – как-то брезгливо скосился на чудо-пассажира шкипер, переложив трубку в угол рта. – В этих водах ни одно корыто «Сполох» не догонит. У царя Лала, – Джакар сквозь зубы сплюнул за борт, – во всём флоте три колёсные коптилки, ещё до первой звёздной сделаны…
– Вернее – нас уже преследуют, – будто не расслышав его бурчания, уточнил высокомерный фаранец. – Где мы можем укрыться от погони?
Что бритоголовый язычник – пассажир ой не простой, Джакар догадался уже при погрузке. А уж когда фаранский вельможа (или кто он там по званию, в стране крокодилов?) велел рабам вытащить на полуют палисандровый ящик, окованный медью, а всем лишним – покинуть палубы, Джакар понял, что после рейса «Сполох» надо будет заново святить. Нельзя безнаказанно по морю колдуна и демона возить – старый морской бог Мананта прогневается, да и Сестра-Моряна будет недовольна.
«Сотню унций попу отвалю, чтобы молился крепче» – твёрдо решил Джакар, глядя, как демон из ящика лезет и по сторонам зыркает.
«Полтораста! И рисовой водки ведро, самой лучшей» – мысленно прибавил он минутой позже, провожая улетающего монстра и осеняясь знамением Ока. В странствиях и схватках шкипер много чего повстречал, запугать его мало кому удавалось – но чтоб такое видение!.. Спаси и сбереги!
Туда-сюда – демон вернулся с измятым и всклокоченным худым парнем в лапах. Нырк в ящик, как и не было. Фаранец велел дать ему мяса и хлеба (спасибо, не приказал пару матросов скормить бесу!), а парня обнял и облобызал с любовью, сам прямо светился от радости.
Теперь – вишь, ясновидец! – усмотрел погоню.
Пожалуй, этому ведуну поверить стоит. Зря не скажет. Только б скорей со «Сполоха» убрался.
– Недалеко, по берегу, есть шхеры… – заговорил Джакар. – Проливы, островки – укромное местечко. Правда, фарватеры там не промерены, скал подводных много… Но я эти шхеры знаю.
– Недалеко – это сколько?
– Миль сто.
– Прибавь ходу.
Согласно харкнув, Джакар цепкой моряцкой походкой поднялся на ходовой мостик и откупорил переговорную трубу: