Темный дар
Шрифт:
— Это же ты! — изумленно воскликнул я, глядя на Джемму, бережно державшую в руках фотоснимок. — Почему ты мне не сказала, что твой брат сидел в тюрьме?
— Не понимаешь? — дрогнувшим голосом проговорила Джемма. — Это была не тюрьма.
Я снова навел луч фонарика на постеры на стенах и понял, что она имеет в виду. Парапланеристы, комиксы… Не такие картинки взрослые мужчины вешают над своими кроватями. А уж тем более — закоренелые преступники.
— Здесь был реформаторий, — выдохнул я. — Колония для малолетних преступников.
Вот
Послышался противный скрежет. Я вдруг вспомнил рассказ дока. Он говорил о том, что видел узников тюрьмы «Сиблайт». Он следил за их здоровьем. Вчера вечером, когда он рассказывал о побеге заключенных из тюрьмы, он прекрасно знал, что в то время это были мальчишки-подростки. Младше меня. И все же док заставил нас поверить в то, что речь шла о взрослых мужчинах, он назвал «Сиблайт» тюрьмой — хотя тринадцатилетних ребят в тюрьму не сажали. Или все же сажали?
— Ничего не понимаю, — растерянно проговорил я, силясь найти смысл в том, что док все так представил. — Зачем Содружеству понадобилось держать здесь детей?
— Наверное, потому, что наверху слишком мало места, — с горечью проговорила Джемма. Она забросила ноги на койку и улеглась, обернув вокруг шеи длинную косу, как воротник. — Содружество решило не тратить драгоценное пространство на каких-то там малолетних преступников.
— Твой брат провел здесь четыре года?
Я обвел взглядом унылую спальню, и у меня в сердце зажглась искорка сочувствия к ребятам, собравшим шайку «Сиблайт». Не стоило удивляться тому, что они грабили корабли с припасами. Если бы меня тут заперли, я бы тоже был зол на правительство.
Джемма села на койке и опустила голову на колени. Она не хотела отвечать на мой вопрос. А может быть, упрямо прогоняла очевидный вывод: то, что ее брат мог быть членом шайки «Сиблайт». Дрожа, она обхватила руками колени. Наверное, ей было холодно в слишком большом для нее гидрокостюме. Но скорее всего, она дрожала не от холода. Я подошел ближе.
— Ты в порядке?
Джемма покачала головой.
Возможно, топсайдер знал бы, что сказать ей сейчас. А я просто стоял рядом с койкой, чувствуя себя никчемным и бесполезным, и гадал, можно ли взять ее за руку или она это не так поймет.
— Пожалуйста, — прошептала Джемма, не поднимая головы, — просто оставь меня одну.
ГЛАВА 19
У меня разболелись глаза — наверное, потому, что я слишком старательно сдерживал слезы. Я плыл по темному коридору на первом, полностью затопленном уровне тюремного здания. Может быть, Джемма решила, что я равнодушен к ее несчастью, и на душе у меня было еще хуже, чем если бы она знала правду — если бы она знала, что я просто тупой идиот.
Я опустился к полу и поднял тучу ила. Передо мной оказалась открытая дверь. Я
Оглядевшись по сторонам, я понял, что попал в больницу.
Я попятился, у меня по спине побежали мурашки. Я не был готов к тому, что окажусь в больничном помещении, и теперь мне стало страшно и одиноко. Эти чувства я испытывал всякий раз, вспоминая о том, как лежал в больнице. Я еще не успел справиться с волнением, когда вдруг по воде прошла волна низкочастотной вибрации. Я не успел толком прислушаться, и звук стих. Я неподвижно повис в воде, надеясь, что звук мне не померещился. И он появился снова. На этот раз я услышал его ушами и успокоился. Где-то снаружи, не так уж далеко, завел свою песню кит-горбач. Закрыв глаза, я пропустил его музыку через себя. Мне хотелось надеяться, что этажом выше эти звуки услышит Джемма и что песня кита утешит ее, как утешила меня.
Когда одинокий горбач начал новую мелодию, я определил, что он находится примерно в миле от «Сиблайт» и приближается. Мне в голову пришла идея. Безумная и чудесная идея. Я подплыл к открытым дверям лифта и поднялся вверх по шахте. Стоило мне оказаться на поверхности — и я перестал слышать песню кита.
И тут я услышал крик Джеммы. Она звала на помощь.
Я нырнул в воду и поплыл к комнате охранников. Беззвучно вынырнув, я увидел, что Джемма сидит на корточках на столе. Как только она увидела меня, поднимающегося из воды, тут же отпрянула назад, выронила фонарик и выхватила нефритовый нож.
— Джемма, это я! — Я встал на ноги и отстегнул шлем. — Что случилось?
— Почему ты не вошел в дверь, как нормальный человек? — в отчаянии спросила Джемма, отдышавшись.
— Я плаваю быстрее, чем хожу. Ты в порядке?
В это мгновение вновь зазвучала песня кита. Джемма схватила меня за руку.
— Слышишь?
Она стала поворачиваться на месте, пытаясь понять, откуда исходит звук.
Тут я понял, чем вызван ее страх.
— Сейчас угадаю. Ты подумала, что это призрак. Взгляд Джеммы постепенно смягчился.
— А это кит? Тупой кит.
— Киты вовсе не тупые.
На счастье, ко мне вернулось чувство юмора. Джемма вздернула брови и указала в сторону коридора, где под водой плясал зеленый огонек.
— Надеюсь, ты знаешь, что это…
— Рыба-фонарик. Светящийся анчоус.
Может быть, мне не стоило прерывать ее и показывать, какой я всезнайка, потому что Джемма нахмурилась так свирепо, словно решила, что я нарочно пригнал сюда светящуюся рыбку, чтобы напугать ее.