Тёмный день
Шрифт:
— Кстати, об обетах, — вмешался Мудрец. — Слышал я об одном рыцаре, который дал обет не подстригать бороды, пока не сразится с чудовищем и не победит его.
— Прекрасный обет! — горячо воскликнул Отважный рыцарь.
— Да, но с чудовищами в той стране было негусто, так что когда рыцарь отыскал его и бросился в бой, то запутался в собственной бороде, упал и сломал шею.
Другой благородный рыцарь дал обет по пятницам не задавать корм своему коню, пока…
Конь, услыхав такое, возмущенно топнул ногой, а все остальные изображения загалдели так, что в ушах зазвенело.
— Повесить
Тохта понял, что пора брать дело в свои лапы.
— Всем молчать! — строго скомандовал он. — Потом поругаетесь, а сейчас идем к морокам!
Вытащил из-под камня Правдолюбца, вернул его в колоду, и побежал по тропинке по направлению к стене, над которой парили стражи-мороки.
План Тохта продумал до мелочей.
На кобольда, трусившего мимо стены, мороки никакого внимания не обратили: мало ли кому по каким делам понадобилось рядом пробежать?
Тохта очень надеялся, что кто-нибудь из стражей, лениво паривших над монастырской стеной, разглядит уголок карточной колоды, которая выглядывала у него из кармана, но мороки, тролль бы их сожрал, как на беду, уставились в другую сторону. Ну, что бы будешь с ними делать?! Не станешь же сто раз туда-сюда носиться: мороки подозрительны, вмиг заподозрят неладное!
Пришлось останавливаться и делать вид, что блохи одолели. Тохта уселся на тропинку и принялся с ожесточением чесаться, вполголоса кляня наглую блоху: когда не надо, она в шерсти так и скачет, а когда для дела нужно: притаилась — и молчок!
Чесался он так яростно, что карточная колода сама собой выскользнула из кармана и шлепнулась на землю. Мороки беспокойно заколыхались.
— Кобольд, эй, кобольд! — окликнул Тохту один их них, подлетая ближе. Голос у него оказался скрипучим, как у несмазанной двери.
— Это что у тебя? Карты? Давненько нам не доводилось…
Ну, наконец-то!
Тохта, не торопясь, собрал колоду.
— Они самые. Люблю иной раз с приятелем перекинуться.
Правдолюбец попытался было что-то сказать, но Тохта ловко щелкнул его по лбу и тот умолк.
Подлетел второй морок.
— Карты… — алчно произнес он. В белых глазах его вспыхнуло нетерпение.
— Может, сыграть хотите? — небрежно предложил кобольд. — А, — тут же спохватился он. — Да вы, никак на службе? Понятно… ладно, пора мне. Желаю процветания!
И он потрусил прочь. Бежал медленно, еле лапы переставляя. Успел добежать до камня, тут-то и услышал.
— Кобольд! Эй, кобольд! Стой!
В голосе морока слышался еле сдерживаемый азарт.
Тохта поздравил себя с успехом и повернул обратно.
Это было самым сложным делом, а уж обежать кругом монастырскую стену, выбрать местечко, подальше от мороков и сделать подкоп под стеной — это такая пустяковина, о которой и говорить не стоит.
…Все это Тохта изложил Дарину самым небрежным тоном. На самом деле, с подкопом пришлось здорово попыхтеть: каменистая почва поддавалась плохо, и времени на это ушло гораздо больше, чем он предполагал. Копать он начал, когда только-только смеркаться стало, а когда закончил — луна уж на небо выкатилась да и поплыла себе над лесами, горами да равнинами.
— Сначала я полезу, после — ты, — он ткнул лапой в сторону Дарина. — А уж потом тот, кого не мешало бы вурдалакам при случае скормить…
Басиянда оробел. Он опасался Тохту и старался держаться от него подальше.
— За что, господин кобольд?
Тот не ответил и раб, оглянувшись по сторонам, боязливо поинтересовался:
— А разве у вас и вурдалаки водятся?
Тохту внезапно обуяла подозрительная словоохотливость.
— Водятся, как же! В Лутаку они, конечно, не заходят, но по окрестностям промышляют. Вот если, к примеру, отвезти тебя от монастыря подальше да бросить одного, они вмиг тебя учуют! Вурдалаки свежее-то мясо не очень любят, поэтому они…
— Ну, хватит, Тохта! — решительно перебил его Дарин и кобольд, ухмыльнувшись во всю пасть, нырнул в подкоп.
… Вряд ли монахи, накладывая на свою территорию хитроумные заклинания, нейтрализующие чужую магию, могли предполагать, что два пациента покинут монастырь столь примитивны и далеким от магии способом: через подкоп, вырытый кобольдом.
Мороки, бдительные и неподкупные стражи, все еще играли в карты, выделяясь в темноте белыми пятнами. Слышны были их скрипучие голоса, да гневные восклицания Правдолюбца, который громко грозил вывести кого-то из игроков на чистую воду: при игре все мороки страшно жульничали.
Тохта ловко выскочил из-под стены, отряхнулся, проскользнул сквозь заросли шиповника, что росли возле стены и юркнул за большой камень-валун. Сквозь кусты кобольды умели пробираться так, что ни одна веточка, ни один сучок не хрустнет. Чего, конечно, никак нельзя было сказать о людях: ни Дарин, ни Басиняда бесшумно прокрадываться сквозь кусты не умели, так что Тохта от волнения едва собственный хвост не съел, пока эти двое возились возле подкопа и шумели, как полоумные гоблины.
— Господин, — пролепетал Басиянда, плюхнувшись рядом с Тохтой. — Господин, мы на свободе?
— Кажется, да, — вполголоса ответил Дарин, тревожно набюдая за мороками. — Но если ты сейчас хоть слово скажешь про ужин, то я тебя…
Басиянда замотал головой.
— Как можно! Я понимаю, что трапезу разумно на более позднее время отложить, — рассудительно промолвил он. — Я лишь спросить хотел: отчего же остальным, тем, что в монастыре томятся, не приходит в голову подкоп сделать?
Тохта закатил глаза:
— Каменистая почва, тупоголовый детеныш тролля! Людям кирка да лопата потребуется! А уж времени сколько на это уйдет! Да и мороки — думаешь, не заметят, если кто-то у стены возиться будет? Вмиг монахам доложат!