Темный круг

Чернов Филарет Иванович

На закате

Жизни, жизни хочу я до муки, до слез, Только жизни — ни злата, ни славы! Пусть житейский поток много силы унес, Много выпито горькой отравы; Пусть весна отцвела, — лето страсти прошло, — Осень желтые листья роняет, — Солнце светлого дня уж за лесом зашло И в закатных лучах умирает… Но безумно хочу жизни, жизни одной: Надышаться осенней прохладой, Насмотреться на этот закат золотой С тихой грустью и тихой отрадой!.. И последним лучам

уходящего дня, Без раздумья, по-детски, отдаться: До последнего вздоха хочу наслаждаться Этой жизнью недолгою я!.. «Пробуждение». 1915, № 21.

Искание Вечности

О Вечности тоскуя с давних пор, Я жизни краткой не ценил мгновенья; Я редко устремлял на землю взор, Не видя в ней небес отображенья. Я звал звезду, как друга, в тишине, Когда земля спала в ночи пугливой, Но видел я, как улыбалась мне Звезда с насмешкой молчаливой. Манил к себе я бледную луну: Беззвучный смех ее мне был ответом. Я уходил в тоске к земному сну И вновь вставал, тоскующий, с рассветом. Я в поле шел, где небесам простор, И к солнцу очи поднимал с мольбою, Но ослепляло солнце дерзкий взор, Злорадно тешась надо мною… Я к дали шел: каймою голубой Она за лесом, вечная, сияла… Я лес прошел, дремучий и сырой, А даль коварно отступала… И стало мне земных мгновений жаль, И понял я, что Вечность мне чужая, И я упал на землю, чтоб печаль Утешила земля моя родная… «Вестник Европы». 1916, № 5.

Молилась душа моя

Молилась душа моя… Пламень лампадный На темные лики святых упадал. Молилась душа моя… Глубокий и жадный Я взор мой к суровым святым обращал. Клубяся, дымилися дымы кадильные, И гулкие песни — молитвы неслись. Молилась душа моя… Слезы обильные На плиты холодные жарко лились… Молилась душа моя… Купола мглистого Сумрак суровый пустынно темнел… Молилась душа моя… свечи лучистые Все погасали, и храм опустел… Вышел последним я с горьким рыданием, К звездному храму я взор устремил: Горько молился я звездным мерцаниям, Плакал о Боге, о Боге грустил… «Вестник Европы». 1916, № 9.

«Я в темном круге будней и печали…»

Я в темном круге будней и печали: Мучительно из тьмы моей смотреть На призрачно-обманчивые дали, И крыльев нет к обманам полететь… Бескрылая душа моя убога, Как сгнивший столб у брошенных дорог. И если душ таких у Бога много, Как жизнь скучна и как печален Бог! 1915

«Журнал журналов».1916, № 16.

«Звучит ручей певуче-монотонно…»

Звучит ручей певуче-монотонно… Сосновый бор медлительно шумит… Я в глушь иду… уж путь меня томит, И на душе так призрачно и сонно… Давно иду… Давно звучит во мне — И шум ручья, и леса шум… и, странно, Мне кажется, что это сном во сне Моя душа томится неустанно… Окончен лес. Иду простором я… Дремотно-призрачны синеющие дали: Не

призрак ли и все мои печали В печальном сне земного бытия?..

На кладбище

Ржавый мох покрыл немые плиты, Надписей обычные слова. К этим мхам давно пути забыты, И шумит могильная трава Шепотом печального забвенья… Здесь — среди медлительного тленья — Мне смешны все гордые слова, Все порывы, смелые стремленья… Шепотом великого забвенья Мне шумит могильная трава… «Ежемесячный журнал». Пг. 1916, № 11.

«Сладость стихов меня с детства пленила…»

<Е. Л. Кропивницкому >

Сладость стихов меня с детства пленила: Волны созвучий и трепет волнений, Чистого творчества тайная сила, Радость святая живых откровений. Словом «поэт» навсегда очарован, В жизни одну избираю дорогу, В панцырь стихов, словно рыцарь, закован, К чистой поэзии светлому богу. Пусть мне щитом будет верность призванью, — Клятвой скрепленная в сердце сурово, — Пусть мне конем будет — Правды исканье, Метким копьем — вдохновенное слово. 25 апреля 1916 (Рукописный журнал Бима и Бома).

Монахиня

Потуплен долу взгляд. Иконное лицо. Вся с ног до головы в смиренном одеянье. На мраморе руки не заблестит кольцо. Уста сомкнутые не разомкнет лобзанье. Святая, строгая, немая красота! Распятая Любовь — венок ее терновый В немую скорбь навек сомкнул уста, Но сладость горечи — на дне души суровой.

Нищий

Он стоит у церкви Вознесения В дождь и вёдро, в холод и тепло. На лице его покой смирения, А во взгляде вспыхивает зло. Смотрит он на публику нарядную, На красивых девушек глядит. Вижу я его тревогу жадную, Чую всё, что в сердце он таит… В церкви поп в блестящем облачении Совершает таинство Христа, А у церкви — чую — Вознесения Темное таится преступление, Как давно манящая мечта… Сад Поэтов. Полтава, 1916.

Русская (Плясовая)

Над деревней сизый курится дымок, За деревней ал-алеет вечерок, По деревне пролетает ветерок… По деревне пролетает ветерок… Собралися парни, девушки в кружок: Вот выходит в круг удалый пастушок… Вот выходит в круг удалый пастушок, Он заводит свой разгулистыйрожок… Свистнул-гаркнул русский парень-ллясунок… Свистнул-гаркнул русский парень-плясунок: Шапку наземь, руки кольчиком в бочок, Завертелся, закрутился, как волчок… Завертелся, закрутился, как волчок… Поднимает алый девушка платок, Выплывает, как лебедушка, в кружок… Выплывает, как лебедушка, в кружок, — Выбивает дробь живую каблучок… Замирает перелетный ветерок… «Новый Сатирикон». 1916, № 22.