Темный лик двойника
Шрифт:
Или таинственный доктор – не слишком известная личность или по каким-то причинам старается быть в тени?
И вдруг я подумал о том, о чем должен был поразмышлять раньше: что, если все имена в рукописи выдуманы? Точно так же, как и само место действия? Вместо Губкина мог быть любой другой город…
Тогда перед нами – обычное незаконченное произведение, автору не хватило фантазии. А мы со Светой выдумываем, ломаем копья, ищем какие-то подводные камни…
Человека за что-то убили!.. Причем здесь его рукопись? Убивают ведь не только не состоявшихся писателей. Причин для преступления может
Я поднялся, нервно зашагал по комнате, обдумывая ситуацию. Нет, все-таки мне кажется, что автор все пережил в реальности.
Это говорит моя интуиция? Не только, сама рукопись – тоже. Автор смотрит на своих героев не со стороны, а как бы заставляет вас участвовать в происходящих событиях. Такое под силу профессионалу. Однако человек этот все-таки не профессионал. ЧЕЛОВЕК?
Он пишет, что сам не знает: кто он! Реальная личность или астральный двойник Виталия?..
Кстати говоря, а кого из них убили? Галич охотился за Виталием! Возможно, были и другие охотники за головой этого жулика.
Но сейчас я чувствовал, как начинается охота за моей головой, и главный враг здесь – дикая усталость. Надо хотя бы немного поспать.
Я притулился на диване, но продолжал думать о рукописи. Что еще меня заинтересовало в ней? Конечно, фраза все того же Виталия: «Астральных двойников имели многие известные личности, прежде всего, политики. Я имею в виду не переодетых под них живых кукол, а НАСТОЯЩИХ АСТРАЛЬНЫХ КОПИЙ! Только эти факты скрываются». Я не выдержал, снова поднялся, включил ноутбук; интересно, найду ли хоть что-нибудь в Интернете, подтверждающее его слова?
Интернет «молчал», за исключением нескольких скучных статеек о том, что реальные Сталин и Ельцин умерли гораздо раньше, чем это зафиксировано официально, а их роли выполняли нанятые актеры. Данную тему надо серьезно изучать, но не теперь! Сон окончательно побеждал, я провалился в глубокую, черную яму, где было тихо и обреченно…
И вдруг возникла фигура убитого автора рукописи, он глядел пытливо, губы предостерегающе шептали: «Подумай, во что ввязался!». Внезапно его лицо перекосила боль, он зашатался, едва не упал, из его оболочки вырвалось странное белое свечение и стало принимать форму человеческого тела. И вот уже передо мной – двое крепких молодых мужчин, у каждого – острый и немного насмешливый взгляд больших карих глаз, высокие покатые лбы, зачесанные назад волосы, отчего залысины кажутся еще больше. От двойников исходит сила, только вот разрушения или созидания?
– Угадай, кто из нас убит? – они повергают меня в шок своим вопросом.
Возникло ощущение, что на твоих глазах орудует опытный наперсточник, я никогда не определю, кто тут настоящий, а кто – пустышка. Отличить их невозможно, как неотличимы ты и твое отражение в зеркале…
К счастью, тьма накрывает их, жутковатых в своей одинаковости, я слышу какие-то голоса, разговаривают женщина и мужчина. Женщина говорит:
– У автора «Мастера и Маргариты» тоже был астральный двойник, – и вдруг начинает смеяться нервным, почти истеричным смехом.
– Точно, – соглашается мужчина. – Его двойник видел многое из того, о чем сам оригинал потом и поведал миру…
Тьма окончательно сгущается, только успокоения и
Глава пятая
Великий соблазн
…День был необычайно знойным, солнце палило так, точно это не Москва, а тропики. Раскалывалась голова, ломался стройный ход мыслей; не спасали ни панамы, ни шляпы. Даже небольшое расстояние преодолевалось с трудом, приходилось перебегать от одного дерева к другому или прятаться в жидкой тени. В таком испепеляющем аду глоток холодной воды – настоящее счастье. Безумно хотелось дождя, он грезился наяву, но небеса так и не смилостивились. И в один из таких полуденных часов Наш Герой услышал обрывок фразы: «Не к добру это! Никак новая напасть движется на Москву». Сказал это старичок лет семидесяти с лишком, сгорбившийся, без конца вытирающий пот с лица. Молодой мужчина рядом с ним рассмеялся:
– Какая напасть, папа? Все у нас успокоилось, устаканилось. Красные победили. Живи, да радуйся. Подумаешь, жара!
– Откуда ты знаешь, сын, что все успокоилось? Не в этом ли спокойствии рождается хаос, от которого все заплачем?
Наш Герой остановился, заинтригованный «философскими размышлениями» старика, решил обязательно дослушать диалог. Однако «шпион» из него оказался никудышний. Старик и сын тут же заметили, что ими заинтересовались, покосились на незнакомца, умолкли и поспешили прочь.
«А ведь правда, – подумал Наш Герой, – хаос рождается из спокойствия. И возможно, некто совсем неприметный принесет его в жизнь! А неприметным может быть кто угодно, например, я…».
Он рассмеялся, поскольку себя в качестве «носителя хаоса» уж никак не представлял. Он – жертва обстоятельств, отвергнутый, униженный критиками, растоптанный безвестностью и… необычайно талантливый. В литературной России двадцатых годов двадцатого века уже установилось жуткое спокойствие. «Если бы я мог, то действительно принес бы им хаос – и в умы, и в сердца! Вдруг из него возникнет нечто иное, естественное для человека, вдруг общество вернется к веками установленным законам? Другое дело, всегда ли они идеальны…».
Рядом что-то громыхнуло, заставив его содрогнуться. И тут раздался гудок, предупреждение… Наш Герой увидел, что стоит на рельсах, а на него с бешеной скоростью несется трамвай. Испуг настолько сковал движения и волю, что несчастный застыл на месте… Надо перебежать вон туда!.. Он сделал шаг, поскользнулся, чуть не упал. Катастрофа казалась неминуемой.
К счастью, трамвай остановился, из кабины выглянула женщина, ее речь к чуть не состоявшейся жертве сопровождалась нелестными эпитетами.
– Не видишь, куда прешь, интеллигент проклятый?! Я что, садиться в тюрьму из-за тебя должна?
Подоспевшие граждане и гражданки начали живо обсуждать произошедшее, Наш Герой как мог, оправдывался:
– Здесь скользко.
– И правда скользко, – раздался рядом мужской бас, – кто-то масло разлил.
– Это Аннушка, – тут же вступила какая-то пожилая дама. – Соседка моя. Я сама видела.
– Выходит, я не виноват, – робко оправдывался Наш Герой.
– Все равно надо под ноги смотреть! – не унималась женщина-вагоновожатый, и собравшаяся публика в основном поддерживала ее.