Темный менестрель
Шрифт:
Я смотрел через окно смотровой площадки на вражеский лагерь. Аннатар, сидел в кресле и думал, рисуя на карте и делая какие-то записи. — Ты оказался прав. Люди не знают никаких разумных границ. — Майар оторвался от карты и взглянул на меня. — Они определенно потеряли страх и забыли, что есть те, кто заведомо сильнее их. — Сильнее, — задумчиво сказал я, — их армия больше нашей и без магической поддержки, нас разобьют. Это просто будет долгая осада. — Так почему же ты не убьешь их, к примеру, своим Холодом? — Во первых, несмотря на свою ненависть к людям, я не собираюсь навлекать на себя гнев Валар. А стирание с лица земли многотысячного войска любимцев Богов, обратит их внимание на меня или точнее на мой народ. Пусть нас вроде как и простили, обиду они помнят. — ...Ты прав. Значит нужно сделать так, что бы Валар от них отвернулись. Ты возможно не знаешь, но единственным ограничением данным людям, был Запрет ступать на землю Валинора. И они близки к его нарушению. Там обитают бессмертные существа, а эти люди боятся смерти и полны заблуждений, уверенные в том... что ступив на Благославенные земли они обретят бессмертие подобно Эарендилю. — Аннатар улыбнулся и подошел к окну, окинув пламенным взором лагерь. У верен, он поселил меня на вершине башни, еще и по причине моего эльфийского зрения. Эдакий часовой, я ведь правда люблю смотреть на горизонт. — Но ведь это бред! Не земли Валар делают его народы бессмертными, это Бессмертные, обитающие там, делают эти земли священными. А люди бы, лишь постарели и зачахли там скорее, словно мотыльки, слетевшиеся на слишком жаркий огонь. Энергия тех земель губительна! Ели мой Свет Души, частица которого была заключена в азмаз, обжег гнома, то что Свет Валинора и самих Валар, сделает с человеком?! Эарендиль же был причислен к Перворожденным, что не ведают смерти, но и принят он был с условием, никогда более не возвращаться в земли людей. Еще неизвестно, что будет с Элрондом и его детьми... — Но нуменорцы-то этого не знают. — Ты... хочешь поспособствовать поездке смертных в Аман? — Я недоверчиво взглянул на майар и задумался. — Ты снова хочешь втереться в доверие... Но это ведь значит, что ты примешь присягу... а твоя армия... — Останется здесь и никуда не денется, фактически она будет принадлежать этому корольку и я все равно останусь во главе. Однако, Гнев Валар — будет достойной платой за мое, кратковременное унижение. Да и эльфы, чуть подуспокоятся, когда я буду на поводке у человека. У Мордора появится время стать сильнее. Аннатар вспыхнул огнем и явил мне свое новое обличие: вылитый эльф-нолдор. Рост
Саурона нет уже десятки лет. Назначенные на подобный случай Командиры из числа Назгулов, будучи продолжением воли Гортхаура, наращивали мощь. Я тоже не сидел без дела, хотя в Мордоре скажут, что я весь день сплю и бездельничаю. А чем еще занятся, если кузни погасили? Но я действительно сплю, но одновременно и правлю Ост-ин-Эдхиль, который сумел немало разростись. Под руководством Совета и моими приказами, начались разработки в плане вооружения и коммуникации, даже фортификации. Впрочем и об удобствах не забывали. Ну, канализация, водонагреватели, паровозы работающие на угле с очистителями на дымоходе, сплошные чудеса техники, но ни в коем случае я не желал им уподобления маглам. Никакого пороха, атомов — сплошной примитив и чистота производства. Мне не давала покоя возможность в виде духа, влиять на материальный мир. Понаблюдав за назгулами, я через годы сумел входить в подобное состояние. И теперь моя призрачная аватара, могла касаться предметов и даже больно бить, не теряя нематериальности и сохраняя способность пролетать сквозь стены. Но вот покидать алтаря, я все еще не мог. Иными словами: я был привязан к местам, где есть моя магия, а значит алтарем дело не ограничится. Дикая Охота — это самый близкий аналог моего призрачного состояния. Идея захватила меня. Смысла летать в бою призраком лично для себя, я не видел, но если научить подобному моих воинов, то я смогу призывать к себе их астральные проекции. И город в безопасности и воины тоже! Я подал идею на рассмотрение Совета и через неделю! раздумий, они высказали свое согласие. Мое дело теперь это осуществить, наверняка на работу уйдет уйма времени, что для эльфа не препятствие. От назгулов я наконец узнал, что король Ар-Фаразон обратился к служению Тьме и Мелькору, как ее Повелителю, Саурон видимо знатно ему мозги прополоскал; поначалу король делал это втайне от своего народа, но вскоре перестал скрываться, и многие из нуменорцев последовали его примеру. Однако, в Нуменоре до сих пор обитала горстка Верных, близ Роменны и в окрестностях, да еще несколько человек тут и там по стране. Предводителями их, к кому они обращались за советами и утешением в те черные дни, были Амандиль, советник короля, да его сын Элендиль. У последнего было двое сыновей — Исильдур и Анарион, бывшие по меркам Нуменора еще очень молодыми. Амандиль и Элендиль были прославленными морскими капитанами; к тому же, они принадлежали к династии Эльроса, хотя и не к правящему дому, что наследовал корону и скипетр. Саурон не осмеливался осквернить Святилище Илуватара на вершине горы, а король не допускал туда никого под страхом смерти, тем более тех из Верных, кто продолжал тайно поклоняться Илуватару. А еще Саурон подговаривал короля срубить Белое Древо, Нимлот Прекрасный, что рос в его саду и напоминал об Эльдар и свете Валинора людям. Поначалу король категорически отказывался делать это, веря в то, что судьбы его рода связаны с этим деревом, как предрекал старый король Тар-Палантир. Так погрязший в ненависти к Эльдар и Валар король продолжал понапрасну цепляться за тень прежней лояльности к ним Нуменора. Недолго правда. В итоге король согласился с доводами Саурона и срубил Белое Дерево, бесповоротно обратившись спиной к заветам своих предков. Саурон же приказал построить на холме в центре Арменелоса Золотого, столицы Нуменора, огромный храм. После этого дым валил, не переставая; власть Саурона день ото для росла, и в том храме, проливая кровь и предавая мучительной смерти своих собратьев, обезумевшие люди начали приносить жертвы Мелькору, дабы тот освободил их от бремени Смерти. Чаще всего на алтарь попадали Верные; однако в непоклонении Мелькору их открыто не обвиняли, вместо этого называя мятежниками и заговорщиками против короля, сеявшими ложь и распространявшими отраву. Обвинения эти по большей части были ложными; однако ненависть порождает ненависть, особенно в такие темные времена. Смерть, несмотря на все старания, не покинула их земли, а даже напротив, стала приходить все скорее, да еще под множеством новых и ужасающих личин. Если в прежние времена люди постепенно старели и, устав от жизни, тихо и безболезненно уходили во сне, то теперь все чаще помирали в маразме и от всевозможных хворей. Но все равно нуменорцы продолжали бояться смерти и ухода во тьму, где правил избранный ими повелитель; и в своей агонии они проклинали за то самих себя. В те дни все имели при себе оружие и убивали по малейшему поводу, а то и вовсе без — такими стали нервными и вспыльчивыми. Саурон же с шайкой своих новых прихлебателей колесил по стране и разжигал в людях ненависть и зависть. Вскоре люди стали роптать против своего короля и лордов, а также против всего, чего не могли получить сами, а стоявшие у власти жестоко за это мстили. И тем не менее, нуменорцам еще долгое время казалось, что страна процветает; и пускай им самим живется невесело, зато Нуменор становится все могущественнее и богаче. Следуя советам и указаниям Саурона, богачам и впрямь удалось умножить свое благосостояние. Они соорудили двигатели и построили корабли еще быстрее прежних, и всей этой мощью обрушились на Средиземье, не утруждаясь более притворяться благодетелями иль повелителями, как встарь. Вместо этого они захватывали богатства жителей Средиземья, а самих их увозили в рабство, где многие бедолаги оказывались в конце концов на их алтарях. Люди стали бояться нуменорцев, и память о добрых повелителях прежних времен угасла, сменившись ужасом и ненавистью к поработителям. Так Ар-Фаразон, король Земли Звезды, стал величайшим из тиранов со времен правления Моргота, хотя на самом деле из-за спинки нуменорского трона правил Саурон. Шли годы, и стареющий король почувствовал неумолимое приближение смерти, что пугало его и приводило в ярость. Близился час, над которым так долго работал и который так терпеливо ожидали Саурон и я. Наконец, майар стал заговаривать с королем о том, что могущество его нынче так велико, что не грех рискнуть взять все в свои руки и не подчиняться более никаким заповедям и запретам. И вот на волнах покачивались корабли Ар-Фаразона, которые тот собирал в западных гаванях.
Саурон... годы спустя, Остров Нуменор. В прежние времена погода всегда благоприятствовала нуждам и предпочтениям людей: дожди шли в положенный сезон и в меру; солнце грело то жарче, то прохладней, а с моря дули ласковые ветра. И когда ветра дули с запада, многим казалось, что они несли с собой почти неуловимый, сладкий аромат, от которого щемило в сердце — быть может, запахи цветов с вечнозеленых лугов бессмертного царства, у которых нет названий на языках смертных. Теперь все было иначе. Даже небо потемнело, и на землю непрерывно лил дождь, сопровождавшийся грозами и ураганными ветрами; время от времени большие нуменорские корабли уходили в неспокойное море, чтобы уже никогда не вернуться обратно в гавани, хотя прежде, со времен восшествия Звезды, такого ни разу не случалось. А по вечерам с запада иногда надвигалось огромное облако, смутно напоминавшее очертаниями орла с широко распахнутыми крыльями; оно медленно расползалось, скрывая собой закат, и посреди ночи полностью накрывало небо над Нуменором. А некоторые из этих “орлов” приносили под своими крыльями гром и молнии, свирепствовавшие над морем. — Это орлы Повелителей Запада! — в страхе кричали люди. — Орлы Манве летят в Нуменор! — и падали наземь, прикрываясь от неба руками. Затем некоторые на время начинали раскаиваться в своих грехах, в то время как остальные, напротив, утверждались в своих заблуждениях и принимались потрясать кулаками, грозясь небу. — Повелители Запада первыми нанесли удар. Но мы им еще покажем! — вопили они. И сам король произносил нечто подобное, но его устами говорил Саурон. Молнии становились все яростнее, убивая людей то на холмах, то на полях, а иногда и прямо на улицах города; один из особо мощных разрядов попал прямо в купол Храма и расколол его надвое. Однако сам Храм выстоял, и Саурон, стоя на его вершине, без страха смотрел в лицо разбушевавшейся стихии. Молнии не тронули его, и люди, посчитав его богом, готовы были с тех пор исполнять малейшее его требование. И когда случилось последнее знамение, они не обратили на него должного внимания. Земля задрожала под ногами, и рев из-под земли смешивался с шумом охваченного штормом моря; а затем из вершины горы Менельтармы стали вырываться клубы дыма. Но Ар-Фаразон лишь приказал ускорить темпы сборов. Флот нуменорцев тем временем черным роем клубился у западного побережья страны, и был подобен архипелагу из тысячи островов; мачты их казались лесом, а паруса — набрякшими грозовыми тучами; знамена же были черными с золотым. И вся эта мощь ожидала лишь слова Ар-Фаразона; Саурон тем временем скрылся в недрах Храма, приказав нести назначенных в жертву. Свершилось. Он добился своего. Корабли уже в пути.
И тут на закате появились орлы Повелителей Запада, летевшие боевым клином, охватить который взглядом не представлялось возможным, по мере их приближения стало казаться, что крылья их затмевают собой все небо. За ними пылал закат, и оттого создавалось впечатление, что сами орлы светятся, объятые пламенем гнева. Нуменор словно оказался освещен заревом пожара, и глядя в лицо друг другу, обитатели его видели багровые, как будто покрасневшие от злости, физиономии. Почувствовав в сердце решимость, Ар-Фаразон взошел на свой могучий корабль Алькарондас — Морскую Крепость. Много весел было у этого судна и множество мачт, золотых и угольно-черных, а на палубе восседал на своем троне Ар-Фаразон, в броне и при короне. Он подал знак поднимать штандарт, затем скомандовал поднимать якоря и в тот же миг рев труб Нуменора заглушил раскаты грома. Так боевой флот нуменорцев двинулся против угрозы Запада, ветра почти не было, так что множество весел и рабской силы пришлось им очень кстати. Солнце село, и наступили тишина и тьма, море было спокойно, и мир словно замер в ожидании — что будет? Флот медленно исчезал из поля зрения наблюдателей в гаванях, и вскоре полностью растворился в ночи. Нарушив Запрет Валар, нуменорцы вошли в заповедные воды, твердо намереваясь силой вырвать у Бессмертных дар вечной жизни в пределах этого мира. И вот флот Ар-Фаразона пришел с далеких морских просторов и окружил Авалонне и весь остров с эльфийской гаванью Эрессеа. Эльдар с тоской смотрели на эти несметные полчища, затмившие от них свет заходящего солнца. Ар-Фаразон на этом не остановился и последовал дальше, в Аман, и вскоре объявился у берегов Валинора, но и здесь все было тихо и покойно. Король почувствовал себя так, словно судьба его висит на волоске, и едва не повернул обратно, громада горы Танкветиль на безмолвных берегах была белее снега и холоднее смерти. Молчаливая и неизменная, она казалась ему ужасающей, словно тень света Илуватара. Но Ар-Фаразона вела всепоглощающая гордыня, и он в конце концов, осмелился покинуть борт корабля и ступить на берег, громко объявляя эти земли своими, ежели никто не выйдет к нему оспорить это заявление. Затем воинство Нуменора разбило осадный лагерь вокруг опустевшего холма Туны, откуда сбежали все Эльдар, только увидев их. И в это время на мольбы Валар, откликнулся издалека сам Илуватар и громадная бездна разверзлась посреди моря меж Нуменором и Бессмертными Землями, и вода хлынула в нее с таким шумом и брызгами, что достигли даже небес. Мир содрогнулся, а флот нуменорцев оказался затянут в бездну, навеки погребенный в морских пучинах. Но король Ар-Фаразон и его смертные воины, что ступили на землю Амана, оказались погребены
Сам Саурон пришел в ужас, столкнувшись лицом к лицу с гневом Валар и изменениями, вызванными Илуватаром в лике земли и вод. Все это намного превосходило его ожидания, ибо он рассчитывал лишь на гибель нуменорцев и поражение их тщеславного короля. Или на худой конец, простого наплевательства Богов, на их смерть от рук его слуг, но никак не новый катаклизм! Когда Саурон, сидя в своем черном кресле посреди Храма, заслышал звуки труб войска Ар-Фаразона, он лишь рассмеялся; второй раз засмеялся он при звуках начинающейся грозы. Однако в третий раз, когда он довольно хихикал при мыслях о том, что теперь сможет вытворять в мире, навсегда избавленном от Эдайн, земля внезапно дрогнула, оборвав его смех, и Храм с громким грохотом и треском провалился в бездну — вместе с креслом и самим Сауроном. Но Саурон не был смертным; и несмотря на то, что та прекрасная оболочка, в которой он явился пред очи людей и свершил свое великое зло, была им потеряна навсегда, дух его восстал из глубин моря и тенью на крыльях черного ветра пересек море, возвращаясь в Средиземье и Мордор, свою вотчину. Здесь, в Барад-дуре, он вновь надел великое Кольцо и на время затаился, обретая новый облик — воплощение своей злобы и ненависти. Мало кто впоследствии мог выдержать взгляд Ока Саурона Ужасного. Я же, постоянно называл его прожектором, пока он возвращал себе физическую оболочку. Если бестелесные светлые майар — огоньки, то темные — сгустки мрака или “тучки”, как я это обозвал. Но Саурон является воплощением обеих сил, к томуже он — самый сильный из майар. А я узнал, что его зовут Артано. Ну или так его называл Моргот. Однако есть еще имя Майрон, но его так звали в прошлом, в Залах Ауле.
Идут войска. Впереди король. Ведет их в бой. В бой. Открываются черные врата. Выходит Майар злой-злой. И на колени перед ним. Встает-встает он. Но никто не знает точно, Что замыслил Саурон. Идут года. Сидит король. А Саурон — подле. Не знает боле как править он, Здесь нет его воли нигде В жертву приносят Верных людей Топят и сжигают. Капает яд с языка, Король ему внимает. Слушает он Саурона И корабли собирает. И вот плывет на запад он Великий Ар-Фаразон. Объявил войну Валар, О, Боже, какой позор. Смеется про себя Саурон, — Всех я здесь обвел. Все вы отныне теперь мои Тем более Ваш король. И вот ступил Ар-Фаразон. Одной ногой на Валинор. Другой ногой он затопил Свой Бедный Нуменор. Бедные люди. Жалкие люди. Теперь все под водой. До колик хохочет Саурон — Зря вы шли за мной. Вот так вот люди, не стоит верить. Тому, кто был пленен. Тем более если он носит имя... — ...Гортхаур Саурон. — Толпа людей и орков радостно проревела имя своего Влыадыки. Не могу поверить, что Аннатар сумел уговорить меня спеть его слугам! Через усиливающее голос, заклинание Сонорус! С башни Барад-дура!!! Я уверен — во всем снова виновато, проклятое умбарское вино! Все! Я больше не буду пить то, в составе чего не уверен! Отпраздновали, блин, возвращение “Государя всея Преисподняя” в телесное обличие. Я знаю — это его месть за “прожектор”! Правда как оказалось никакое иное обличье кроме “прожектора, тучки и железного голема”, Саурон принимать больше не мог, но его это не расстраивало. Однако я осознал, что майар можно убить... по настоящему. Мандос не сможет исцелить душу майар, а ведь некоторые раны тела передаются и душе. Однако и на Тайные пути смертных (перерождение) душа не пойдет, она попадет в Бездну к самой Смерти. Оттуда никому нет возврата... кроме меня. Души эльфов, майар и Валар умрут вместе с Ардой. А вот души смертных, пусть и теряют воспоминания, но останутся существовать где-то еще. Забавно. Самые смертные существа на самом деле бессмертны. А ведь я прямое этому доказательство! Просто я, переродившись, сохранил воспоминания, а вот выживу ли я, когда свершится Дагор Дагорат, я уже не уверен.
====== Глава 16. В очередь, сукины дети! В очередь!... (Битва Дагорлаг и Поражение Саурона) ======
Я узнал от Саурона, куда делись остальные семь колец, а то я задавался вопросом, почему о них ничего не слышно? Он отдал их гномам, не самая удачная идея как оказалось. Гномы всегда были крепкими ребятами и приручить их оказалось крайне сложно: они не признавали над собой ничьей власти, а тайные их мысли, почти не поддавались пониманию. К тому же, превратить их в рабов колец также оказалось невозможным. Гномы пользовались кольцами в основном для обогащения, и именно благодаря этому Саурону все же удалось превратить естественную любовь гномов к золоту в не ведающую запретов, всепоглощающую страсть. У них там небось сокровищницы по швам трещат! За столько лет-то, под правлением бессмертных из-за колец гномов. По возвращении на свои земли Саурон обнаружил, что власть Гил-галада за годы его отсутствия значительно возросла, и теперь простиралась далеко на север и запад, за Мглистые горы и великую реку, достигая даже пограничья Великого Зеленого Леса, откуда было рукой подать до его твердынь, ранее казавшихся неприступными. Тогда Саурон затаился на время в своей цитадели в Черных Землях и стал планировать войну с эльфами. Ну-ну. Пришлось напомнить ему, что лично воевать с эльфами я не буду. И при его нападении на их земли, я запихаю его в Бездну, чего бы мне этого не стоило. При угрозе, в сторону Ост-ин-Эдхиль, я просто проморожу и сожгу, для надежности, все его земли, никого не жалея.
В те времена, те из нуменорцев, что спаслись от затопления своей родины, бежали на восток. Возглавлял этих изгнанников Элендиль Высокий и его сыновья — Исильдур с Анарионом. Они были родственниками короля и потомками Эльроса, но в отличие от прочих нуменорцев, отказались прислушиваться к речам Саурона и идти войной на Валар — Повелителей Запада. На их корабли взошли все остававшиеся в Нуменоре Верные, и сумели избежать катастрофы, отплыв на восток. Корабли их были большими и быстрыми, да и сами они были людьми крепкими; однако стихии разбушевались не на шутку, и на берег Средиземья их выбросило, словно потрепанных штормом пташек. Элендиля с его людьми волны выбросили на побережье Линдона, где его тепло встретил давний товарищ Гил-галад. Оттуда он направился вверх по течению реки Ллун, и за грядой Эред Люин основал Северное Королевство — Арнор. Люди его расселились по территории Эриадора вдоль берегов Ллун и Барандуина. Столицей же стал Аннуминас, возведенный у вод озера Ненуиаль. Нуменорцы поселились также в Форносте на северных низинах, в Кардолане и на холмах Рудаур, они построили свои башни на Эмин Берайд и Амон Сул. Там и поныне сохранилось немало могильных курганов и руин, и лишь башни Эмин Берайд по-прежнему смотрят в сторону моря. Сказать что это взбесило Хэлкара, это ничего не сказать. Ведь остатки нуменорцев поселились буквально на пороге Ангмара. Король-чародей рвал и метал и просил Саурона, пройтись железными сапогами по Арнору. Исильдура с Анарионом отнесло южнее, и они повели свои корабли вверх по течению великой реки Андуин, что несет свои воды с Рованьона в западное море, залив Белфалас. Здесь они основали свое королевство, впоследствии ставшее называться Гондором. Задолго до этого, еще в дни расцвета Нуменора, нуменорские моряки основали у устий реки Андуина гавань и мощные укрепления, несмотря на то, что чуть дальше к востоку уже начинались владения Саурона. Позднее в эту гавань стали заходить лишь корабли Верных, и поэтому здесь обитали в основном друзья эльфов и люди Элендиля, тепло приветствовавшие его сыновей. Столицей этого южного царства был Осгилиат, который пересекала по центру Великая река, нуменорцы построили через нее огромный мост, с удивительными каменными башнями и домами. К причалам города свободно проходили под этим мостом корабли с моря. На восточном берегу этой реки была возведена Минас Итиль — Башня Восходящей Луны, стоявшая на склонах гор Тени и защищавшая от возможной угрозы из Мордора; и на западном — Минас Анор, Башня Заходящего Солнца, стоявшая у подножья горы Миндоллюин и служившая защитой от окрестных варваров. В Минас Итиль поселился Исильдур, а Минас Анор стал домом Анариона. Королевством Гондор они управляли вместе, и троны их стояли в Тронном Зале Осгилиата рядом. Множество сокровищ и фамильных ценностей большой стоимости и мощи принесли с собой из Нуменора изгнанники; величайшими же из них по праву считаются Семь Видящих Камней и Белое Дерево. Дерево то выросло из сорванного со стоявшего во дворе короля в Арменелосе Нимлота Прекрасного, сожженного Сауроном в Нуменоре. Дерево, напоминавшее об Эльдарах и свете Валинора, было посажено в Минас Итиль перед домом Исильдура, ведь это именно он спас плод от уничтожения; Камни же были поделены между Элендилем и его сыновьями. Сыновьям досталось по два, Элендилю — три; свои камни он установил в башнях на Эмин Берайд и Амон Сул, а также в граде Аннуминас. Исильдур с Анарионом поместили свои в Минас Итиль и Минас Анор, а также в Ортханке и Осгилиате. Камни эти обладали свойством позволять тем, кто ими пользуется, видеть удаленное от них — как в пространстве, так и во времени. По большей части они показывали то, что находится вблизи таких же Камней, ибо каждый Камень был связан с другими; однако обладавшие сильной волей и магическим даром могли научиться видеть все, чего бы только не пожелали. Именно таким способом нуменорцы узнавали обо всем том, что противники предпочли бы от них скрыть, и мало что могло укрыться от их бдительных взоров во времена расцвета их королевства. Камни эти были подарены Эльдарами Амандилю, отцу Элендиля, за то, что тот поддерживал Верных Нуменора в те черные дни, когда Эльдар более не могли посещать эти земли, на которые пала тень Саурона. Камни назывались Палантиры — “видящие издалека”. Они были созданы Феанором на Валиноре и я знал как ими пользоваться.
Саурон стал готовиться к войне с Эльдар и людьми Западной Страны, и вновь пробудились огни пламенной горы. Погасшие во время его ухода на Нуменор (тогда была необходимо не привлекать к себе внимания). Заметив издалека поваливший из Ородруина дым и догадавшись по этому признаку, что Саурон вернулся, нуменорцы забили тревогу. Харадрим, так назвали тех жрецов из “черных нуменорцев”, что присоединились к Саурону во время его путешествия на Нуменор, от остальных “черных” Умбара, они отличались тем, что были насильно подчинены его воле, но даже по сей день охотно служили ему. Однако благодаря власти короля Гил-галада отступники эти, пусть и могущественные лорды на службе зла, по большей части селились на дальнем юге, лишь два из них — Херумор и Фуйнур, пользовавшиеся особым влиянием среди Харадрим и бывшие людьми особой злобы и жестокости, обитали в диких землях на Востоке и к Югу от Мордора, близ устий Андуина. Они в основном кораблестроители. На самом Юге есть страна Ханната, ее главной силой были мумаки — гигантские слоны с четырьмя бивнями, служащие как давяще-таранящей силой, так и осадной башней для стрелков. И вот, когда Саурон счел момент подходящим, он с большими силами выступил против новообразованного королевства Гондор направив войска в Минас Итиль — башню у гор Тени и дом Исильдура...
Третий день шагает войско
Чародея Короля.
Третий день в седле я жестком
И конечности болят.
Пораскинул я мозгами,
Надвигая капюшон,
Заслоняет обозренье
На глаза сползает он. — Раздавался мой усиленный заклинанием голос, над смешанным войском, под предводительством Хэлкара. Саурону удалось уговорить меня на участие в осаде башни Исильдура.
Я — Эльфийский Чернокнижник
В Гондор воевать иду,
Пару тысяч идиотов