Темный менестрель

Хеллсинг Марина

“Ash nazg…”

Я спешно перевел взгляд на штандарт, что несли орки. Человеческого знамени видно не было, значит это объединенное, под одним лидером войско. Алая тряпка, со схематично нарисованным на ней золотым глазом, с вертикальным зрачком; реяла на палке в руках у массивного урука, гулко топающего за “железным големом”. От которого кстати веяло поражающей силы “аурой ужаса”, что подобно черным дымным крыльям, распростерлась за его спиной и взметала дорожную пыль. Кажется я понял кто это... Подобным трюком, однажды удалось препугать не один хорошо защищенный город. Попавшие под ваздействие ауры, подобно безголовым курам носились по крепостям и, если могли, поспешно покидали пределы стен и бежали прочь, куда угодно — лишь бы оказаться подальше. Этим трюком пользовался Гортхаур Жестокий — едва-ли не правая рука Моргота. В простонародии именованный как Саурон. Его настоящего имени я не знаю. Этот темный майар был оборотнем и мог превращаться чуть-ли не во что угодно, от волка, до летучей мыши. После жеста Гортхаура, армия остановила свой ход, ощетиновшись в ответ разномастным оружием: от ятаганов и мечей, до луков и... глазам не верю — арбалетов. Меня и Саурона разделяло всего две сотни шагов. Отделившись от армии, он направился ко мне и в пятидесяти шагах от меня, фигура “железного голема” вспыхнула пламенем, оставив на ее месте Аннатара. — Ты знаешь зачем я здесь, — утверждающе проговорил он, — однако я удивлен тем, что тебе удалось скрыть от меня целую крепость. — Он кивнул на иллюзию города позади меня. Ну, я впрочем и не рассчитывал таким образом обмануть существо, кторое старше меня на... когда там Арда создавалась? А ведь майар и ее старше. После моего взмаха рукой, иллюзия исчезла, открывая черные оплавленные руины на месте Ост-ин-Эдхиль. Армия Саурона испуганно зашепталась. Аннатар взглянул на мои глаза. Ах, да — их смена цвета на зеленый... — Это великий подвиг, Тьелперинкваро. Или мне нужно называть тебя Гарри? — ...?! — Нет слов, одни эмоции. Похоже в тот момент “мысле-связи”, майар увидел куда больше чем я. Благо, хоть контакт был едва-ли не секундный и многого увидеть он бы не смог. — Предпочитаю имя Келебримбор. — Быстро восстановил я, свое душевное равновесие, — Если тебе известно мое имя, значит и известно на что я способен, раз не удивлен пропажей города. — Это так. Однако в первую очередь я пришел забрать свое, а не любоваться странным эльфом-майар. Где кольца? Я молча вытянул перед собой руку со шкатулкой и открыл ее. — Шестнадцать. — констатировал Саурон. — Где еще три, что были созданы тобой без моего на то разрешения. — Не знаю. Тебе нужно, ты их и ищи. Сказал бы ты заранее, что этого нельзя делать, и я бы не создал их. Так что это твой недосмотр. — Я пожал плечами. — Где. Они? — майар угрожающе спросил меня, и я увидел как на мгновенье, его глаза обратились расходящимся от черного вертикального зрачка пламенем. Вот и смысл его знамени... — Я же сказал не знаю. Моим последним приказом было: доставить их тем, кому хватит силы и знаний их уничтожить. Кто их несет, кому, сколько их, мне не ведомо. — Эти кольца мои! Без моих знаний, у тебя бы ничего не вышло! — Аннатар обратился пламенем и вновь обернулся “железным големом”, что глухо зарычал, — Ты не имел права отдавать их другим! — Это уже не моя забота. Считай, что я их потерял — это ведь отчасти правда. Считай это расплатой за обман. Фигура голема, стала угрожающе надвигаться на меня, но остановилась в двух шагах, нависая надо мной и задевая “аурой”. Ощущение, будто оказался в Азкабане и стоишь против сильного ветра. Я не дрогнул. И медленно вытянул из ножен Хроарист. Невидимые глаза сокрытые за глухим шлемом, приковали свой взгляд к светящемуся мечу... или скорее к перстню, что в этот момент яростно горел зеленым, на указательном пальце, сжимающей рукоять

меча руки. Саурон взмахнул рукой в железной перчатке, и кольца из шкатулки поднялись в воздух и полетели к нему. Схватив их все левой рукой, они вспыхнули огнем и куда-то исчезли. Я же бросил пустую шкатулку на землю. Саурон вновь вернулся к образу Аннатара. — Я хочу тебя убить. Но знаю, что это бесполезно... Ты, как и майар, можешь вернуться, на сей раз затаив обиду. Мне не нужен такой враг. — Аннатар перевел взгляд с меня на руины. — Я еще не считаю тебя врагом. — медленно произнес я, — ты взял плату нашими изделиями за свои знания. Никто не пострадал. Убив меня, ты действительно ничего не получишь, даже моей смерти и ярости. Майар начал идти. Пройдя мимо меня, он взошел на руины и проведя пальцем по закопченным камням, посмотрел на перепачканные золой пальцы. — Ты знаешь, что я не отпущу тебя, с этим знанием. — он повернулся в мою сторону. — Ты можешь создать еще кольца. Даже более сильные, чем те три. — Я знаю. Поэтому не бегу, — я опустил меч, попутно заметив, как армия за моей спиной, бряцает оружием от нетерпения, — Я даже согласен быть твоим пленником. Только взамен прошу: не ищи Ост-ин-Эдхиль. Он все равно далеко и не представляет для тебя угрозы. У нолдоров нет желания вновь ввязываться в войну. Аннатар внимательно осмотрел меня с головы до ног, задержав взгляд на молоте. — Мне бы пригодился подобный тебе слуга... — Я согласен ковать тебе оружие, но даже не думай, что я соглашусь убивать эльфов по твоему приказу! Объявишь эльфам войну и я объявлю ее тебе и твоим слугам! — Именно услуг кузнеца я от тебя и потребую... — майар чему-то улыбнулся. — Эльфы мне ни к чему, если трогать меня не станут... значит воевать против людей ты согласен? Я закаменел лицом и проявил “Карающий Взгляд”: — Люди никогда не вызывали у меня восхищения. Да, среди них есть и достойные, однако в целом... Они жадные до богатств, короткоживущие, завистливые, жаждущие легкой наживы и чужой силы, существа. Верность им или не ведома вовсе, или же ведома лишь как фанатичность, граничащая с упрямством и жестокостью к “неверным”. Тайно или явно, не любят тех, кто не похож на них. Я знаю их вероятное будущее, и мне не нравится, чем оно грозит остальным. Однако развязывать с ними конфликт я не намерен. Людей всегда было и будет больше. И они всегда опасней орков, ведь Свет им не вредит, они умны и хитры, а еще размножаются люди на диво быстро... развязывать с ними войны без повода, я не хочу. — Я понял тебя. Это они, однажды смогли тебя убить? Он и это увидел. Обалдеть просто. — Я зол на них за свою смерть, да, но это в итоге обернулось к лучшему. Меня злит, то что они сделали с тем миром в целом. Руины Белерианда — просто земли Валинора, по сравнению с озерами полными разъедающими плоть вод, ядовитыми туманами и портящим даже металлы воздухом и извечным мраком. — Хорошо... Занай: отныне, ты, теперь пойдешь со мной и будешь служить мне. — Майар вновь стал бронированным великаном, и направился обратно к армии. — Владыка мы даже не съедим его? — спросил какой-то урук, изучающий меня голодным взглядом. В ответ, я махнул рукой и придурка перемололо в фарш вместе с доспехом. Волк, на котором восседал урук, абсолютно невозмутимо принялся за поедание своего всадника, нисколько не смущаясь наличию железных осколков в черном мясе. Саурон на подобную картину никак не отреагировал и продолжил путь, а вот уруки шарахнулись от меня, образовав пустое пространство. Образовавшийся живой коридор, начинался Гортхауром и заканчивался мной. Когда мы дошли до другого конца армии, все войко развернулось. Саурон на моих глазах обернулся волком, больше смахивающим на чероного лохматого пса с огненными глазами. Я осмотрелся: ну да, все верхом. Вот почему они так быстро прибыли в Эрегион. А я теперь что? — Скажи, нет ли у вас свободных лошадей. Я так понимаю, что двигаться мы будем быстро. А я пеший. — Обратился на Всеобщем я, к какому-то человеческому всаднику. Тот сначала шарахнулся, но потом кивнул и двинулся прочь, через некоторое время, вернувшись с белой в серое яблоко кобылой. Я благодарно качнул головой и вскочил в седло. — Простите что спрашиваю, Господин. Просто мне доселе не доводилось видеть эльфов. Это правда, что вы способны жить вечно? — Человек приведший ко мне лошадь с интересом меня разглядывал. — Пока не убьют да. Но мы можем и вернуться, только вряд ли станем. В моем случае, правда, я никуда и не исчезну. Просто стану очень злым и жестоко покараю своего убийцу. — Хмуро проговорил я. — А почему вы... светитесь? — Человека не смутило мое не слишком хорошее настроение. Учитывая близость с уруками и отсутствие в черной речи, вообще любых добрых слов, этот человек видимо стал просто непрошибаем для неявных угроз. Пока я не подниму на него руку, он видимо не отстанет. Ладно, дорога видимо будет долгая, куда мы скачем я не знаю, а поговорить не с кем. — Это магия такая. Ею в большинстве своем, только эльфы и владеют. Я могу светиться еще ярче, только это уруков заживо сожжет, — я с удовлетворением отметил, как услыхавшие это чернокровые, увеличили дистанцию от меня, — однако на такое сейчас способно очень мало эльфов. Я считаюсь Высшим эльфом, если кратко объяснить — это значит, что я родом из-за моря, точнее с Валинора и я родился чуть раньше начала Первой эпохи. Человек воззрился на меня в священном трепете, но быстро справился с собой: — А мне всего шестьдесят семь. Я удивленно посмотрел на средних лет человеческого мужчину. Сколько-сколько? — Я думал, люди в этом возрасте становятся ни на что не способными стариками, — с сомнениеп проговорил я, смотря на в общем-то молодое, слегка обветренное лицо собеседника. — Так я же нуменорец! Здесь на этих землях нас Дунедайн называют. Однако люди Востока, как я, именуются черными нуменорцами, так как верим в Бога Мелькора. Мы потомки короля Эльроса, ставшего смертным полуэльфа... — И являвшегося братом Элронда Полуэльфа, я понял. — Утвердительно качнул я головой. — Сколько в среднем вы живете и много-ли вас, я имею в виду нуменорце вообще. — Хм-м. Ну сотен пять лет до старости наберется, но и тогда наши старики мечом без устали махают, можно прожить еще дольше, а число наше... не знаю точно. Если Вы помните западные земли, принадлежавшие королю Эльросу, то знайте — теперь они заселены нами, в частности теперь заселен остров Нуменор, отчего и название народа. Мы же “черные”, ушли на восток, ближе к Мордору. Туда мы кстати и едем. Мда, заселить за полтора тысячелетия столько земли, это впечатляет. Хотя чего я ожидал от пятисотлетнего магла, остающегося чуть ли не всегда молодым? Хотя мне сказали, что детей у них немного. Надеюсь у них еще и многоженство не практикуется? А то еще пара тысячелетий и эльфам с гномами, да и с уруками тоже, жить негде будет, придется в руины Блерианда или неизведанные земли переезжать, если на Валинор не возвращаться. — Простите, что отвлекаю вас от раздумий, но мне, да и остальным, — человек махнул рукой на подтянувшихся к нам других всадников, — интересно, на каком языке наш Повелитель с Вами говорил. Это не язык Мордора и не принятый здесь общий человеческий. — Это был Синдарин, язык живущих в Средиземье эльфов. Есть еще Квенья, но на нем мало кто, кроме нолдоров, общается. — Нолдоров? — Разновидность народа эльфов. Нолдоры, незадолго после моего рождения, прибыли из Валинора обратно в Средиземье. Мы и говорим на Квенья. Есть еще другие эльфы, но в Средиземье, большинство являются урожденными здесь, а их лидеры называются Синдары, отсюда и название языка. Нолдоры испускают свечение более яркое, чем большинство других эльфов Средиземья, обычно этим и отличаются для глаз людей. — Значит Вы, Нолдор? Скажите, что это были за руины, появившиеся на месте огромной крепости? — Моя магия. Ваш Повелитель пришел рушить мой город, а я решил подарить ему руины, которые он так желал увидеть. А сам город и его жителей я спрятал. Согласившись быть в рядах Саурона, я обезопасил мой народ от него. — Так вы были королем? — молодой нуменорец с интересом стал рассматривать мой венец и броню. — Да. Был и остаюсь им. Пусть мое царство теперь далеко. — Сказав это, я пришпорил кобылу, тем самым вырвавшись вперед и скача следом, за тяжелобронированным уруком-знаменосцем восседавшим на огромном белом волке.

После многочасовой скачки, вечером, Сауроном было приказано разбить лагерь. До наступления следующей ночи, всадники и их транспорт должны успеть отдохнуть. Как я узнал, майар гнал всадников несколько дней бесперерывно, дабы успеть вторгнуться в Эрегион, до того как мы спрячем кольца. Я, облюбовав поросший мхом камень, привалился к нему спиной и вытянул ноги. Впав в состояние транса, я пытался настроится на родовой камень. Получилось. Прочувствовав чары и ощутив состояние невесомости, я вспомнил ощущение “полета” с помощью Вилья. Какого-же было мое удивление, когда я увидел знакомую обстановку моего подвала. Каким-то до сих пор, неведомым мне образом, я проявился призраком у алтаря. Я внимательно осмотрел свои полупрозрачные руки, в которых четко просвечивались кости. От моей зависшей в воздухе фигуры, до сих пор одетой в броню, исходило эфирное пламя или испарение, зеленоватого цвета. Спешно проскользнув через потолок подвала, я оказался на первом этаже своего дома, однако заметил, что чем дальше я от алтаря, тем труднее мне поддерживать состояние транса. Только из-за этого состояния я проявился в Ост-ин-Эдхиле. Воодушевленный, я вылетел на улицу... Поначалу, меня приняли за неупокоенную душу. Вроде: майар меня убил, проклял, отчего моя душа не попала к Мандосу, а проявилась в моем доме, став приведением. Благо кричали мало и быстро успокоились. Я, приказав собраться совету в моем доме, просочился сквозь стену обратно в дом. Совет прибыл во всеоружии, готовый ко всему. Я же, зависнув над своим местом у стола на кухне, стал оъяснять мое здесь присутсвие. Я жив, здоров, просто могу проявлять свой образ здесь, во время сна тела, как бы далеко оно ни было, но мой образ не мог покидать дома. Я даже объяснил свое соглашение с Сауроном, пообещав, что при угрозе Ост-ин-Эдхиль, покину его. Совет, переваривал ситуацию недолго и стал отчитываться передо мной о проделанной за это время работе. Как оказалось: аборигенов поблизости нет, в реке имеется рыба, горы действительно богаты на ресурсы, правда к разработке рудника еще не приступали. Я же был рад. Удивлен, но рад. Думал, что обзовут предателем, погонят прочь, но как оказалось, майар Аннатар, показал себя весьма разумным, логичным, хоть и не до конца понятным существом. А наличие шпиона в стане потенциального врага, лишь уверило их в правильности моих действий. Пусть Саурон воюет себе с кем хочет, лишь бы нас не трогал. А люди. А что люди? Эльфам до них дела нет. Они одни беды приносили, в Войне Гнева и вовсе, кроме трех полувырезанных семей, весь род человечий выступал на стороне Моргота. Закончив столь оригинальную домашнюю аудиенцию я исчез, придя в себя уже в своем теле. Интересно, если во время смерти я успею впасть в транс и бросить свои останки, я проявлюсь призраком уже в Ост-ин-Эдхиле? Или же вновь приду в себя уже в излеченном теле, или подле места его гибели, вновь материализовавшись из приведения?

Окончательно “проснувшись”, я взобрался на камень, спиной к которому, привалился ранее. Обзор близлежащих окрестностей, показал несколько больших костров и четыре больших и один десяток малых шатров. Рядом с самым большим из них был установлен штандарт, тот самый с “глазом”. — Вновь приветствую Вас, — обратился ко мне знакомый человек. — я бы обратился к вам раньше, но вы кажется спали. Мои люди было подумали, что Вы мертвы, пока наш Владыка не рассказал нам про эльфийский сон. Я пришел к Вам с предложением присоединится к нашей трапезе. Мы знаем, что в отличии от орков Вам нужна нормальная еда, а не сырое мясо или коренья. — Я принимаю ваше предложение. И прошу, обращайся ко мне по имени. Если ты не знаешь, то зовут меня Келебримбор. Знаю, труднопроизносимо с непривычки, но тебе и Только Тебе, я позволю звать себя Сереброрукий, как величают меня гномы. — Благодарю покорнейше Сереброрукий, прошу, следуйте за мной, — и человек, чьего имени я неудосужился спросить (оно мне надо?), повел меня к малому шатру, где уже спали у костра его приятели. Наше прибытие их разбудило и они стали доставать запасы провианта, взятого с собой в дорогу. Человек вновь завел разговор: — Гномы. Мы слышали про этих карликов. Подгорный народ, ведь так? У нас их не видели, впрочем как и эльфов. Говорят они рождаются из дыр в земле и после смерти обращаются камнем. Трудно поверить, но может это правда? — Это распространенное заблуждение, — сказал я, беря в руки какую-то булку, — даже среди эльфов такое можно услышать о наугрим — так на самом деле зовутся гномы. Они рождаются как и люди, и эльфы, и орки, от матери с отцом. Женщин гномов мало, их берегут и прячут от чужих глаз. Насколько я знаю, женщины к тому же очень похожи на гномов мужчин и носят бороду. Нас же эльфов, часто путают с эльфийками, как раз из-за гладкой кожи, красивых лиц и отсутствия бороды, — я прервался, пережевывая черствую булку, испеченную руками человека, — О гномах много лжи ходит, но большая часть и на правде основана. Например про их жадность — это увы правда, однако семьи они свои любят все же больше золота и драгоценных камней. Я кстати одну песню о гномах когда-то пел, как раз с одним мифом о них связанную. — Вы поете? — с удивлением спросил один из друзей всадника. — Все эльфы обладают музыкальным слухом и красивым голосом, однако не многим нравится петь, хотя послушать никогда не отказываются. Я же славен тем, что пою на Всеобщем, что крайняя редкость для эльфов. Темным менестрелем, прозвали меня гномы, не знаю почему. — Нам интересно было бы послушать, Господин. Мы ни разу не слышали как поют эльфы, да еще и на человеческой речи. Не хотелось бы упускать шанс. — Люди приподнялись на лежанках и с интересом стали взирать на меня. — Хорошо. Слушайте, в песне конечно не правда, но гномам Хазад-дума, тогда понравилось: В ущелье горном есть темный грот, Там золото гном по ночам кует. Утес — наковальня сверкает огнем, И песню злорадно гнусавит гном: От солнца, неба, деревьев и рек Загнал нас в ущелье и мглу человек, Но мщеньем наши сердца горят, Мы людям готовим смертельный яд. Мы золото в горных пещерах куем, Блестящей приманкой под скалы кладем, Чтоб род человеческий в дебрях скал Себе на погибель его искал. Чудесным жаром внушая страсть, Оно над людьми простирает власть. Весь мир, покорный ему одному, Стремительно падает в пропасть и тьму. Герой роняет свой меч из рук, И друга в беде покидает друг, Любовь именам теряет счет, А вор и в божьем храме крадет. Растоптана девы невинной мечта, Душа ее холодна и пуста, И юноше в сердце лед проник, Иссяк его радости чистый родник. Так плавься, металл мой, в сиянье огней! Карающий молот, греми и бей! Погибнут люди, недолго ждать — И нашей станет Поверхность опять! Раздались хлопки — люди хлопали, причем не только находящиеся рядом с нашим костром. Я кивнул и потянулся за кувшином с водой, как: — Укушшу! — Я отдернул руку и резко встал, внимательно вглядываясь в темноту кустов. На пространство освещенное костром, выползла черная змея, свившаяся кольцами и раскрыв алую пасть, обнажая ядовитые клыки. — Господин, осторожнее! Это Вересковая гадюка, ее яд чрезвычайно опасен! — Всадник, стал лихорадочно выуживать из брошенных наземь ножен, свой ятаган. Остальные стали повторять его действия ища в темноте свое оружие. — Не нужно паники, — спокойно сказал я, наблюдая за отблесками пламени на чешуе змеи, — ее привлекло тепло костра, если вы ее не тронете — она не тронет вас. Она отогреется и уползет восвояси. — Не проще ли ее убить? Она же ядовитая! Кто знает, что взбредет этой гадине в голову, вдруг, когда мы уснем, она всех нас пережалит? — Всадник все же обнажил оружие и направился к змее, но я остановил его рукой. — Взбредет, не взбредет, сейчас сам у нее спрошу. А вы, не трогай те ее! А то ее выводок, действительно отомстить вздумает. Люди отошли от змеи как можно дальше, начав наблюдать как я присел на корточки рядом со змеей, и налил в выбоину на камне немного воды. — Приветссствую тебя, красссивая. — Обратился я к змее. Та, закрыв раззявленую пасть, с интересом стала пробовать черным язычком воздух. — Ты говоришшь? — гадюка, подползла к камню, но остановилась подле него, — я не ссссзнала шшшто двуногие умеют шшшептать, как мы. Ты ссстранный, ты сссветишшшь. Как сссолнечный сссвет, но мало... греешшшь. — Двуногие похошшжие на меня, сссветят, но не шшепчут как ссскользяшшщие. Я один такой, красссивая, прошшу не куссай молчшшаливых, не сссветяшшщих двуногих, я сссказал им не тревошшжить тебя. Мошшжешшь гретьссся, не бойссся, — я отошел подальше от нагретого теплом костра, камня. Змея, вновь попробовав языком воздух, заползла на камень и свилась кольцами, и почувствовав воду, она стала пить ее из выбоины в камне. Люди застыли в ужасе, и не понятно, чего они испугались больше: близости ядовитой змеи, шипящем подобно змею эльфу, или состоявшемуся разговору гадины и эльфа. Вообще-то, шипеть вслух мне было не обязательно, это просто инерционное мышление, но так как в мою голову давно было вбито, что на языках говорят, а не думают, я и передаю змеям мысленные сообщения, повторяя их вслух. “Слышимость” сообщения зависит от нахождения в прямой зоне видимости моего собеседника, и громкость моего шипения никакой роли не играет. Просто привычка. Кстати, на парселтанге можно отдавать приказы: можно буквально заставить змею подчиниться, отправив сообщение своим волевым усилием. Если ты сильнее — змея подчинится и даже не будет против, в ее первобытном разуме, кто сильнее — тот и прав. Правда усилие зависит от возраста и разумности змеи, будь это тысячелетний василиск, он с полной уверенностью может тебя послать, далеко и надолго (с большой долей вероятности — в свой желудок), сколь угодно не будь ты силен — он ведь тоже умный. Я оглядел змею, сантиметров шестьдесят угольно-черной чешуи — недурно, еще и шкуру недавно сбросила. Но не до конца — у головы еще видно несколько чешуек с присосавшимися клещами. Надо ей помочь от них избавиться. Пообщаюсь-ка я с ней мысленно... и полюбуюсь на рожи этих, хе-хе, двуногих. Всадник помотал головой

из-стороны в сторону, как будто прогоняя видение, но нет: я все так же сидел рядом с камнем у костра, а в буквальных сантиметрах от меня, на этом самом камне, пила воду ядовитая змея. Глаза человека расширились едва-ли не до диаметра чайных блюдец, когда напившаяся воды змея, поскользила с камня в мою сторону. Послышались задыхающиеся, дрожащие вздохи, когда я подставил змее свою руку. Гадюка раззявила пасть обнажив клыки и... закончив зевок, преползла на мою руку, обмотав ее парой колец. Я начал гладить ее по голове, счищая старые чешуйки и мелких паразитов, прицепившихся к ней. Закончив приводить в порядок рептилию, я вновь протянул руку к камню. Змея плавно соскользнула на камень, вновь свившись кольцами. Люди отмерли, и стали едва-ли дыша, занимать свои прежние места, попутно косясь то на змею, то на меня. — И все эльфы такое могут? — Всадник, наконец отвел взгляд от змеи, внезапно вспомнив о мясе, запекающемся на камнях. — Один из моих родственников, дядя Келегорм сын Феанора, мог говорить со зверями и птицами, я же видимо, ограничиваюсь только змеями. С ящерицами или, не дай Валар, драконами, мне говорить не доводилось. Не знаю, ухал ли мой дядя, говоря с совами, но я начинаю шипеть при разговоре со змеями. Эльфы, по природе своей, склонны понимать зверей, но говорящих с ними, я кроме своего дяди увы, не встречал. Некоторые эльфы, якобы говорят с животными и даже деревьями, но это не так — они используют магию, так и реку убедить течь в обратном направлении можно, правда эльфам это просто не по силам. Всадник кивнул и проследил взглядом за уползающей в кусты змеей, которая видимо достаточно согрелась, что бы вернуться в нору. Это позволило людям немного расслабиться, но осознание находящейся поблизости гадюки, до сих пор вгоняло их в ужас. Бравые воины, трепещущие при виде полуметрового кожаного ремня, смешно. Впрочем они скорее боятся ее яда... — Господин Сереброрукий, мясо готово, — воин кивнул на приготовившуюся еду. — Благодарю, — сказал я и взял себе кусочек, вгрызаясь хорошо прожаренную крольчатину, я подумал, что уже пару лет не ел мяса. — А говорили эльфы мяса не едят, — пробормотал один из всадников, — хотя, вы же на людей похожи многим, да и гномы те же, говорят: пива выпить любят. — А вы ожидали, что я травку щипать начну, как барашек? — я насмешливо произнес, — может другие эльфы и не едят, у них хлеб особый есть — только кусочек съешь и на весь день сыт. А у меня такой привелегии нет, да и нолдорам печь тот хлеб, на просторах Эрегиона было не из чего. Если лембас и имелся, то редко когда. Гномы же, спиртное любят и я думаю, что чем напиток крепче, тем им больше нравится. А у эльфов в ходу вино, правда для человека, оно сильно дурманящим голову будет, но представьте, что тогда сделает с человеком выпивка гнома? Мы проговорили о расах Средиземья, в частности гномах и эльфах-нолдорах. О Нуменоре я узнал не многое, но и этого мне оказалось достаточно, чтобы заволноваться. Это были те самые люди, сражавшиеся за Валар, вот не знал, что среди них, были дети того смертного полуэльфа. Валар подготовили долгожителям и их союзникам, в то время называвшихся просто Эдайн, земли на западе, близ земель Валинора. Заселившись, людей стали звать Дунедайн — нуменорцы, благороднейшие из людей, так как были они высоки — выше любых сынов Средиземья, и свет их глаз был подобен сиянию ярчайших звезд. Вот такие потомки у полуэльфа, самые настоящие великаны. Город-порт Нуменора располагался посреди его западного побережья и назывался Андуние, так как смотрел на закат. В центре же острова возвышалась высокая и крутая гора, Менельтарма, или Столп Небес. На ее вершине имелось святилище Эру Илуватара, и во всем Нуменоре не было других святилищ и храмов. У подножья горы строились усыпальницы королей, а неподалеку на холме возвышался Арменелос — прекраснейший из городов с башней-крепостью, возведенной Эльросом, сыном Эарендиля, которого Валар назначили первым из королей Дунедайн. Народ этот не забывал своего языка и пользовался им, но их короли и лорды знали и могли разговаривать на эльфийском, который выучили еще в дни прежнего сотрудничества. Поэтому они свободно общались с обитавшими и на Валиноре, и на западном побережье Средиземья эльфами. Мудрецы Нуменора даже Квенья знают! Хуже другое, повсему выходило, что Дунедайн являются искусными ремесленниками, и если бы захотели, то с легкостью превзошли бы мощью своего вооружения все что могут предложить расы Средиземья. Время от времени, из гаваней Валинора приплывают в Нуменор Перворожденные эльфы на своих безвесельных суднах, напоминающих стаю летящих от заката птиц. Они привозили нуменорцам множество даров: певчих птичек и благоухающие цветы, и обладавшие целебными свойствами травы; а однажды они привезли с собой росток Келеборна, Белого Дерева, что росло в сердце Валинора. Оно, в свою очередь, было отростком Галатилиона, Древа Туны — того подобия Тельпериона, что подарила Йаванна эльфам Благословенного Царства, после нашего ухода. И подаренный росток, названный Нимлотом, был посажен во дворе короля в Арменелосе, где цвел по вечерам буйным цветом, наполняя ночные сумерки своим волшебным ароматом. В общем человеческая раса Дунедайн, находится под покровительством Валар. Ни к чему хорошему это не приведет. И я не столько за себя волнуюсь, сколько за людей. Это сейчас, долгожители сидят смирно, но что им помешает напасть на своих короткоживущих собратьев, в недалеком будущем? О! Пора собираться — привал окончен.

====== Глава 14. Все дороги приводят в Рим. (Мордор) ======

И где моя кобылка?... Вернувшись к облюбованному мною мшистому камню, я увидел лишь отпечатки копыт и пятно крови... Тааак... — Где. Моя. Лошадь?! — я с рыком и “Карающим Взглядом” обернулся к кучке уруков, ошивающихся рядом. Те в ответ что-то заворчали на своем языке и начали какое-то столпотворение. В итоге мне под ноги выпихнули мелкого орка в рванине, служащей ему одеждой, орк стал что-то лепетать и в итоге буркнул, что мол съели ее. — ...? — я вскинул бровь в удивлении и погасил пламя в глазах, когда успели? Я же даже ее ржания не услышал. Я улыбнулся орку улыбкой крокодила, встречающего антилопу на водопое. — И на чем, позволь спросить тебя — внебрачное дитя двух нетопырей мужского полу, я поеду? А?! Орк, молча сопит и смотрит мне под ноги, знает зараза, как гнева чужого избегать — в глаза не смотрит. Его дружки, тоже сопят в две дырки, и стараются бочком-бочком отойти на второй план сей идиотской картины. Я взглянул на малый шатер, у которого проводил время с людьми, увы, но знакомых мне всадников не наблюдалось и спросить у них насчет лошади не выйдет. Я вздохнул и разочарованно махнул рукой, к моему удивлению орки от этого жеста шарахнулись и сбивая друг друга с ног, бросились прочь. Ну и фиг с ними. Я развернулся к камню. Так, ладно. Маг я или не маг? Я произнес заклинание трансфигурации, благо такого фиаско, как с железной мышью у меня уже не будет. Так, камень приобрел очертания лошади, но массы и объема камня оказалось несколько больше чем я рассчитывал и тут я чихнул! сбившись с заклинания. В итоге у меня вышел пепельно-серый конь с желто-зеленой мшистой гривой, с красными глазами, и вполовину крупнее коня-тяжеловоза, при этом имея данные арабского скакуна. Это нечто несуразное и грозное, посмотрело в мою сторону и... зашипело. Так как я ничего не понял — это был не парселтанг. Эх. Трансфигурация никогда не была моей сильной стороной, и видимо за тысячелетия художественной практики, в этом плане у меня ничего не изменилось. Прикоснувшись к шкуре коня, я ощутил твердость и шершавость. Горгулья, а не конь! Назову это исчадие криворукого трансфигуратора Сарн — камень, есть камень. Наколдовав из воздуха седло, уздечку, да тяжелую лошадиную броню под цвет моей, и озаботившись амортизирующими чарами, я вскочил на коня. В моем мире такая трансфигурация — подвиг, я же просто решил фраернуться, дабы потешить раненое самолюбие после очередного фиаско. Чары мои, продержатся долго, а из-за ошибки в чарах, конь разве что станет простой статуей, а не вернется к виду бесформенной глыбы. Теперь я как истиный “рыцарь в сияющих доспехах” направился во главу армии. Мда, судя по лицам, мне удалось шокировать публику. Пусть конь не настоящий, ведет он себя как вполне живой и видимо сам не знает о своей искусственности: и фыркает, и гривой трясет, и копытом бьет, и ушами шевелит. Интересно, а питаться ему надо? А если надо, он кирпичами гадить будет?.. Я отвлекся от дурацких мыслей, так как нагнал урука-знаменосца.

Идем дорогой длинною — дорогой не прямой. Это про нас — по предгорьям по прямой не спустишься. Вроде и верхом, но добирались мы до Модора долго. И нет, до него мы до сих пор не дошли: у нас привал, но дым Ородруина уже видно. Это активный вулкан, который по какой-то причине еще не залил магмой всю территорию Мордора, вплоть до Черных Врат. Магия не иначе. С нашего месторасположения хорошо видны Эфель Дуат, горы Тени, окружающие Мордор. Территория Мордора располагается на покрытом черным пеплом плато — Горгороте. Как я узнал там есть черная цитадель Барад-дур, вот туда-то нам и надо. — Удручающий пейзаж, не правда-ли? Бля! Я чуть летать не научился — едва со скалы вниз не полетел, пять секунд полета мне было бы обеспечено. Как вы думаете, кто сумел подкрасться к эльфу? — Пейзаж как пейзаж, по мне так просто огромная кузница. — Сказал я Аннатару, перебираясь с насиженного места вниз — от греха подальше. Стать олицетворением анекдота мне не хотелось: “Поющий, но не птица, летит и матерится” смешно блин. — Отчасти это она и есть. — майар в своем презентабельном обличии синдара, окинул взором свои владения, — здесь собраны остатки сил Мелькора. Люди Востока, обитают несколько дальше от Ородруина, иначе есть риск отравиться испарениями. А при прерыве поставок, есть возможность им остаться голодными. Поэтому были выделены и защищены земли Ханатты на юге, там они живут, растят своих детей, и выращивают зерно и скот. Дымом Ородруина, орки защищены от света и им нет необходимости прятаться по норам, однако большая часть гор Теней изнутри заселена ими. Майар взглянул на Сарна, этот конь увлеченно грыз камень. С мерзким звуком, медленно его пережевывая. Вы когда-нибудь бросали щебень в стиральную машину? Не знаю, есть ли от этого Сарну какая-то польза, но и ожидаемых, выходящих с другой стороны кирпичных блоков, я не увидел. — Что это? — с явным интересом энтомолога увидевшего мерзкое, но доселе неизвестное насекомое, спросил майар. — Это конь. А может кобыла, не уверен. Зовут Сарн, это оживший камень. Я конечно не Валар, чтобы гнома из камня создать, но и это не плохо. Вообще-то он должен выглядеть иначе, но что получилось, то получилось. Главную функцию он выполняет и ладно. — Такую же фразу сказал мне Мелькор, когда я спросил его об орках. — Пропел мне Саурон, я же подавился воздухом. — Мелькор хотел создать для себя идеальных воинов, послушных и неустрашимых, и вроде бы сделал все, как всеведающий Отец Мира... Он предполагал, что они будут подобны эльфам — красивыми, могучими, но в то же время иными — яростными, жестокими, коварными... Не вышло. Орки получились уродливыми, что, в общем-то, не самый большой промах, но хуже того — беспросветно тупыми. Зато они уважают... нет, боятся силу. Ты уже показал им, что силен, я рад. И ты не пытаешься убить их по любому поводу, это радует меня еще больше. — Дай угадаю, это по твоей инициативе съели мою лошадь? — Я проницательно посмотрел на майар. Тот лукаво усмехнулся, сверкнув огненными очами и произнес: — Лошадь съел я. И ушел. Я же остался сидеть в прострации, под звук собирающихся возобновить шествие всадников и перемалывающихся камней.

И будет страшный бой, С мятежною душой. Ведь слово Мордор на устах, В сердца вселяет страх. Никто и никогда, Путей не знал туда. Там среди призрачных вершин, Горит Ородруин. Его недра дышат огнем, Словно пасти драконов, Сжигая безмолвную высь. И не подняться по склонам, Назло всем законам, Лишь только за воздух держись...

...Пропел я, увидев на полях Дагорлаг, очертания Черных Врат. Они Огромны! Не уверен, что на них хватит одной Алохоморы. Черные железные ворота, пресекали единственное свободное от гор и идеально ровное пространство Дагорлага. Горы были возведены магией, а само поле Дагорлаг, тоже было создано искусственно?.. Мы приближались.

Дозорные увидев нас, поспешили открыть ворота, и те со страшным скрипом стали отворятся. Через несколько минут нас повели в черные земли Горгорота. А вот и Барад-дур. Черная крепость действительно черная и огромная. Точнее, монументальность ей придает именно башня. Являющаяся, как наблюдательным пунктом, так и местом жительства командиров войск, и в первую очередь самого Гортхаура. Какой-то урук, вежливо! обратился ко мне на Всеобщем и повел в башню, взяв Сарна под узцы и передав его местному конюшему. А внутри весьма уютно, правда мрачновато и дело не в цвете стен и освещении — тут на диво с этим все в порядке, а в ощущении. Не Азкабан конечно, но “аура ужаса” тут тоже, буквально впиталась в камень. Оказалось, что Гортхаур выделил мне целый Верхний Этаж, а в условиях размеров башни... Это много. Настроение портило только наличие соседа сверху — самого Саурона. Это, мякго говоря напрягает. Но если он не будет топать Там, в своем боевом облике, то я это преживу. Осмотрев весь этаж, я остался доволен. Тут есть спальня, кухня или ее подобие, рабочая зона — а как иначе понять кучу верстаков и манекены? Уборная (офигеть), купальня (на вулканической земле-то?), и гостинная для встреч с начальством и подчиненными (догадался по монструозному трону). Итого: шесть разноразмерных помещений, расположенных по кругу и связанных между собой переходами, из которых гостинная ведет к лестнице в центре башни, расширяющейся вниз по спирали. Вершина лестницы наверняка выходит под крышу башни в смотровую, отчего выходит, что у Саурона имеется и такой незамысловатый чердак. Местная прислуга — человеческие женщины, что в некоторой степени радует. Урука я бы, при попытке коснуться моих вещей, убил бы на чистом рефлексе. Про еду я вообще молчу...

И так, что это у нас... Я с интересом рассматрива белую летучую мышь, висящую вниз головой и цепляющуюся за факелодержатель, благо самого факела в нем не было. К мыши была привязана какая-то записка. Я моргнул. Привет из прошлого: помнится у маглов была когда-то голубиная почта, у магов совиная, а тут нетопыриная получается...

Я протянул руку к мыши и та имела наглость меня укусить! Однако, лакнув из пореза всего-лишь одну каплю крови, она раскрыла крылышки, как бы позволяя забрать ношу, привязанную с двух сторон: к ее шее и хвосту. Это такой способ установления личности получателя? Занятно. Ну, и что тут у нас? Угу. Знак “глаза”, который здесь просто именуют Оком Повелителя, но мне влом это говорить, поэтому глаз, остается глазом. Сей знак, многозначительно намекает на того, кто мне эту записку отправил. В принципе, понятна цель такой корреспонденции, гонять подчиненных на вершину башни, ради пары слов, порой безсмысленно. А тут всего-то “Иди в Ородруин”, что я в том пекле забыл? Это он меня так послал? От эльфа к эльфу, это обычно именно так и звучит... Мне хотят устроить ритуальное жертвоприношение, бросив меня какому-нибудь Богу Огня, живущему на дне вулкана? Ладно, пойду.

Наброси на себя чары воздушного пузыря и охлаждающие, не забыв про отталкивающие всякий мусор (в данном случае капли раскаленной магмы); я вошел в проход, к которому меня сопроводил урук. Красно, горячо, шумно. Аннатар спокойно стоял на каменном выступе, и осматривал текущий ниже раскаленный поток. На выступе были кузнечные принадлежности. Почувствовав мое приближение, майар развернулся и осмотрел меня. — Ты взял с собой молот — это хорошо. В записке я забыл это упомянуть. — И зачем ты позвал меня в эту дыру? — Находиться здесь было крайне не комфортно, не огненная же я саламандра, что без огня жить не может! В качестве ответа, майар протянул мне, тыльной стороной ладони вверх, правую руку. Мое внимание привлекло кольцо. Простое, золотое, безо всяких рисунков и камней. Вот только, блестело оно как на солнце, что в нынешних условиях просто невозможно. — Оно не закончено. Я не могу нанести рунную вязь на него. ТЫ, участвовал в создании колец наравне со мной и увы, это влияет на результат. Если ты нанесешь руны, власть этого кольца над остальными, значительно возрастет. — Так это Единое. — Сказал я присматриваясь к желтому ободку. У кольца явно гипнотический эффект, что-то мне один амулетик припоминается... да и дневничок чей-то. — Вы его так назвали? Да. — И ты хочешь, что бы я его зачаровал? У меня нет желания его даже трогать. — Эта штука... Признаться честно, я ее побаиваюсь. Она до жути напоминает крестраж, вот только в нем не осколок души, а чужая Воля и прорва дармовой силы. — Тогда я прикажу. Прости, но без тебя, мой замысел невозможен. И не пытайся меня обмануть, это кольцо жаждут получить все, без исключения. — Аннатар сжал руку в кулак, слегка выдвинув вперед костяшку указательного пальца, того самого, на котором находилось Единое. Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul, — пронеслось в моей голове. Ах ты! Гул в голове все нарастал, и я не знал как его заглушить. Одна и та же фраза повторялась вновь и вновь, безостановочно. Я с возмущением взглянул на майар, но мой взгляд приковал золотой блеск и я не смог оторвать от него глаз. Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul — снова эта фраза. Онако я понял, что она, обрывалась на середине предложения. Я оглох... Я ничего не слышу! Только этот голос... Оборванная фраза... Мне стало интересно чем же она заканчивается, но ответа не услышал. Тогда я стал пытаться найти в потоке чужой Воли и этого громкого голоса, продолжение фразы, хоть какие-то отличающиеся слова, но это “Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul”, было единственным, что я слышал даже громче собственных мыслей. И я подумал, может это именно они, мешают мне услышать? Я замолчал... прислушиваясь.

Ash nazg durbatui’k, ash nazg gimbatul,

Ash nazg thrakatul’k…

— ...ag Burzum-ishi krimpatul. — Закончил фразу я со счастливой улыбкой. Наконец в моих мыслях царили покой и тишина, а я понял смысл фразы, и чего Оно от меня хочет:

Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул,

Аш назг тракатулук, аг Бурзум-иши кримпатул.

Чтобы всех отыскать, воедино созвать

И единою черною волей сковать

В Мордоре, где вековечная тьма.

Так здумывался смысл создания кольца? Что же, я помогу ему осуществиться. Что это? Эта надпись на наковальне — письмена красивые, языка я такого не знаю, но уверен, это и есть та самая фраза. Кто-то положил в центр круга из надписей кольцо и отразившиеся на нем полыхающие надписи, наконец обрели смысл! Они должны быть на кольце, а не на какой-то железке! Кто-то подал мне мой молот и дал в руки долото, вовремя! Я начал работу, не жалея сил и стараний, я тщательно вырезал руны, что бы ни в коем случае, не допустить ошибки. Готово. Оно горит, полыхает внутренним огнем и это проявляется в рунах, но снаружи оно холодное и будет таким всегда. Кто-то взял кольцо и любуется его красотой вместе со мной, от его пламенного взгляда, руны вновь вспыхивают на металле. Что?.. Я помотал головой из стороны в сторону, прогоняя гипнотический эффект и медленно поднимая “Карающий Взгляд”, на сей раз... Зеленый. Кровь твоя... холодна! Холод ее, лишь лютей, Реки промерзшей до дна. Я не ненавижу людей! Аннатар, видимо почувствовавший, нешуточную угрозу своему существованию, надел на палец кольцо и исчез... Грохот и яростный крик, больше напоминающий рев дракона, совпал с огромным взрывом, едва не подорвавшим вулкан. Причиной взрыва оказалась разница температур — что-то покрыло часть вулкана льдом, причем изнутри.