Темный мир. Равновесие
Шрифт:
Доктор прикрыл дверь палаты:
– Ты сам заключил сделку, ты выбрал, как жить. Я на тебе много поимел, и ты себя не обидел.
Он оттянул повязку с лица вниз, на шею, и с наслаждением откусил от помидора. На больничный пол закапал свежий сок.
Я сжала амулет. Доктор был Тенью, и такой отвратительной, что я не готова была глядеть на него дольше секунды.
– Я тебя вижу! – выкрикнула я.
– Привет и тебе, Турук-Макто, – отозвался он вполне доброжелательно. – Что нового на Пандоре?
В
– Ты хотела знать, за что я ему заплатил? За услугу. Очень простую. Он изнасиловал в темном переулке одну не в меру гордую девицу. Сбил спесь, так сказать. Я заплатил ему этим баксом – и еще удачей, безопасностью, великой прухой на много лет. И как он развернулся в девяностые! Пока обделывал свои делишки, скольких людей разорил, довел до петли, тупо заказал… А кое-кого сам придушил, было ведь дело?
Человек в окровавленной рубашке застонал.
– И мне вышла выгода, – снова заговорил «доктор». – Все его жертвы за двадцать лет стали моими жертвами. Он никогда не задумывался, что сам – тоже звено в пищевой цепочке, разве что пожирнее… А ты, посвященная, как думаешь: он достоин жизни?
Он втягивал меня в разговор, и я дала слабину:
– Он – ладно, но девушка ни в чем не виновата!
– Она его дочь, она точно такая же, и ты это знаешь. Вот дверь, посвященная. Если ты сейчас уйдешь – я сделаю вид, что тебя не видел.
Он смачно откусил от помидора. Полился сок. Тоненько запищал медицинский прибор у кровати – тревога, непорядок, беда, на помощь…
Я выхватила из сумки бутылку молока, которую заранее купила у метро. Этот прием уже сработал однажды, и сработал отлично, отчего бы ему не сработать теперь? Изо всех сил я плеснула молоком в стоящую передо мной Тень…
Молоко волной ударилось о больничную стену и разбилось белой кляксой. Там, где только что стоял «доктор», уже никого не было.
– Детский сад, – сказали у меня за спиной.
Он сидел на подоконнике в пяти шагах от меня, со скучающим видом. Тут мне впервые сделалось страшно.
– Твоя наивность граничит со слабоумием. Очень жаль.
Он соскочил с подоконника и шевельнул пальцами. Цепочка моего амулета вдруг дернулась на шее – и стянулась, врезавшись в кожу, как удавка.
Я вцепилась в нее руками. Цепочка резала пальцы и сжималась все туже. От такого натяжения она должна была порваться, эта тоненькая серебряная цепочка, но как я ни старалась, освободиться не могла.
Потемнело перед глазами. Пол вскинулся дыбом и ударил меня в лицо. Только не паниковать, подумала я и забилась в жуткой панике.
Постучали в дверь палаты. Сперва неуверенно, потом резче. Дверь дернулась,
Я поняла, что теряю сознание. Мир нависал надо мной, перевернутый, с искаженными пропорциями. Я видела снизу конструкцию кровати, шланги капельниц и блестящие туфли «доктора». Я видела, как человек в окровавленной рубашке с безумным лицом подкрадывается к «доктору» сзади. Как заносит стул, держа за ножку…
И он ударил. Стул грохнулся об пол, оставив выбоину на ламинате. «Доктора» на прежнем месте не было – он стоял в другом конце комнаты, за кроватью, и глядел укоризненно:
– Пожил. Признайся, пожил, и знатно пожил! Рассказал бы о своих похождениях, покаялся напоследок, как положено…
Человек в окровавленной рубашке осел, как апрельский сугроб, шагнул вперед и вдруг упал перед «доктором» на колени. Хотел что-то сказать – и схватился за сердце.
– Ну, ну, – «доктор» остановился над ним, скорчившимся на полу. – Альфа-самец. Хозяин жизни.
Он обернулся ко мне. Вдруг весело подмигнул. Цепочка у меня на шее ослабла, давая возможность вздохнуть.
– Ты хорошая девочка, и я могу тебе кое-что предложить со скидкой. Например, сведения о твоем папаше. Оно того стоит.
Я дотянулась до амулета и сжала в кулаке. Отвратительная Тень стояла передо мной. На стенах палаты все ярче проступала вязь символов, а над кроватью, у самого потолка, бурой краской – кровью?! – были написаны четыре слова: «Папа идет на помощь».
Кому?!
– Я не возьму с тебя дорого, – Тень склонилась ко мне, безликая, отвратительная, страшная. – Сделки с посвященными – совсем по другим тарифам. Для начала я оставлю тебя в живых. Кивни, если согласна.
Измененный мир плыл перед глазами. Вместо девушки на кровати лежала мумия, спеленатая белыми нитями. Наверное, Маша была уже мертва.
Не в силах больше смотреть на то, что было у Тени вместо лица, я выпустила амулет. Передо мной был ухмыляющийся «доктор»:
– Созрела?
– А пошел ты!
Он поморщился с сожалением, но в этот момент стена за его спиной пошла трещинами. Распахнулся проем, и в комнату одним прыжком ворвалась Лиза. Белая дуга сорвалась с ее ладоней и ударила Тень… точнее, ударила бы, если бы за мгновение до удара «доктор» не сплел ладони, зеркально повторяя Лизино движение, и не отразил удар. Белая дуговая молния шарахнула Лизе в лицо и отшвырнула в сторону. Лиза упала на кровать рядом с Машей Хлебниковой и осталась лежать неподвижно.
Заполошно кричали приборы, сигнализируя о беде. Дрожала и подпрыгивала от ударов дверь – в нее колотили чем-то тяжелым. Мне очень хотелось кричать, но воздуха не было. «Доктор» обернулся ко мне, и цепочка на моей шее снова затянулась: