Темный оборот луны
Шрифт:
Очевидно, она была все-таки не так пьяна, какой хотела казаться, потому что без крика, без единого возгласа, не удивившись, молча бросилась ничком на матрас. Вазочка, медленно описав дугу, проследовала по воздуху, врезалась в противоположную стену и рухнула вниз, за кресло. Почти в тот же миг Виталик опустился, почти упал на пол, прислоняясь к косяку и схватившись за сердце. Людмила Павловна, не поднимаясь на ноги, вдруг сразу оказалась рядом с ним - как будто подползла - и, приподнимая его голову одной рукой, другой помогала расстегнуть
– - Что, что?
– сказала она.
– Валерьянки? Валидола?
– - Воды дай, - выдохнул Виталик.
Она быстро метнулась на кухню и тут же вернулась, поднеся к его губам стакан воды. Виталик сделал глоток и сдавленно выдохнул.
– - Валерьянки...
– проговорил он, отводя глаза от Людмилы Павловны.
– Вы меня достанете сегодня этой валерьянкой... На меня скоро коты кидаться будут...
– - Тише, тише, - проговорила Людмила Павловна, подсовывая ему подушку под голову.
– Это ничего. Это переживаемо...
– - Да все, все, - сказал Виталик, приподнимаясь, отталкивая подушку и уже сидя прислоняясь к стенке.
– Со мной все в порядке.
На самом деле сердце у него билось как бешеное, и руки дрожали, и ему отчаянно хотелось их чем-нибудь занять, и он взялся ими за виски.
– - Ох, - проговорил он, словно этим движением брал в руки не только голову, но и самого себя.
Людмила Павловна поставила стакан рядом с ним, немного отдалилась и присела, опираясь на груду бархатных подушек, лежащих прямо на покрывающем пол матрасе.
– - Ну что, Виталька, - проговорила она немного погодя.
– Квиты мы с тобой.
Виталик не ответил. Людмила Павловна закинула руки за спину, поправила в прическу выбившиеся пряди и поднялась.
– - Не волнуйся, - сказала она совершенно трезвым и спокойным голосом.
– Сейчас домой поедешь.
Виталик слышал, как в другой комнате она звонила по телефону и говорила кому-то:
– - Слышишь? Дело еще сегодня есть. Возвращайся. Нет, недалеко... Я сказала: возвращайся. Вот видишь. Раз принять не успел, считай, сегодня не повезло. Да вообще сегодня день не легкий...
Трубка легла на рычаг.
– - Сейчас поедешь, - повторила из комнаты Людмила Павловна. Виталик не видел, что она там делала, только было тихо, и она не появлялась.
– - Извини, - выдавил он, не отнимая рук от головы.
– - Ерунда, - тихо проговорила из комнаты Людмила Павловна, почти прошелестела.
– За такое ж прощения не просят. Все, квиты, квиты! Я же сказала. Одевайся, сейчас поедешь. Сейчас тебе машину подадут... и помчишься домой с ветерком... там уже ждут...
Виталик не отвечал.
– - Встанешь?
– спросила Людмила Павловна, появляясь рядом.
– Или помочь?
– Встану, конечно, встану, - встрепенулся Виталик, делая такое движение руками, словно отстраняясь от нее. Людмила Павловна отвернулась и отошла. Виталик медленно натянул пуховик и, пока он одевался, в дверь позвонили, и Людмила Павловна немногословно поручила
На следующий день Сергей позвонил в Виталикову дверь около часу дня. Была суббота. У соседей заливалась дрель и, пока Серей ждал открытия, какой-то мужик с засученными рукавами телогрейки пронес по лестнице вниз ведро с водой и струйками пара, вьющимися над поверхностью. Мужик дорогой мрачно и неприветливо изучил Сергея от макушки до пяток, Сергей ответил ему тем же, и на том расстались. Где-то громко гавкнули и замолчали. Тут, наконец, раскрылась дверь, и Сергея встретил Виталиков отец, Евгений Михайлович - в довольно ветхой рубашке и растянутых тренировочных брюках.
Первым делом, не успел Сергей еще и рта раскрыть, Евгений Михайлович внушительным жестом поднес палец к губам.
– Тссс...
– проговорил он.
– Тише. Спит. Ты давай раздевайся и на кухню проходи.
Сергей послушно, в темной прихожей, сбросил куртку и в носках отправился на кухню, где на столе в тарелке стояли остатки яичницы с луком, а на окне в банках рос пучками тот самый лук, что был в яичнице, а Виталикова мама, Раиса Николаевна, негромко воскликнула: "Сережа, а тапочки-то!" Сергей принялся объяснять, что он в шерстяных носках, ему не холодно, не стоит волноваться, не надо и чаю, и наконец он добился, что его оставили в покое, а Раиса Николаевна ушла куда-то в комнату.
– Спит, и боюсь будить, - пояснил Евгений Михайлович, тыкая пальцем вглубь квартиры.
– Приехал вчера в таком виде... мы перепугались, что сам кончится. Аж черный. Лица нет. И валокордином несет за километр. Как уж он там был, не знаю... даже спрашивать не стали. Мать этой... мадам его бывшей с утра звонила, а ее дома нет, уже где-то шляется. Той-то все как с гуся вода...
– Похороны, - глубокомысленно объяснил Сергей, разводя руками.
– Это не праздник.
Он обвил одну ногу вокруг табуретной ножки и принял какую-то довольно замысловатую позу. Долго беседовать с Евгением Михайловичем изначально не входило в его планы, он надеялся застать именно Виталика.
– Похоже, и ночь не спал, - продолжал Евгений Михайлович, вгоняя Сергея в тоску этим заявлением: все шло к тому, что Виталик проснется часа через два, а может, и позже.
– Мм-да...
– промямлил Сергей неопределенно.
– Я говорил ему: не езди, - продолжал Евгений Михайлович.
– Нет, завелся: друг детства, видите ли. Я с лучшим другом прощаюсь. Нашел, тоже, лучших друзей...
– Ну, так ведь это...
– сказал Сергей неопределенно.
– Вроде как действительно...
– Что действительно? Ты-то вот не поехал?