Тёмный повелитель
Шрифт:
— Дрэйг! — выдохнула она. — Ты здесь! Ты всё-таки… всё-таки пришёл.
— Да, — еле слышно произнёс Рэй.
Девушка стиснула зубы.
— Как я тебя ненавижу, — хрипло произнесла она. — Как я тебя ненавижу!
— Я знаю. Но я здесь.
Рэй шагнул ей навстречу. На несколько мгновений они замерли, глядя друг другу в глаза. По щекам девушки текли слёзы.
И по щекам Рэя — тоже.
А потом он обнял её, и девушка зарыдала в голос.
Я едва заметила, как сделала шаг назад, потом ещё. Ноги сами, казалось,
Тяжёлая обсидиановая рука похлопала меня по плечу.
— Почти искреннее сочувствие: знаю, это тяжело, — конфиденциально поделился голем. — Видеть хозяина с другой женщиной, молча страдать, проклинать судьбу, мечтать о мести… Между нами, я предпочитаю последнее. Но поскольку я — безжалостный и аморальный голем-убийца, вынужден ещё немного поехидствовать.
— Как? — безжизненно спросила я, глядя на Рэя, держащего в объятьях плачущую девушку. Она и Рэй совершенно не были похожи, но, может быть, они всё-таки были в родстве? Ведь не обязательно испытывать романтические чувства, чтобы обниматься вот так… верно?
Голем вздохнул и ещё раз похлопал меня по плечу.
— У хозяина нет сестёр, — не без насмешки поделился он, разбивая мою последнюю надежду. — Ни одной. И племянниц нет тоже.
Я чуть не поскользнулась на следующей ступеньке и врезалась спиной в калитку. Та, скрипнув, распахнулась, но двое, стоящие в объятьях у двери, не видели и не слышали ничего.
— Скажи Рэю, что я хочу прогуляться вдоль берега, — глухо сказала я. — И всё.
Откуда-то раздался детский смех, но я уже ничего не видела.
Я побрела прочь.
Когда я вышла на берег моря, начинались сумерки. Горизонт всё ещё горел розовым матовым светом, но сзади, со стороны селения, уже начали зажигаться первые звёзды. Столичная зима здесь была лишь далёким воспоминанием. Море и вечное лето… и лишь ветер временами, немногим сильнее, чем у нас ранней осенью.
Должно быть, любимой женщине Рэя было хорошо здесь. Я смутно вспомнила, что слышала голос ребёнка. Но… нет, это было невозможно. Я могла представить Рэя, спрятавшего любовницу от чужих глаз, но бросить своего сына или дочь и навещать раз в несколько месяцев?
Нет. Я не знала, откуда у меня это чувство, но я просто знала, что Рэй никогда так не поступит. Он скорее бросит разведку, отставит всё в сторону…
Я моргнула. Так. Стоп. Я правда так думаю? Что умелый лжец и блестящий интриган, предавший семью и готовый на всё ради главного расследования своей жизни, зачеркнёт всё это ради младенца? Серьёзно?
Да никогда. Даже я бы поколебалась. На пять минут, но поколебалась. Я не привыкла себе врать: я бы не смогла уйти. Я перешла бы на штабную работу, проводила бы время с дочерью или сыном каждый вечер, но я никогда, никогда не бросила бы разведку. Я бы осталась там в любом виде, будь то светские рауты, протоколы допросов или дружеские посиделки очень, очень влиятельных
А это значило, что ребёнка у Рэя не было. Я перевела дух. Ну хоть что-то.
Хоть что-то, да. Но остальное? У меня не было прав считать, что Рэй откажется от брака с Сильвейной, но, проклятье, я хотя бы знала, что любит-то он меня!
Любовь — понятие очень условное. Но я верила, что Рэй умел любить.
Лжец. Вечный лжец.
Высоко в небе кувыркался молодой дракон, подставляя последним солнечным лучам изжелта-малахитовую чешую. Я проводила дракона взглядом. Он был свободен. А я… моё сердце…
Я сжала кулаки. Хотелось раскрошить эти скалы, разметать песок и смести прочь проклятый дом над обрывом.
Хотелось никогда сюда не попадать.
Татуировка вдруг ожгла бедро, уколов меня сплетением энергетических нитей. Я не сразу заметила, что мои пальцы засветились алым, а песок внизу начал свиваться в тугую струйку, мало-помалу превращающуюся в крутящийся смерч. Он дошёл мне до середины бедра, когда я отпрыгнула и оттолкнула его двумя руками.
Смерч раскрутился по бешеной спирали и полетел вдоль пляжа, становясь всё выше с каждой секундой. Молодой дракон снизился, с любопытством глядя янтарными глазами на это чудо.
Я ощутила его эмоции — яркие, живые, безоблачные. Его не предавали, он искренне любил этот мир и местных жителей, относившихся к нему как к божеству. Я глубоко вздохнула, забыв про смерч, тут же развеявшийся в море, — и потянулась к образу дракона, возникшему в моём сознании, чтобы продлить это чувство свободы хоть на миг.
И открыла рот в изумлении, когда поняла, что он спускается ко мне.
Я призвала дракона. Я… услышала дракона. И он услышал меня.
Уроки лорда-хранителя не пропали даром. Уроки отца. Снова.
— Фаэль!
Я знала этот голос. Я не обернулась.
— Оллира наготовила сладостей, — весело крикнул Рэй. — Не представляешь, какие у неё вафли с горячим шоколадом! А пирожные! Хат учился у неё, между прочим: три слоя разных шоколадных муссов, сверху карамелизированные ягоды и взбитые сливки! Представляешь?
Крылья дракона взмахнули прямо над волнами, и я услышала присвист Рэя за спиной.
— Погоди… этот красавец ведь не ко мне спустился. Фаэль? Фаэль!
Плевать на него. Плевать на всех.
Я разбежалась, забыв про то, что намочу единственные ботинки. Шагнула в волны, обхватила дракона за шею, и меня словно что-то подтолкнуло в спину, помогая залезть. Татуировка на бедре вспыхнула яркой, живой силой, и я не сразу поняла, что снова задействовала дар. Кажется, когда я злюсь, я действительно становлюсь сильнее. Рэй не зря советовал мне использовать гнев в самом начале нашего знакомства.
А в следующий момент дракон недовольно взмахнул крыльями, отрываясь от земли, и я ощутила, как ноша на его спине — едва, впрочем, ощутимая — увеличилась вдвое.