Тёмный повелитель
Шрифт:
— А потом? — прошептала я.
Рэй молчал. Солнечная полоска пересекала его горло, но лицо оставалось в тени.
— Одно лишь омрачало его жизнь, — произнёс он задумчиво. — Драконом он становиться больше не мог. Пропало ли это умение сразу после обретения бессмертия или позже — неизвестно. Повлияло ли это на его жизнь и смерть? Кто знает? Возможно, эта часть легенды и вовсе неверна.
— А что верно? Чем всё закончилось?
— Элеодор был один, — голос Рэя зазвучал глуше. — Много лет, много десятков, сотен лет… он был один. Ни родной души, ни сына,
Ручей, полный жизни, журчал за его спиной.
— Он был один, — повторил Рэй совсем тихо. — Он не выдержал одиночества. Он не хотел больше жить. И тогда он ушёл далеко в пустыню…
Мир расплылся перед моими глазами. Рэй говорил, а я видела перед собой алые пески за Великой Лестницей и одинокого путника в развевающемся плаще. Как он останавливается лицом к заходящему солнцу, отбрасывает в сторону плащ, извлекает из ножен меч…
…Или достаёт бутылку вина…
…Или чья-то стрела вонзается ему в затылок…
…Или хамелеодр подкрадывается сзади, пока путник не делает ничего, чтобы защититься…
…И как мёртвое тело падает на окрасившийся кровью песок. А из-под распахнутой на груди рубашки…
…Видна навсегда остановившаяся руна бессмертия.
Руна, которую он больше никому и никогда не передаст.
Неужели всё было настолько просто и настолько горько?
…И неужели моего отца ждёт та же судьба, что и Элеодора?
— Но легенда заканчивается по-разному, — вдруг сказал Рэй. — Кто-то говорит, что в последние свои минуты Элеодор сделал благородный выбор. Он отказался от бессмертия, оставил позади человеческое тело и, как его предки, сделался драконом. Взлетел в небо, забыв свои прошлые жизни навсегда. Он перестал быть Элеодором-похитителем, но где-то там всё ещё живёт его душа.
— Одинокая душа, — прошептала я.
— Драконы не одиноки, напарница. У них есть небо, мир и они сами, да и каждый из них — целый мир. Но когда Элеодор был человеком, он думал лишь о смерти и о своём одиночестве.
— Одиночестве? А его потомки? Ведь его сын стал родоначальником великой династии, твоей династии. Неужели он не ощущал близости, желания узнать их, помочь?
Рэй ответил не сразу.
— Может быть, родственные связи — это нить, которая тянется не так долго, — помолчав, сказал он. — Между мной и твоим отцом едва ли больше десяти поколений, но вряд ли нас можно назвать семьёй.
Ледяная игла дурного предчувствия кольнула позвоночник. Если мой отец считает так же, как Рэй…
Рэй не будет его потомком. Рэй будет его врагом.
— Но ты и я — семья, — тихо сказала я. — Мы напарники. Ты не один, Рэй.
Пальцы Рэя коснулись моего подбородка, приподнимая его, и наши глаза встретились.
— Скажи мне, — негромко сказал Рэй, — на что бы ты пошла ради меня? На убийство?
— Рэй…
— Если бы я, например, заранее приказал тебе выстрелить мне в лоб, если твой отец займёт моё
В его глазах было такое напряжение, словно он был менталистом, пытающимся влезть мне в голову. Сонная, едва соображающая, я машинально подтянула ладони к вискам.
— Прекрати!
Рэй шумно выдохнул.
— Не прекращу, в том-то и дело, — пробормотал он, выпуская меня. — Проклятье, первое правило агента: чем независимее твой подчинённый, тем более талантливо он действует, но тем выше вероятность, что действует не так, как ты хочешь.
— Я слишком независима?
— Или же я хочу невозможного, — голос Рэя был разбитым и усталым. — Я хочу, чтобы ты выдала мне отца, наставила на него пистолет, заманила его в ловушку… но я забываю, что ты — не я. Я тебя этим сломаю. Когда я тебя только встретил, меня это не смущало, но сейчас…
Я издала невесёлый смешок:
— Я слишком ценный агент, чтобы грубо меня ломать?
— Или же я придумал более изощрённый способ и молчу об этом.
Теперь мы засмеялись вместе.
— Привязанность или долг, — пробормотал Рэй мне в плечо. Он тоже уже засыпал. — Сейчас, когда император умирает, а его наследник во всеуслышание заявляет, что желает бессмертия, нас ждут интересные времена. И вовсе не из-за моей скорой свадьбы. Но знаешь, что куда важнее?
Я всё-таки не выдержала и коснулась его волос, мягко падающих на виски.
— Что, Рэй? (21f79)
— Что, если я умру, ты будешь скучать по мне куда сильнее, чем по всему его бессмертию. — Сонная улыбка скользнула по его губам. — Для тебя я дороже, чем Маркус Рише и его интриги, и ты это знаешь. Знаешь, что потерять меня — куда хуже, чем провал любой миссии… даже крах империи. А это значит, что ты всё-таки встанешь на мою сторону. Чистая любовь — самая неотразимая манипуляция из всех.
— Ты самый самодовольный… — начала я.
Но глаза Рэя уже закрылись.
Глава 22
Мы достигли селения на закате.
Одинокий дом стоял на обрыве, выходя окнами на вечернее море. Частый деревянный переплёт, щербины на ступенях… здесь вряд ли жили небедно. Но, судя по взгляду Рэя, устремлённому на входную дверь, он не променял бы этот домик ни на один дворец на свете.
Выражение счастья и радостного ожидания на его лице невозможно было подделать. Меня вдруг кольнула смутная ревность пополам с пониманием, как мало я знала о младшем принце Дрэйге на самом деле. Что ждало нас внутри? Кто?
— Рэй, — окликнула я, поднимаясь вслед за ним по ступеням к калитке. — К кому мы…
И тут дверь распахнулась.
Девушке, стоящей на пороге, было не больше двадцати пяти. И такой нежной и ослепительной красоты в облаке белокурых волос я не встречала никогда.
Она бегло взглянула на нас с Хатом, и её взгляд прикипел к Рэю. Сумасшедшая гамма чувств была на её лице: облегчение, растерянность, испуг… и что-то ещё, куда более глубокое. Словно воспоминание о чистой и прекрасной любви, искажённое невозможной болью.