Темный янтарь 2
Шрифт:
…— Взяли гражданку Раису. Дура-дурой: все рассказывает, рыдает и на чистосердечность давит, но толком ничего не знает. Вообще не бухгалтер, бывшая официантка с парохода, – старший лейтенант вздохнул. – Документацию как корова языком слизнула, военнослужащие исчезли, вроде их и не было. Собственно, там 12 человек числилось, но в реальности только интендант имелся – вполне настоящий, призван еще в ноябре 41-го. У Рахима, которого твои сослуживцы помяли, настоящая красноармейская книжка, с виду всё в полном порядке, числился сейчас по санэпидемслужбе, но по призыву он вообще не проходил. С этим теперь разберемся. Само
— У нас, может, порядка не хватает, но воюем, технику в строй возвращаем – пробормотал Янис.
— Вот как раз по этому поводу. Ладно, ремонты, это понятно, это по специальности. Но что ты в рейдах делал, а, сержант Выру? Тебя зачем в Астрахань направили? Ты – сви-де-те-ль! Возможно, особо важный. Кто тебе разрешал на передовой находиться, тем более в тыл немцам ездить?
— Мы не в тыл, так, по флангам. И потом, товарищ старший лейтенант госбезопасности, я в Астрахань прибыл, как приказано, ворье и немцы, они сами тут появились, я же их не искал специально.
— Понятно, что не искал. Ты не виноватый, преступники свое получат, к немцам претензии предъявлять странно – их просто изничтожить нужно. Бои в Сталинграде тяжелые, да. Все это известно. Хватит оправдываться. И то, что у нас людей не хватает, опять же не оправдание. И кто виноват? Ну, я свое заслуженное за тебя, не туда причисленного, получил. Переживу. А тебя приказано убрать из Астрахани подальше.
— Во Владивосток, что ли? – угрюмо уточнил Янис.
— Нет, не Владивосток, размечтался он тут. Поедешь, куда скажут. Пока выздоравливай, к тебе еще из военной прокуратуры приедут, допросят. Роют тщательно, все же фальшивые тыловые части – случай редчайший.
Вернулся Янис в палату, осторожно вытянулся на койке. Соседи переглянулись:
— Чего смурной? Тебе за дохлого бандита награду не пообещали? Зашиб же на месте, рука хоть одна была, но ремонтная, пролетарская.
— Нет, награды не предвидится, а про прибитого вора вообще не упоминали, – вздохнул Янис. – Вот что за жизнь, бойцы? На передовой не зацепило, так считай, прямо у верстака ножом полоснули. И опять всё сначала. Курад этих бандитов… Всё, я спать.
Спал, ел, на перевязки ходил. Заглянули проведать товарищи с мастерских, потом приезжала военная прокуратура: серьезный младший военюрист-очкарик, с ним девушка-стенографистка, на которую весь госпиталь немедля мечтательно закосился. Взяли показания, Янис левой рукой поставил каракульку-подпись.
…— И напоследок, товарищ Выру. Вы все же среди преступников находились, многое видели на бытовом уровне. Куда все же мог исчезнуть Шац и где мог спрятать документы и деньги? Времени у них было в обрез, документов должно было скопиться немало.
— Куда исчезнуть – сказать не возьмусь. Ездили они практически всегда без меня, связей в городе имели много. Думаю, давно уехал из Астрахани этот Шац. Бросил своих подельников и удрал. А насчет спрятать… мог во дворе припрятать. Двор большой, закрытый, чужих глаз нет. Прятал в одиночку, иначе Рахим бы знал. Мог где-то под материалы закопать, там щиты дощатые. Или вот
Младший военюрист вежливо поблагодарил – вот сразу видно, настоящий сыщик, интеллектуальный – и увел свою чарующую специалистку по скорозаписям. Яниса начали подкалывать, но отоспавшийся сержант за словом в карман не лез, отбрехивался в стиле Серого, посмеялись ранбольные.
Прокуратура вернулась буквально на следующее утро. Представительница простучала каблуками прямиком в палату, сходу, сверкая лучистыми глазами, уведомила:
— Нашли! Прямо в окопе закопал, гаденыш! Доской прикрыл, все документы и деньги упрятал, присыпал. Сколько грошей - не скажу, служебная тайна. Но вам благодарность от прокуратуры, вот! – она вручила пахучий сверток и внезапно поцеловала Яна в щеку. Засмеялась:
— А вы, ранбольные, завидуйте! Да ладно стесняться, я до курсов стенографии в госпитале на Советской[11] почти год регистратором работала, все про вашего брата знаю.
Понятно, спешила девушка, поболтала пять минут, подняла настроение лечащимся, отбыла. В душистом свертке оказалась тарань – этакая отборная, с янтарным жирком, наверное, тоже у каких-то бандюков изъятая. Палата чистила рыбу, уже не подшучивала, а откровенно вздыхала:
— Нет, ну везучий же ты, Ян. И жена ждет, красавица, и такие девицы слезно благодарят, доппаек таскают. И главное, что в тебе этакого? Одна худоба и прибалтийское происхождение. Верно говорят, любят девки вашего брата.
Насчет Киры и обстоятельств жизни в Тыхау соседи были в курсе. Письма приходилось диктовать – писала девчонка, слегка похожая на Анитку, только чуть помладше, старательная, всё кончик языка высовывала, когда писала. Янис осторожно сочинял, что в мастерской невзначай руку повредили, не пуля, не осколок, а сущая несуразица, но ничего, немножко отдохнуть тоже не помешает. Понятно, и в Москве поймут, что темнит, а уж Кирочка наверняка догадается, но если вообще не писать, то еще хуже выйдет.
Рука поджила, ходил Янис с перевязью, прямо как легендарный Щорс, песня про которого «кровь на рукаве». Хорошо еще голова не обвязана, хотя и тупит порой, но целая. Пора было койку освобождать. На фронте шли непростые бои: наши нажимали, но немцы упорно цеплялись за Яшкуль. Из мастерской завезли проверенную шинель, остальное на выписке выдали «третьего срока носки». Жаль было тельник, все же оставалась память о Балтике. Получил сержант Выру приказ «прибыть для получения назначения на убытие» в управление госбезопасности. И тут последние посетители перехватили:
— Переводят?
— Жаль, но что делать, – Янис неловко, левой рукой, пожал руки старшему лейтенанту Прошенкову и зампотеху разведотряда.
— Да, приказ есть приказ. А мы потихоньку продвигаемся, тылы подтягиваем. Яшкуль взята, идем на Элисту и к Сталинграду[12]. Будь жив-здоров, Янис. Если судьба сведет, всегда возьмем. Дельный ты человек.
— Спасибо!
— Вот еще, – Прошенков достал из кармана, развернул – знак «Гвардия» сиял как новенький. – Ты гвардейцем записан, знак, хоть и с опозданием, вручаем. К награде представлен, но, видимо, не успеешь получить. А здесь гравировку на закрутке умельцы в автороте соорудили. Считай, от всей 34-й гвардейской.