Тёмный замысел
Шрифт:
– В следующий раз вы повернете влево, Фригейт, а сейчас я приказываю лечь на правое крыло! Я немедленно прекращу этот проклятый полет и откажусь обучать вас! Можете взять инструктора, которому наплевать, погубит его этакий курсант или нет. Господи Иисусе, Фригейт, мы же разобьемся! Вы что, не видите - машина берет влево? Вы - самоубийца! Ладно, сейчас вы со мной, а когда рядом никого не будет? Можете вытворять свои штучки где и когда угодно, но только не на самолете ВВС США! Какой дьявол в вас сидит, Фригейт? Вы что - собираетесь угробить меня?
– Я вас не слышу, сэр, - выдавил из себя Питер. Сидя в душном помещении тренажерной,
– Ларингофон в порядке. Я же хорошо вас слышу. И ничего не случилось с вашими ушами. Неделю назад вы прошли медицинское освидетельствование. Вас, засранцев, всех осматривали при переводе сюда.
– Да, сэр, именно так, - кивнул головой Питер.
– На что это вы намекаете?– побагровел лейтенант.– Что я засранец?
– О, нет, сэр, - Питер чувствовал, как пот ручьями стекает по спине.– Я никогда не мог бы сказать о вас "засранец".
– Тогда что вам полагается сделать?– лейтенант почти визжал.
Питер скосил глаза на других курсантов и инструкторов. Большинство из них не обращали ни малейшего внимания на перепалку, но кое-кто ухмылялся.
– Мне никогда не следует упоминать о вас.
– Что? Я даже не заслуживаю упоминания? Фригейт, не выводите меня из терпения! Вы ни черта не стоите ни на земле, ни в воздухе. Но вернемся к делу. Почему вы меня не слышите, когда я прекрасно вас слышу? Потому, что не хотите слышать? Это очень опасная штука, Фригейт, просто настораживающая. Меня это пугает. Знаете, сколько этих БТ-12 входит в штопор за неделю? Даже когда инструктор вдолбит тупоголовому курсанту, как осторожно надо входить в штопор, а сам держит руку на запасном управлении, и то эти чертовы машины трудно выровнять. Так вот, сейчас же поворачивайте вправо. Вам толкуют о штопоре и осторожности. Я даже за парашют не успею схватиться, как вы вобьете нас обоих на двадцать футов под землю! Что там за чертовщина с вашими ушами?
– Не знаю, - жалобно ответил Питер.– Может быть, пробки забили уши.– Разве доктор вас не проверял? Конечно, проверял! Так что не болтайте ерунды. Просто не желаете меня слушать. А почему? Да Бог его знает! Или вы меня ненавидите так, что готовы и сами погибнуть, да?
Питер нисколько не удивился, если бы лейтенант начал пускать пену.
– Нет, сэр.
– Что - нет, сэр?
– Нет, сэр, совсем не так.
– Значит, от всего отпираетесь? Вы повернули влево, когда вам было велено сделать правый поворот! Разве не так? Теперь вы скажете, что я еще и лжец?
– Нет, сэр.
Лейтенант помолчал и снова завелся.
– Чему вы улыбаетесь, Фригейт?
– Разве я улыбнулся?– Питер был в состоянии полной физической и умственной прострации; весьма возможно, что на его губах играла бессмысленная улыбка.
– Да вы сумасшедший, Фригейт!– заорал инструктор. Проходивший мимо капитан вздрогнул, но не сделал попытки вмешаться.– Пока не принесете мне справку от врача, что ваши уши в порядке, и на глаза мне не показывайтесь! Слышите - вы, идиот!
– Да, сэр, слышу.
– Я вас отстраняю от полета. Но завтра справка должна быть передо мной. Тогда я возьму вас в воздух, и да поможет мне Бог!
– Да, сэр, - Питер отдал честь,
– Он был прав, - признался Фригейт.
– Кто прав?– завернувшись в одеяние из разноцветных полотнищ, Ева устроилась на краю постели, пристально разглядывая его лицо. Питер сел и потянулся. В хижине было темно. Звуки барабанов и рожков слышались слабее. Но вдруг рядом забил в барабан сосед - с такой силой, будто желал разбудить весь мир.
– Никто.
– Ты бормотал и ругался во сне.
– Земля всегда с нами, - он предоставил ей догадываться о смысле недосказанного и, прихватив ночной горшок, отправился туда, где полагалось его опоражнивать. Там уже была целая толпа. Люди опрокидывали содержимое в специальные бочки; после завтрака дежурная команда перетащит их к подножию гор. Экскременты предназначались для переработки на поташ. Два раза в неделю Фригейт сам работал в этой команде, четыре дня стоял на сторожевой вышке.
Грейлстоун, куда они с Евой обычно ставили свои цилиндры, находился за холмом. Но сегодня Фригейт хотел встретиться с командой прибывшего ночью судна и отправился к берегу. Ева не возражала; она собиралась заняться изготовлением бус из рыбьих позвонков. Эти украшения пользовались тут большим спросом, и они обменивали их на табак, вино и кремень. Фригейт вытачивал бумеранги, иногда строил челноки и каноэ.
Взяв в одну руку чашу, в другую - копье из тиса с кремневым наконечником, он собрался уходить. На поясе у него висели ножны с топориком, на плече - колчан с остроконечными стрелами и тисовый лук.
Он жил в маленьком мирном государстве - Руритании, давно не знавшем войн. Но закон, сохранившийся с мятежных времен, обязывал каждого иметь под рукой оружие. Закон устарел, но действовал, как часто бывало и на Земле; здесь царила та же косность.
Фригейт шел вдоль разбросанных по долине хижин. Вместе с ним двигались сотни людей; все - закутанные с головы до ног, как и он сам. После восхода солнца станет тепло, и они скинут свои одежды. Поглощая завтрак, Питер присматривался к вновь прибывшим. Их оказалось пятнадцать человек, полная команда причалившей вчера шхуны "Раззл-Даззл" [Раззл-Даззл - суета, суматоха (англ.)]. Он подсел к окружавшей их группе, слушая разговоры и рассматривая незнакомцев.
Капитан шхуны - Мартин Фарингтон, также известный под именем Фриско Кид, невысокий, мускулистый человек, - напоминал выходца из Ирландии. Голубоглазый, рыжеволосый, курчавый крепыш разговаривал весьма энергично, часто улыбался и отпускал занятные шутки. На эсперанто он говорил довольно бегло, но с ошибками, и явно предпочитал английский язык. Его помощника, Тома Райдера, товарищи называли Текс. Он не уступал ростом Фригейту и отличался "суровой красотой", как в свое время писали в бульварных романах; в его быстрых движениях сквозили изящество и грация, покорившие Пита. Черные волосы, падавшие прямыми прядями, и темная, дубленная солнцем кожа наводили на мысль об индейских предках. Его эсперанто было безупречным, но, подобно Фарингтону, он был рад поговорить на родном языке.