Тень друга. Ветер на перекрестке
Шрифт:
Я был убежден в то время, что решение, принятое совместно президентом Трумэном и м-ром Эттли, — решение использовать две бомбы — было оправдано и необходимо, ибо ничто иное, кроме такого двойного удара, не заставило бы Японию капитулировать и не привело бы к быстрому окончанию войны. Ничто из прочитанного и услышанного мною с тех пор не заставило меня изменить свою точку зрения». И подпись: «Преданный вам Шерфильд, палата лордов».
Уверен, читателю все ясно. И действительно, нет у меня желания комментировать все это бесстыдство. «Пробные шары», вылетевшие из распахнутого окна в кабинете шеф-редактора «Таймс», тащат за собой
Можно ли представить себе в нашем XX веке образчик более коварного и опасного цинизма? «Таймс», конечно, понимает, какую «игру с шарами» она ведет. Спустя шесть дней она обнародовала четвертый материал о Хиросиме. Есть основания полагать, что уже в этом промежутке времени редакцию завалили протестующие письма, и не только английских читателей.
Одно из них и публикуется «Таймс». Цель — задним числом создать ощущение дискуссии вокруг тезиса, утверждаемого императивно. Тем не менее письмо это достаточно красноречиво. Оно написано человеком, а не монстром. Вот оно:
«Сэр, лорду Шерфильду не следовало защищать бомбардировку Хиросимы. По любым стандартам это было варварское преступление, которое с моральной точки зрения трудно отделить от гитлеровских газовых камер. Союзники могли с легкостью довести до сведения японцев, что у них есть могучее новое оружие, без того чтобы сбрасывать его на населенные пункты. Но нет уверенности, что следовало сделать даже это, ибо, как писал генерал-майор Дж. Фуллер в своей книге «Вторая мировая война» (1948 г.), «хотя спасать жизни своих солдат похвально, это ни в коей мере но оправдывает средств, противоречащих всякому представлению о гуманности и обычаях войны». И дальше: «Невозможно применять методы войны, которые опозорили бы Тамерлана». И подпись: «С уважением Уильям Куксон, редактор «Андженды», Лондон».
Но на что же все-таки рассчитывала «Таймс», уступая негодованию читателей и давая место на полосе этому письму? А рассчитывала она на сложный молекулярный процесс формирования общественного мнения, на произвольно зафиксированный счет 3:1 (один отчет о лекции и два письма за бомбу, одно против), на определенное свойство «пробного шара»: если он и лопнет, то при этом все же засеет некое пространство своим содержимым. От него не прольется на земле благодатный дождь, как это бывает, когда облако, засеянное йодистым серебром, сгущается в тучу. Начинка «пробных шаров», подобных «таймсовским», низвергает на людей ОВ — вещества, отравляющие сознание.
Против такого покушения есть одна защита: человечность и знание фактов. У нас в стране сама мысль об индульгенции для бомбы над Хиросимой кажется противоестественной. Но вот ведь на Западе даже и такое возможно. Поэтому есть необходимость напомнить:
1. Группа японских ученых к тридцатилетию атомных бомбардировок подготовила специальный доклад генеральному секретарю ООН. По данным этого документа, в 1945 году в Хиросиме и Нагасаки погибло 220 тысяч человек при общем населении 570 тысяч человек.
Если к этому добавить число скончавшихся уже после 1945 года, то количество жертв возрастет до 250 тысяч человек, что значительно выше цифр, которые приводились ранее. Оставшиеся в живых до сих пор опасаются последствий атомных взрывов не только для своих детей, но и для внуков.
Согласно докладу, обнаружены заболевания лейкемией у второго поколения жителей этих городов. В Хиросиме
Сравните этот глобально трагический факт с утверждением тройки монстров из «Таймс», сформулированным наиболее отчетливо Маргрет Гоинг: «Решение было принято главным образом для того, чтобы предотвратить кровопролитие в войне с Японией».
«Позвольте, — может с достоинством возразить профессор, — но кто вам сказал, будто меня интересуют жертвы среди японцев? И вовсе не то имела в виду. Говорю я о гипотетических потерях англичан и американцев». Да, конечно, и в письмах Джона Лонга и лорда Шерфильда речь идет о том же самом. Судьба мирного населения двух японских городов их начисто не интересует.
2. Из многих опубликованных источников известно: вашингтонская администрация, руководители разведывательных служб армии и флота США к августу 1945 года, учитывая предстоящее вступление СССР в войну на Дальнем Востоке, в действительности были убеждены, что крушение Японии теперь уже дело нескольких недель. Альфред Мак-Кормак, начальник военной разведки на Тихоокеанском театре военных действий, писал: «Мы обладали полным господством в воздухе над Японией. У нее истощились запасы продовольствия, а резервы горючего оказались практически исчерпанными. Мы начали секретную операцию по минированию всех заливов и гаваней. Если бы мы провели эту операцию до конца, то разрушение японских городов с помощью зажигательных и других бомб было бы вовсе ненужным».
На островах японцы не могли уже организовать серьезного сопротивления союзникам, а на континенте, на Маньчжурском плацдарме, занималась заря советского наступления против полумиллионной кадровой Квантунской армии с ее 1155 танками и 1900 самолетами.
А теперь зададим себе вопрос: спроста ли выступила в Лондоне Маргрет Гоинг, а «Таймс» подхватила ее доклад? Конечно нет. Эта акция лишь малая часть той кампании, что призвана обеспечивать психологические тылы нейтронной бомбы и крылатых ракет.
Над Хиросимой и Нагасаки дьявол американского империализма репетировал геенну огненную для человечества. До той поры, только глядя на пятнадцать провидческих листов «Апокалипсиса» Дюрера (и самый страшный из них — «Трубный глас»), наши предки могли представить себе, что ждет людей XX столетия по милости кучки монстров, ныне взращенных в толком тогда еще не открытой Америке.
Современный дьявол — это вам не стародавний, дурашливо гогочущий леший и не замызганный болотный черт. Он образован, хорошо одет, летает на собственном реактивном самолете, курит манильскую сигару, играет в гольф.
В средние века дьявол, заключая союз с помощниками, метил их своей печатью. В 1651 году лейб-медик французского короля Генриха IV написал книгу под названием «Рассуждения о знаках у ведьм, чертей, чудищ-монстров и подлинной власти дьявола». Там сказано: «Сатана ставит клеймо каленым железом с помощью особой мази, которую он вводит под кожу».
Напрасно стали бы вы искать эти знаки на теле высокопоставленного чина из Пентагона и ЦРУ или громогласного профессора и разъяренного советолога. Если бы даже вам довелось оказаться с ними рядом на песчаных пляжах Бермудских островов или Майами-Бич, а на худой конец и среди брайтонских дюн, все равно вы не обнаружили бы никакой такой метки, знака, клейма. Да и зачем они? Сообщники и знают и понимают друг друга с первого взгляда, ощущают общие интересы на любом расстоянии, чувствуют их кожей.