Тень ее высочества
Шрифт:
Магесса тряхнула копной синих волос. Стараясь справиться с волнением, она прошлась взглядом по библиотеке. Приятный мягкий свет камней-светляков освещал затертые корешки тысяч книг. Высоченные стеллажи, теряющиеся в темноте под потолком, длинный стол в окружение удобных стульев. В годы учебы в поисках новых знаний она проводила здесь бесчисленные часы. Но ни в одной книге не найти ответ, как справиться с горем и совладать с виной и сожалением.
— Двенадцать лет назад лихорадку Мульхема остановили в пределах пригорода. В самой Элевтии в тот год не умерло ни одного человека.
— О боги, Си! — Лавджой растерялся. —
— А должен, — гневно возразила магесса. — Я доверилась тебе, как другу, ты пообещал позаботится… Разве ты не вел наблюдения?
Целитель, волнуясь, сжал кулаки и оперся спиной о стеллаж.
— Нет, обустраивала и присматривала Вейра…
— Вейра… Что?!! Ты ей поручил нашего с Каримом ребенка?!
Толстый фолиант упал в паре шагов от них.
Маги испуганно обернулись на шум.
Заклинание невидимости развеялось, открывая их взорам потрясенного Карима. Арбитр вцепился в край стола с такой силой, что побелели костяшки. И язычки пламени перепрыгивали со смуглых пальцев на мебель. Танцуя, огонь жадно пожирал потемневшую от времени дубовую доску.
Сиелла опустила голову, скрыв волосами выражение лица. Лавджой попытался исправить положение:
— Карим, на самом деле то, что ты слышал…
— Неправда? — насмешливо закончил арбитр. — Не лги, брат, хватит с меня и твоего предательства.
— Я не предавал тебя, — заявил целитель и опустил глаза под взглядом огневика.
— Разве? Тогда почему я не знал, что у меня есть ребенок? От Сиеллы можно ждать, чего угодно, она — женщина во власти эмоций. Но ты, Джой…
Тягостная тишина давила на троих, некогда близких по духу людей. В безмолвии пылал старинный стол.
— А теперь рассказывайте и постарайтесь быть убедительными.
С неловким чувством магесса и целитель обменялись вороватыми взглядами попавшихся заговорщиков. Карим скрестил руки на груди в молчаливом ожидании правды.
Он имел право знать истину. Сиелла обреченно вздохнула и стала рассказывать.
— Дав согласие Хариусу занять место магистра, я еще не знала, что стану матерью. Потом отказываться было поздно: мы не успевали латать дыры в Грани… Вы ведь помните те циклы, когда не то, что поспать, поесть не успевали? Наступило относительное спокойствие — и магистр отправил меня на западную Границу проверить посты. Столько усилий пришлось приложить, чтобы никто не заметил мое положение! Там я поднаторела в иллюзиях… А когда подошло время родов, я вызвала Джоя, стребовав у него клятву, что ты не узнаешь о сыне…
— У меня сын? — встрепенулся Карим.
Сиелла поморщилась, хоть радость бывшего возлюбленного понятна: для арбитров важен наследник, ведь только по мужской линии передается дар видеть правду.
— Вернувшись домой, я устроила ребенка в Акве и виделась с ним каждый день до тех пора, пока в городе не начали происходить ритуальные убийства магов. Хариус, расследуя их… — взволнованный голос магессы надломился. Она прервалась, откашлялась, опустилась в дальнее от Карима кресло и продолжила: — Магистр попался в ловушку башевистов. Потом произошел новый разрыв Грани — и меня посвятили в магистры. Я попросила Лавджоя найти племяннику безопасное место. Сама же забылась в новых обязанностях и сражениях, вспомнив, что у меня есть сын, когда Джой сообщил о его смерти от лихорадки Мульхема.
Сиелла замолчала — и Лавджой оказался в центре
— Не смотрите на меня так, — попросил целитель. — Знаю, виноват перед вами, поэтому не оправдываюсь, хотя обратиться за помощью к Вейре у меня была причина. Толком не осознав, куда девать малыша, я узнал, что Лавиния провела обряд посвящения в ученики некроманта. Моя сестра соединила жизнь с грязным аг-грассцем! С убийцей магов! Я ни о чем не мог думать, только о сестре. А Вейра… Вейра оказалась, единственной, кто предложил помощь, не ведая причин моих страданий. Она поклялась не разглашать тайну Сиеллы.
— А через несколько циклов она сообщила о лихорадке, — закончила за рыжего магесса. — Уверена, это была идея Альберта, перепрятать моего мальчика. Вейра наверняка обошла клятву и обо всем рассказала своему магистру.
— Получается, Географ — единственный, кто знает, где мой сын, — сделал вывод Карим. Сиелла покосилась на огневика — ее напугало намеренно подчеркнутое «мой сын». — И с этим секретом он не расстанется просто так. Но ничего, заставим.
— Почему у вас виноватым оказывается Альберт? Он хороший магистр и сделает все для своего ордена.
— Вот именно! Хороший магистр, но плохой человек, ради выгоды не чурающийся шантажа, — цинично объяснил брат. — Уверен, как хранителю Земли, о прегрешениях магистра тебе известно больше, чем нам. Так что давай не будем возводить Альберта на пьедестал непорочности.
Лавджой смутился. Огневик прав: когда выгодно, Альберт позволял себе забывать о кодексе магистра. Впрочем, он всегда руководствовался интересами ордена и всего Братства. «Не цель, а результат оправдывает средства», — говаривал Верховный маг. И Джой втайне с ним соглашался. Высказать родственникам и друзьям свои взгляды вслух, особенно теперь, он не решался.
— Я пойду? Третий лишний, вам ведь нужно поговорить наедине? — затараторил целитель и, не встретив возражений, быстрым шагом покинул библиотеку.
Догорал в магическом огне без дыма антикварный стол. Потрескивания пожираемой пламенем мебели — единственные звуки, разбавлявшие тишину.
— Как ты могла? — глухо, с болью в голосе спросил Карим.
— У меня не оставалось выбора.
— Выбор был… я просил пойти со мной в храм Жизни.
— То, как ты просил, отбило всякую охоту, — нарочито насмешливым тоном произнесла Сиелла. Находится наедине с арбитром неприятно. С удивлением она осознала, что испытывает жгучее чувство вины перед отцом своего ребенка. И это пугало. — Давай забудем о прошлом и сосредоточимся на настоящем. На сыне.
— Твоем сыне? Моем? Нашем? — зло осведомился Карим. — Боишься признать, что он и мой ребенок тоже? Почему ты не искала его, Си? Что ты за мать, Сиелла? У тебя есть сердце? Или остался только долг? Объясни, почему ты не искала его?
Маг с трудом узнавал себя. Он злился, злился на Сиеллу, женщину, которая значила так много в его жизни и занимала в сердце важное место. Она — не просто бывшая возлюбленная, она — друг, побратим по боевой четверке. Внутренний голос кричал, напоминая, кто она для него. И все-таки Карим не мог совладать с чувствами. Ярость накатывала темной волной, грозя полностью лишить контроля. Маг держался изо всех сил, зная, что сорвавшись, сделает то, о чем потом будет долго сожалеть.