Тень государя. Возмездие
Шрифт:
— Переведи Элис в ее комнату и запри ее там, — выходя из кабинета произнес Амадей. — В подвале она умрет по твоей милости.
— Прощай. Надеюсь навсегда.
Элис казалось, что она умерла, а подвал — это ее могила. Такой же сырой и холодный. Да, ей принесли жаровню с углями, теплый плед и факелы, но от холода это едва спасало. Разбитая губа саднила, как и щека. Но она ни о чем не сожалела и, если бы все нужно было повторить, то Элис не задумываясь помогла бы любимому еще раз.
Спустя несколько дней Элис узнала
— Элис, поднимайся, — сказал Авес.
Девушка безропотно повиновалась.
— Я надеюсь, что ты поняла все свои ошибки. Времени подумать было предостаточно. Я разрешаю тебе выйти отсюда. Но отныне ты будешь жить в своих покоях и покидать их сможешь только под усиленной охраной и только в моем присутствии.
— Я теперь пленница?
— Формально, да. Но в этом ты сама виновата. А теперь на выход. Имей в виду, что всю прислугу я сменил и предупредил о твоем новом статусе. И тебе советую принять это как должное. О том, чтобы убежать из дома, даже не думай. Помощников у тебя нет. А самое главное, не пытайся использовать Кервина. Я не хочу потерять единственного сына.
— А меня ты не боишься потерять, да, отец?
— Ты сама выбрала свой путь. Вот к чему привело твое непокорство. Ты такая же взбалмошная как и твоя мать. Уведите ее.
После ухода дочери Авес тяжело осел на пол и схватился за голову. Как он был слеп. За чем гнался всю жизнь? За властью? Так вот она — хоть ложкой ешь, а его воротит. Тошнит от самого себя. Прав Амадей, он — трус и предатель. Он ничего в своей жизни не смог сохранить, все к чему прикасался — все рассыпалось в прах.
После казни Дира начались массовые аресты его соратников. По доносу арестовали градоначальника Маркуса. Его лишили всех титулов и отправили на каторгу. Ульрих, после случившегося с сыном, умер от сердечного приступа. Брук, узнав о судьбе Маркуса, решил обезопасить свою семью от застенков.
— Лаура, собирайся, пожалуйста, — произнес Брук, войдя в будуар к жене. — Ты с детьми едешь на Элиос. Отдохнете у моря, сил наберешься.
— Я никуда без тебя не поеду, Грегори.
— Дорогая моя, сейчас в столице небезопасно, а там хорошо, тепло.
— Не юли, Грегори. За тобой тоже скоро придут? Я останусь с тобой.
— Нет. Не смей. Ты должна быть с детьми и внуками. Если со мной что-то случится, вас здесь не должно быть.
— Но как же так? Грегори, как же мы без тебя?
— Все будет хорошо. Я и не из таких передряг выбирался, — Брук обнял жену. — Как только смогу, я сразу приеду к вам. Лаура, собирайся. Выезжаете ночью. — Хорошо, Грегори. Я все сделаю, как ты говоришь, и буду молиться каждый день о твоем спасении.
Ночью, как и было оговорено, Лаура с детьми отправилась на Элиос. На рассвете Брука арестовали. Старика, как и других пленников, подозреваемых в сговоре и организации побега Эдгарда, с остервенением
Глава 6
Прошел год.
Эльвия изменилась до неузнаваемости. Государство рушилось на глазах. Значительная часть населения, в первую очередь маги, подверглась репрессиям. Аресты проводились ежедневно, зачастую без предъявления обвинений. На городских площадях по всей стране в очередях стояли приговоренные к смерти. Те же, кому посчастливилось избежать кандалов, жили в постоянном страхе и нужде. Жесткие ограничения, тотальный контроль и неподъемные налоги делали свое дело. Эльвийцы разорялись и нищали. Недовольные новым правительством то там, то тут поднимали восстания, писали петиции в Совет, но все было тщетно. Простых людей никто из правительства не замечал. Чтобы избежать организованных беспорядков и попыток свержения действующей власти, любые собрания разгонялись с помощью вооруженных всадников и пеших отрядов, а наиболее активных участников арестовывали и увозили в тюрьму Лерди. Новая политика Эльвии привела к тому, что люди стали бояться выходить на улицу. Грабежи и убийства стали нормой, и никто не мог быть уверен в своем завтрашнем дне. Повсюду царил хаос и разруха.
Кервин шел по полупустым, грязным улицам столицы. Окна многих домов, таверн, булочных и магазинов было заколочены досками. Людям просто нечем было платить ни своим рабочим, ни сборщикам налогов. Да и платежеспособных покупателей на порядок стало меньше. Пройдя мимо пустых прилавков рынка, Кервин вышел к единственной открытой на улице аптеке. Его дядя Амадей кое-как оставался на плаву, продавая лекарства в полцены, а иногда, и отдавая их совсем бесплатно, особенно если надо было лечить детей.
— Кервин, ты что тут делаешь? — спросила Лиса, когда он зашел в аптеку.
— Я пришел поговорить с дядей о нашей свадьбе, — сказал Кервин и, пока никто не видит, обнял возлюбленную.
— Это невозможно. Кервин твой отец не разрешит.
— Лисенок, я все решу, если ты согласна совершить обряд со мной.
— Я люблю тебя и очень хочу быть рядом всегда, но этому не бывать.
— Раз ты согласна, то все будет хорошо. Все, не грусти, — Кервин поцеловал Лису. — Мы обязательно поженимся и будем счастливы вместе. Ладно, работай, а я пойду к дяде.
Кервин поцеловал Лису еще раз и отправился в дом к травнику Амадею Бонво.
— Лорд Кервин, здравствуйте, — произнесла удивленная Агнеша. — Вы к Амадею?
— Да, мне надо поговорить с ним.
— Проходите, он в своем кабинете.
Кервин поблагодарил Агнешу и вошел в кабинет.
— Дядя, здравствуй, — сказал Кервин с порога.
— Здравствуй, здравствуй. Что тебя привело ко мне? — отозвался Амадей.
Я хочу попросить у тебя руки Лисы.
— Что сделать? — Амадей прервал работу и снял от удивления очки. — Ты с ума сошел?