Тень и солнце

Пирс Моника Эндерле

— Я могу убить тут мужчину, и никто не услышит его крики, — сказала она.

Окна в комнате были замысловатее тех, что в цитадели, с витражами, где изображались старые боги, как она посчитала, хотя было сложно разобрать фигуры в тусклом свете. Часть окон была разбита, впуская зверей, грязь и снег в базилику. Лозы, коричневые и колючие от холода, висели на стенах. Колонны стояли солдатами от двойных дверей до центра, такие большие, что одну могли бы обхватить только двое. И большое круглое окно занимало стену там, где дальше был алтарь.

— Зачем Раниту это место? —

Галина не видела, чтобы теневые маги поклонялись, и в здании уже был главный зал. Так зачем еще одно большое место для собраний?

Она встала, провела ладонями по платью цвета вина, которое дала ей Нони, и пошла вдоль стены. Самое большое окно было высоко на стене, и она прищурилась, глядя туда, пока приближалась. Она ступала осторожно. Горы мусора от голубей, певчих птиц и сов накопились на полу за годы, помет, перья, гнезда и косточки. Странно, что Гетен дал такому просторному месту стать руинами, пока он сохранял остатки цитадели целыми.

Когда она добралась до центра, она посмотрела в окна, но свет был слишком тусклым, чтобы видеть ясно. Она хотела отвернуться, но солнце озарило здание, стены и пол, калейдоскопом красок, раскрывая то, что было священным и простым.

Галина отпрянула.

— Проклятье.

Там были не боги, а темные и опасные предшественники теневого мага. На красивом стекле были ярко изображены кошмарные сцены пыток, убийств и безумия. Красные демоны пожирали людей, принесенных в жертву, и жертвы тонули в реках крови. Маги в черных мантиях предлагали сердца и конечности хищникам. Голые дети были нанизаны на колья на стенах, люди, маги и демоны нападали на их воющих матерей.

Только в большом центральном окне тема была иной, позволяла отвлечься от ужаса. Стекло там оставалось чистым и целым, изображало солнце в зените над заснеженным миром. Посреди земли маг в черном капюшоне стоял на коленях над павшей девушкой с темными волосами, чьи ноги сковал лед, чье лицо искажала агония. Синяя река текла из пальцев мага. Где текла вода, цвели цветы, и звери приходили пить.

— За то, что он привел вас в эту комнату, Магод будет чистить полы языком.

Галина повернулась.

Гетен тихо вошел и стоял между ней и выходом.

— Ужасно, да? — сказал он, шагая к ней, серые глаза были холодными и злыми, как его голос.

Галина подавила желание коснуться его, он остановился слишком близко. Предатель. Она не знала, называла так его или свое тело.

— Не самый красивый витраж из тех, что я видела, хотя сделано мастером.

Гетен заметил сокола на подоконнике. Он прищурился, глядя на Энор, но промолчал насчет послания на спине птицы. Вряд ли он возражал бы. Цель птицы была понятной, конечно, она посылала письма королю.

Он широко раскинул руки и сказал:

— Странно, да? Место похоже на дом поклонения. Но кто поклоняется таким гадостям? — горечь в его низком голосе отражалась к ним от потолка.

— Столько загадок, господин Гетен, — Галина прошла по кругу в центре, глядя на жуткие витражи. — Какая история у этого места?

— Злобная и жестокая. Если бы я мог, я бы снес эту часть Ранита и бросил

бы все камни и осколки стекла с утеса в море. Репутация жестокости теневых магов была заслужена, — он хмуро озирался. — К сожалению, тогда рухнет вся цитадель. У них один фундамент.

Галина разглядывала его. Тени снова залегли под его глазами, но теперь темнее. Его щеки были впавшими, и он выглядел нездоровым. Но двигался с той же силой и грацией, что и в первый день их встречи, напоминая короля и солдата.

Энор взлетела и описала круг по просторной комнате, пикируя и набирая высоту, наслаждаясь свободой полета. Галина мысленно выругалась, Гетен следил за птицей. Послание было не его делом, но она не хотела играть с магом.

— Жаль, что вы не одобряете мое присутствие тут, но Энор нужно летать и есть, — она подняла руку, и Энор прилетела на ее перчатку. — Ей нужно мясо, но в Раните этого мало. И ваш садовник рад, что она убирает вредителей в этой части цитадели, — птица была рада. Галина посмотрела на базилику и добавила. — Как вижу, вас этот бардак не беспокоит.

Мрачное лицо теневого мага не изменилось.

— Да, я не переживаю о крови и кишках на этом полу. Это меня не беспокоит. В таком месте смерть танцует со страданиями, зло оставляет следы намерений. И его влечет к искре жизни, которая так ярко горит в вас, воительница, — он указал на дверь, по его лицу было ясно, что он не потерпит возражений. — Монстры не проявляли интерес к моему садовнику, но мы оба знаем, что такое не сказать о вас.

Она встретила его взгляд и была удивлена, что его гнев стал страхом. Странный мир. Маг нуждался в ее защите, но боялся за ее безопасность. Он играл с гранью между верностью и предательством, хранил границу между живыми и мертвыми и переходил от тени к солнцу. Он был предателем или нет? Галина кивнула, накрыла Энор капюшоном и прошла за мужчиной.

— Что мне делать с моим соколом?

Гетен открыл двери и отошел для нее. Вне базилики он закрыл дверь и опустил ладони над ручками. Он произнес заклинание, и двери заскрежетали, дрожа, опустился невидимый замок.

— Пусть отнесет ваше послание Его величеству, пока буря утихает, — его взгляд был пристальным и нечитаемым. Было не ясно, знал ли он, что она написала Вернарду, но Галина не могла отогнать ощущение, что знал.

Она сильно ощущала Гетена. Они были почти одного роста, он был выше на ладонь. От него пахло медом, цветами лиминта, воском и чем-то резким — запахами его товаров. И он источал силу, невидимую и неслышную, но гудящую в ней, как скрытый улей.

Он повел ее по коридору к главному залу и во двор.

Галина остановилась и погладила спину Энор.

— Лети в Вернарду, — сказала она. — Пусть знают, что я в порядке, — она сняла капюшон и ремешки с птицы и отпустила ее в небо.

Она взглянула на Гетена краем глаза. Он оставался мрачным, словно мысли давили на него. Неужели она обрекла невинного? Подслушанный разговор не доказывал измену, но сокол полетел к королю, и Вернард объявит смерть, прочитав письмо.

— Я не буду ходить в базилику, — тихо сказала она.