Тень Казановы

Яровая Наталия

С начала полета девчонки-стюардессы просто не отлипали от нас. Такая маленькая девочка с папой. А мама где? А нету мамы. Только папа и остался. Девчонки старались. Люльку принесли, все время за нами приглядывали.

Значит, мы — во Владивостоке. Это — хорошо. Дома. Дома…

В аэропорту никто не встречал. Некому. Из багажа выдали коляску. Виктория активно из нее взялась взирать на мир. Парень подошел:

— Такси?

Ну, подавай такси, друг, других вариантов нет.

— Куда

едем?

— Сейчас узнаем. — Позвонил адвокатам, через пару минут все прояснилось.

— Некрасовская, семьдесят. Знаешь?

— Знаю.

Поехали. И опять вопросы про детей, про маму. Нету мамы, ну нету! И меня бы не было. Да кто тогда у ребенка останется? Нет, кто-то должен быть. Пришлось повременить с «нету», хотя так хотелось… Ребенок не виноват.

Черт его знает, хорошо ли, что я теперь помню все. Был бы овощем, как хорошо было бы. Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу. Так нет же, знаю, вижу, слышу.

Тяжело. Жить как-то надо. Как? Да вот так.

— Приехали. — Таксист притормозил возле невзрачной панельной девятиэтажки.

Выгрузились. Второй подъезд, пятый этаж. Железная обыденная дверь. Звонок справа.

— Здравствуйте, Сергей Викторович!

Приятная пожилая женщина. Полная, добрые глаза. Это тоже хорошо.

— Здравствуйте!

Сразу Викторию из коляски выдернула:

— Котик какой маленький! Добро пожаловать домой!

Виктория охотно заулыбалась, научилась уже. Домой! Это я из Москвы с адвокатами местными созвонился, попросил снять квартиру, нанять хорошую няню, ну и вообще — подготовить все. Подготовили, молодцы. Трехкомнатная квартирка, уютненько. Спальня для папы, детская для Виктории с няней, уютная гостиная, и кухня блестит бытовыми агрегатами. Большая кладовка со стиральной машиной, ванная-туалет со всякими детскими прибабахами. Были б деньги, в общем. А не были бы? Страшно подумать…

В Москве продал все: квартиру, машины, Машкину контору. Машка всегда говорила, что это наш общий бизнес. Никогда не верил. Эх, Машкин, Машкин!.. Продал, в общем. Нет Машки. Нет бизнеса.

— Как вас зовут? — у няни спросил. Надо жить.

Она засмущалась:

— Марь Иванна.

— Хорошее имя. — Мне и правда понравилось. Вот и хорошо, что Марь Иванна. Будем жить, Марь Иванна. Глаза такие добрые… Бывает же! И Виктория у нее на руках пригрелась. Головку на плечо прислонила и помалкивает. Нравится, наверное.

Так, чего теперь делать? Не знаю, если честно.

— Я, Марь Иванна, отъеду ненадолго по делам. Вы мне список пока составьте, что в дом на обратном пути купить.

В дом… Она кивнула и растворилась за дверью. Разворошил чемодан, достал свежую одежку, подался в ванную. Надо же, шампуньки, гели, разовые бритвенные станки. Хорошие мохнатые полотенца. Дом! Молодцы, адвокаты! Ничего не забыли! Любая ваша прихоть за ваши деньги. Все равно молодцы.

Сполоснулся, переоделся.

Побриться? К черту!

Вышел. На кухне няня с Викторией агукает, кормит. Полное взаимопонимание, слава богу. Протянула мне листочек. Столбиком написан список. Масло — к сыру, сыр — к колбасе, овощи — к фруктам, соки-воды… Мне Вика всегда так писала, когда в магазин отправляла. Вика… Лучше бы мне не помнить ничего!

Вышел на улицу, дернул рукой, тут же услужливо подрулила машина.

— Куда?

— В центр.

— Садись!

Сел. Приехали. Все тот же дом, все тот же двор. Входная дверь за темным стеклом. Придремавший охранник:

— Вы к кому?

— К директору.

— Записывались?

— Записывались, — соврал.

— Второй этаж, по коридору налево, вторая дверь.

Да помню я, помню, бдительный мой! Ничего не изменилось, ничего. Ни второй этаж, ни вторая дверь. В приемной все те же картины: одна от Макса осталась, батик, полевой букет в простенькой рамке, все хотели рамку поменять, да забывали. Вторая — моя, ангел-хранитель, мне Андрей Камалов на день рождения нарисовал. А потом умер. Через год. А ангел прижился… Мебель все та же. Секретарша только новая. Красивая, молоденькая.

— Слушаю вас.

Дрессированная!

— Мне бы до директора. На месте?

Глазом в мохнатых ресницах блеснула.

— На месте. Как представить?

— Скажите: Сергей приехал.

— Какой Сергей?

— Да вот такой. Скажите, приехал, и все.

Плечиком передернула, но кнопочку на телефоне нажала:

— Ирина Игоревна, тут какой-то Сергей к вам приехал. Игоревна. А я и забыл, что Игоревна. Дверь в кабинет распахнулась через секунду, и Ирина Игоревна повисла на моей шее собственной персоной:

— Сережка! Сергей Викторович, родненький!

Впервые так меня назвала.

— Ирка, задохнусь!

А она плакала. Я бы тоже плакал, если бы в детстве научили. Щемило внутри со страшной силой. Глаза секретарши округлились, как блюдца. Плевать мы на нее хотели!

— Сережа, какой ты!

— Какой?

— Понатворил всякого!..

— Молодой, исправлюсь.

Иру еле от себя отклеил. Тоже ничего нового. Оборочки, рюшки какие-то. Ирка! Я — дома.

— Прекрати реветь!

Она послушно протерла глаза и закомандовала:

— Наташа, чаю нам завари. Зеленого. Большой чайник. И еще чего-нибудь. Мармелад есть? Сбегай купи. Скорее, Наташа! Это хозяин наш приехал. Безуглов. Сергей Викторович!

Наташа офонарела совсем, а мы наконец-то забрались в кабинет.

— Я тебя убью! — пообещала Игоревна первым делом, но я почему-то не поверил. — Ты с Викой виделся?

— Нет. Я тебе сначала все расскажу. А потом уже Вике и Гришке.

И я рассказал. Все от начала и до конца. И мне стало легче. Хотя по-прежнему щемило. Но уже не так.