Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Пошли к нему, - сказал Никита внутрь себя.– Все равно он нас ждет, а я хочу предложить ему компромисс, от которого он, может быть, и не откажется.
Никто из магов-оболочек Единого не возразил, успев разобратьсяв движении мысли Никиты, лишь Велиал добавил в композицию общего согласия нотку скептической меланхолии.
Ощущая одномоментно все то же, что и каждый из магов: воинственно-безмятежную готовность Уэ-Уэтеотля к смерти за правое дело, философскую сосредоточенность Зу-л-Кифла, возбужденное нетерпение Яросвета, экзотическое любопытство роя пчел Магэльфа, сомнения Велиала, поддержку Дадхикравана, играющего роль общего канала пси-связи, восторг и безмерное удивление Такэды, такое же удивление и нежное тепло Ксении, Сухов-Единый
Невредимый, он вошел в мир Люцифера "через задворки", а нес "парадного входа".
Природа на терпит шаблонов, и Веер, как Метавселенная, реализовавшая триллионы миров, отличных друг от друга, вполне и наглядно демонстрировал правоту вышесказанного. Хрон Люцифера, которому вполне можно было дать название Ад, не библейский, а гораздо более масштабный и страшный, не поддающийся описанию, тоже подтверждал это правило. Он и в момент рождения Шаданакара отличался от остальных его миров-пластин, а когда Люцифер заявил о себе в полный голос, этот хрон и вовсе выпал из разряда миров, годных для эстетического созерцания другими формами интеллекта. А потом Люцифер создал Хаос...
В первые мгновения Никита ничего не увидел и не ощутил, словно окунулся в абсолютную пустоту подземелья, не способную затронуть ни один орган чувств.
Великая Тишина обрушилась на голову Сухова; тишина, отрицающая любой процесс как синтеза, так и распада, любое движение; тишина, отрицающая не только жизнь, ной смерть как совокупность событий.
Потом пришло ощущение глубины, а с ним - влекущее, соблазнительное, сладостно-жуткое ощущение инородности.
И эти впечатления были самыми рациональными, хотя и не прямого действия, остальные не вмещались в понятия земного языка. Но ни один орган чувств, реагирующий на физические воздействия, а их у Сухова-Единого было не меньше сотни, не сработал! Мир Люцифера не имел ни цвета, ни вкуса, ни запаха, ни объема, ни каких-либо ориентиров, ни других характеристик, которые можно было почувствовать или измерить. Никита не сразу смог определиться и отыскать способ ориентироваться в этом вселенском Нигде.
Хунь-дунь, пришло на ум чье-то определение. Вероятно, отозвалось "я" Такэды.
Затем Никита ощутил холод: Хаос Люцифера был агрессивен, отнимая, высасывая энергию. Не так, как Суфэтх, но тоже с большой жадностью. Оставаться в этом мире долго не стоило.
Наконец по судорогам магиполя Сухов определил примерные координаты конкретного "дома" Люцифера и прорубил мечом "ущелье" в сплошной пелене Великой Тишины. Но и стоя у "ворот" обиталища Люцифера, он все равно ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Дом хозяина оставался недоступен даже эйдосу - совокупной сфере чувств Единого, несмотря на попытки "сотворить свет", то есть установить здесь верховенство Закона Веера. Тогда Никита напрягся предельно, щедро расходуя энергию, силы, интеллект и эмоции Единого, достиг сатори, мига просветления, дающего власть над любым природным явлением, и Хаос уступил.
Перед Единым во всем великолепии открылась "усадьба" Люцифера сложнейшая многомерная "снежинка" с текучим узором, эквивалентная по объему вселенной с Землей и Солнцем, собранная из сияющих звезд-бездн, пространстве локальным ходом времен и эстетикой странных и парадоксальных гармоний, вернее, антигармоний. Хаос, созданный хозяином "усадьбы" и способный "съесть" любой физический объект, превратить его в ничто, ничуть не влиял на "дом" Люцифера. И Никита почувствовал если не страх, то некую мимолетную слабость, лишившую его решительности и воли. Но длилось это состояние одно мгновение, воля остальных личностей, составляющих Единого, не дала ему расслабиться.
Долго-долго маги-творцы смотрели друг на друга, не говоря ни слова ни в одном диапазоне, оценивали, думали, сравнивали возможности, будто подчеркивая красоту формулы: молчание - это выразительное проявление невыразимого. Потом Никита сказал вслух (звуковые волны возбуждались в среде, окружавшей магов, почти так же, как воздух):
– Привет, создатель недостижимого!
– Привет, Первозакон, - ответил Люцифер с неожиданно добродушной интонацией.– Что-то вы задерживаетесь. Я ждал вашего появления раньше.
– В самый раз, - не согласился Никита и включил всю чувственную сферу.
Дальнейший их диалог имел сложную структуру и происходил в ином темпе, в разных плоскостях, на разных уровнях компетентности, принадлежал разным этическим сферам и культурам. По сути, это был контакт очень разных, невообразимо далеких культур, почти не имеющих точек соприкосновения. Человеческому уровню в этом диалоге тоже было отведено время и место, и оба собеседника при этом вполне понимали друг друга, создав образы, так сказать "фигуры визуальной ориентации", соответствующие их понятиям о беседе гуманоидов. Неизвестно, каким хомо-Люциферу представлялся Никита Сухов, но тому создатель Хаоса казался хаббардианцем, смахивающим на Вуккуба. На злодея, демонабогоборца, дьявола, каким молва, а потом история и мифология представили землянам Денницу-Люцифера, собеседник Никиты не походил, хотя взгляд его был убийственно холоден и темен.
– Что хочет Единый, я знаю, - все так же миролюбиво проговорил псевдэ-Вуккуб-Люцифер.– А чего хочется землянину Сухову?
– Того же, - со слабой улыбкой ответил Никита.– А вы можете предложить что-то другое? Бессмертие, власть, вечное блаженство?
Его собеседник засмеялся, глаза его остро блеснули.
– Не шибко богатый набор, а? Вообще-то я могу предложить гораздо больше.
– Не сомневаюсь.– Никита подумал и процитировал:
Пусть будет прихоть нечиста или невинна.
Порок иль светлая мечта, - мне все едино.
Я воплощу любой твой бред, скажи, в чем дело?
О дьявол, - я ему в ответ.– Все надоело!
Люцифер снова засмеялся.
– Ясно - неподкупен. Все-таки человеческая культура своеобразна и по-своему интересна, хотя до эпохи христогенеза и магического реализма вряд ли доберется. Сомневаюсь, что она доживет даже до меритократии. Впрочем, вторичные волны разума редко достигают высот Абсолютного.
– Но и вы не достигли своего, - обиделся за вид хомо сапиенс Никита.– Во всяком случае, идеального Хаоса вам создать не удалось.
– Ну у меня еще все впереди.– В глазах Люцифера мелькнул змеистый блеск.– Я намного старше человечества, но и я не есть первичное бытие данной Метавселенной, образующей Веер Миров.
Первыми были Предтечи, давно покинувшие Веер. Я их уже не застал. У меня же еще остались кое-какие дела в Шаданакаре, хотя когда-нибудь уйду и я. Итак, чего вы все-таки хотите, человек?
– Лично я - очень немногого, - усмехнулся Никита.– Достаточно вернуть моей девушке память, чтобы осчастливить меня. Ну и, пожалуй, дать возможность творческого проявления: говорят, я хороший танцор.– Он помолчал немного, колеблясь.– И еще хотелось бы, чтобы мной никто не командовал, не трогал и не защищал. В случае нужды сам за себя постою. А для этого надо, чтобы соблюдались основные Законы Веера.