Тень моей хозяйки
Шрифт:
Она выслушала меня внимательно, сложив на груди призрачные руки и плавно покачиваясь над полом.
— Мартейн решил, что будет сопротивляться аресту, — волнуясь, сказала я. — Но ведь тогда его просто убьют!
— Не убьют, Эли, — прошелестела тень моей хозяйки. — Есть древний закон, который позволяет бросить вызов тому, кто обвиняет человека в преступлении. Его имя указывается в ордере на арест.
«Мистресс Блом!» — со злостью подумала я про себя. Наверняка моя несостоявшаяся учительница уверена в том, что Тейн испугается и не посмеет вызвать её на дуэль. Да он её превратит в пепел одним-единственным
Друзья Тейна прибыли на Асфу после полудня, и в гостиной сразу стало шумно. Все они уже знали о несправедливом обвинении в адрес советника Фоули.
— Поговорим об этом потом, сначала нужно провести ритуал на Алтаре, — обратился к ним Тейн.
— Боюсь, мы уже не успеем на кладбище, — сказал один из стихийных магов, появляясь в дверях. — Я видел парусники Магистрата и законников, их не меньше десятка, и все плывут сюда. Мне удалось раздобыть листовку, не спрашивайте как!
Мужчина протянул Тейну измятую бумажку, и в комнате наступила тишина. Моя мама застыла с кувшином в руке, так и не разлив шипучий напиток по стаканам.
— Здесь имя того, кто обвиняет меня в убийстве, — сказал Тейн, расправив потрёпанный листок.
— Разве это не Блом? Разве не Верасс? Не Труэлль и не Виктор Аурели? — посыпались предположения.
Я впервые слышала имена тех, кто выступал в Совете против моего Тейна. И заранее ненавидела каждого из этих мерзких пауков!
— Я был бы рад сразиться с любым из них, — нервно улыбнулся Мартейн. — Обвинителем записан Архимагистр Горм Виклунд. Что ж, значит, я буду драться с ним. Другого выхода нет.
Моя мама вздрогнула и выронила из рук кувшин. Он разлетелся на тучу осколков, а шипучий сок растёкся по гостиной большой лужей.
— Нет, господин, вам нельзя с ним драться! — в отчаянии крикнула мама. — Его нельзя победить!
44
Мама будто не замечала разбившегося кувшина, в её глазах застыл неподдельный страх. Все гости во главе с хозяином дома с интересом уставились на неё, а она съёжилась и обхватила себя руками, словно хотела защититься от пронизывающих взглядов пятерых стихийных магов. Я не выдержала, подбежала к ней, обняла, закрывая собой от всех.
— Мамочка, успокойся, пожалуйста! — умоляла я, хотя у меня самой пол уходил из-под ног от волнения.
Мартейн опомнился первым. Он подошёл и тронул маму за плечо, возвращая к действительности.
— Почему его нельзя победить, Рут? Разве он бессмертен?
Она судорожно вздохнула и помотала головой. Мама явно не была готова к этому разговору, но обратного пути не было: она уже выдала свою тайну.
— Нет, он из плоти и крови, как и все мы, но его защищает могущественный артефакт из сумрачного мира. Это амулет, который Архимагистр носит у сердца. С которым никогда не расстаётся — ни днём, ни ночью. Камень в золотой оправе холоден и страшен. Его нельзя уничтожить ни огнём, ни молотом, ни заклинанием из мира живых. Я видела этот
— Ты видела это собственными глазами? — уточнил Мартейн, переглянувшись с друзьями.
Мама кивнула. По гостиной пронеслись недоверчивые шепотки магов.
— Тебе придётся рассказать всё с самого начала, Рут, — серьёзно сказал Тейн, указав моей маме на диван. — И поторопись. У нас очень мало времени. Через полчаса парусники Горма Виклунда будут здесь.
Я усадила маму на указанное место и взяла за руку. Советник Фоули, чувствуя неладное, опустился на корточки возле её ног и взял за другую руку.
— Прошу тебя, — сказал он, — скорее. То, что тебе известно, может спасти множество жизней. И сейчас, и в будущем.
— Да, господин Мартейн, — согласилась мама, растерянно оглядываясь будто бы в поисках выхода.
Мне было так жаль мамочку! Я стиснула её похолодевшие пальцы и прошептала:
— Мы с тобой, мама. Прошу тебя, говори!
— Это… Это непросто, — еле слышно выдохнула она, прикрывая глаза и хмуря брови. — Но я скажу. Да. Дайте мне пару минут. Я не знаю, с чего начать.
— Скажи то, что считаешь самым важным, — попросил Тейн. — Остальное потом.
Нетерпеливые стихийники изо всех сил сдерживались, чтобы не обрушить на бедную рабыню град вопросов. Я слышала, как они вполголоса подсказывали ей: «Откуда у Горма этот амулет?», «Как он действует?», «Ты была его рабыней?», «Архимагистра пытались убить?»
Мама подняла ресницы и выпрямила спину.
— Что ж, главное — это то, что Эли его дочь. — Мама посмотрела мне в глаза и болезненно улыбнулась. — Прости, моя милая, я думала, что унесу эту тайну с собой в могилу. Ты дочь Архимагистра Горма. И если он узнает об этом, то нам обеим не жить. Он уверен, что я мертва. И ты тоже.
Мне почудилось, будто липкая, холодная тьма, прежде только дремавшая где-то в потаённом уголке сознания и нашёптывавшая мне о том, что с рабынями никогда не происходит ничего хорошего, выпустила длинные когти и вонзила их мне в сердце. Стало больно дышать. «Ты дочь старого паука, — вкрадчиво заговорила тьма. — Ты дочь злейшего врага Мартейна Фоули».
Наверное, если бы не мой дар, я бы не справилась. Закричала бы, не желая принимать страшную правду. Но волшебный огонь, заключённый в моей крови, откликнулся на признание мамы, вспыхнул во мне в знак подтверждения её слов. И тьма съёжилась, отступила. Я не имела права поддаваться истерике сейчас, когда всем нам грозила смертельная опасность. Мой дар был силён, и я должна была распорядиться им разумно. Вот только как? Я ведь так мало знаю!
— Рассказывай, — поторопил маму Мартейн.
— Мне было четырнадцать лет, когда меня привезли на остров Архимагистра Горма, — с трудом выталкивая из себя слова, начала мама. — Со мной были и другие девочки-невольницы. Не только из залива Амари, были и рабыни с юга и с севера Веллирии. Всех нас поселили в башне для невольников, но, к нашему удивлению, не давали нам тяжёлой работы…
Она замерла, остановив взгляд на осколке кувшина, лежащем в сладкой луже на полу, после чего заговорила спокойнее и увереннее. Отрешившись от реальности, мама погружалась в прошлое двадцатилетней давности, куда не заглядывала уже очень давно.