Тень могущества
Шрифт:
— Для этого при мне и состоит офицер Стерлинг.
Колфилд обдумывает ситуацию.
— А я то всё гадал, кто обделывает для Борова грязные делишки.
— Чушь. Как ты тонко заметил внизу, у входа, я всего лишь ассенизатор. Разгребатель грязи. И мне до зарезу нужно выяснить, что происходит. Так что, Саймон, будь умницей — расскажи всё, что знаешь. Иначе в твоём кабинете состоится сеанс полтергейста с нанесением телесных повреждений неограниченной тяжести.
Я изымаю у Колфилда стакан и бутылку и сам цежу себе положенные национальной традицией три унции.
Саймон тем временем вспоминает все ходящие про меня слухи, и наконец, признаётся.
— Я расскажу про груз. Про убийство я всё равно ничего не знаю, Хайми не делился подробностями. Просто сказал, что Кларк был убит на его глазах каким-то альбиносом.
— Давай тогда про груз, — милостиво соглашаюсь я. — Откуда он вообще взялся?
— Только опусти свою задницу на стул, Джек, — прерывает меня Колфилд. — Эта твоя манера сидеть на столе, знаешь ли… раздражает.
— Это всё твоя нечистая совесть, Саймон, — говорю я, покладисто усаживаясь на табурет для посетителей. Сидеть на нём жёстко и неудобно — таможенник явно приберегает его для тех клиентов, которых приводят к нему в наручниках. — Так что ты имеешь мне сообщить?
Колфилд какое-то время смотрит на меня, и я его понимаю. Иногда мне самом себе хочется дать по морде — для того, чтобы унять то помело, которое я использую в качестве средства коммуникации.
Мы посверлили друг друга глазами и решили быть серьёзными.
— В общем, позавчера эта история началась. Контейнер пришёл сухогрузом не то из Таллинна, не то из Вильнюса — в общем, из тех портов, которые мы отбили у Китая. Досмотр проводили Дорис и Ньям-То Пхыуенг — они и нашли партию дури. Причём такую партию такой дури, что скандал намечался чистый термояд. Четыреста кило «розового шёлка».
Я задумчиво киваю.
«Шёлк» принадлежит к числу «высокотехнологичных» наркотиков — чистая химия, подороже для производства, чем героин, поскольку лаборатория требует вложений на промышленном уровне; подешевле для потребителя — опять же, за счёт большого объёма синтезированных партий.
И дело, кстати, стоит затраченных денег — «шёлк» вызывает химическое пристрастие с одной дозы и относится к числу «долгоиграющих» наркотиков, сидеть на нём можно десятилетиями, были бы деньги. Четыреста килограммов — это почти полмиллиарда юаней в денежном исчислении, огромная сумма, что и говорить.
Потом до меня вдруг доходит.
— Саймон, — говорю я, — Ну-ка, ещё раз, сколько наркоты было обнаружено?
— Четыре центнера, Стоун, — для доходчивости Колфилд демонстрирует мне четыре пальца. — Если не веришь, я тебе сейчас выпишу наряд, проверишь вещдоки.
— Я верю тебе на слово. Только объясни мне, почему все только и говорят что о целой тонне «шёлка». Метрической тонне.
— Тонне? — в голосе таможенника появилась озадаченность. Он повернулся к монитору своего
— Может быть, посчитали вес контейнера?… — пробормотал он себе под нос, и наконец подозрительно посмотрел на меня.
— Груз имел адресатом генерала Кларка и Военно-Метеорологическую службу САСШ, там перевозили — по накладной — какое-то электронное оборудование для замера уровня атмосферной радиации. Общий вес 1225 килограммов — после взвешивания на электронных весах и вычета брутто.
— Итак, Саймон, куда же делись эти восемьсот с лишним килограммов? Приворовываете для уничтожения? — я ткнул пальцем в арестную марку на бутылке.
— Стоун, я не знаю. Но цифра, которой ты оперируешь, взята из накладной. А 400 кило поступило на склад. Я так думаю, в контейнер кроме наркоты ещё что-то набросали — для отвода глаз. Хоть бы и то самое оборудование.
Я потёр подбородок.
— Саймон, а ты сам-то эти наркотики видел?
— Ещё как видел — я же их принимал на ответственное хранение. Они же уже расфасованные в иньекторы пришли, там десятки тысяч доз! И каждую лично посчитай…
— Рекомендую хранить их у себя в кабинете — а то партия снова похудеет.
— Стоун, ты же не думаешь?…
— Я уже не знаю, что и думать, — ворчливо сказал я. — А поговорить с теми орлами, которые сдавали груз на ваш склад можно?
— Секунду… Дорис в увольнении, а Ньям-То Пхыуенг взял выходной между сменами. Оперативная связь с обоими отсутствует.
Я встретился глазами с Колфилдом, и он понял, что от меня так просто не отделаешься.
— Джек, ты пойми — досмотровые агенты Дорис и этот… малазиец при Хаймгаррете — на особом положении, вроде тебя самого.
— Проверяют или не проверяют те грузы, на которые пальцем покажут?
— Именно так. Потому дело было простое — эти двое нашли наркотики и доложили Хаймгаррету; он поднял спецотдел «Огаста» и твоего шефа, а потом лично позвонил Кларку. Я во всей этой заварухе участия не принимал, и в дальнейшем тоже намерен держаться как можно дальше. Можешь считать это моим официальным заявлением следственной группе в твоём лице. Уяснил?
В ответ я кивнул. Чего уж тут непонятного. Колфилд и без того наговорил мне достаточно, чтобы попасть под сверхстрогий выговор с разжалованием в дворники.
За разглашение внутренней информации представителю враждебного ведомства. Что с того, что нас никто не слышал? Наверняка и Саймона в кабинете стоит жучок — и не один.
По рангу положено.
Чем выше залезаешь, тем больше под присмотром.
Я встал с табурета чтобы размять затекшие ноги, прошёлся вокруг Колфилда.
— Адреса досмотровиков дать? — с вялой надеждой на то, что удастся отделаться только этим спросил он.
— Зачем? — искренне удивился я. — С этой парочкой давно и плодотворно работают элитары — военные, да, к тому же, в условиях чрезвычайного положения, получают информацию просто, быстро и эффективно. Если, конечно, они предусмотрительно не укатили в Малайзию. Или не утонули по дороге туда.