Тень на обороте

Сергачева Юлия

Промчавшаяся мимо Илга, вернулась и пояснила:

— Перед праздниками оружейникам приказано закрывать пораньше.

Возле магазина прохаживался глиняный голем с пикой. Голова вертелась с легким шорохом, а нарисованные глаза поблескивали от света фонарей. Второй голем маячил в нише поодаль.

— Там все равно больше сувениры, чем хорошее оружие, — Илга вдруг решила меня утешить.

— Ты разбираешься?

— Мне Яннек рассказывал. Еще он говорил, что по-настоящему великий меч, знаменитый Белый Луч, хранится в Императорском дворце. Его лезвие до

сих пор в черных потеках крови Оборотней, — она вдруг стушевалась, сообразив, что не слишком вежливо при мне вспоминать сей прискорбный факт. Забавная девица — боится ранить чувства монстра.

— Ему тысячи лет, — я сделал вид, что не заметил оплошности. — Какой от него теперь прок?

— Прикосновение к реликвии исцеляет душу и излечивает безнадежно больных.

— Что-то за последние тысячи лет никто не видел вереницы исцеленных. Видно, у дворца Императора подземелья слишком глубоки.

— Вам все равно не коснуться великого меча, — мстительно огрызнулась Илга. И, спохватившись, добавила: — То есть никому из рода… э-э…

Все же деликатность Илги была весьма своеобразна и несказанно умиляла.

— Я понял. Не могу сказать, что меня это огорчает, — вполне искренне усмехнулся я. У меня и с современным железом не складываются отношения, а уже с легендарными клинками и подавно.

Над лавкой женской одежды вилась, трепеща крылышками, стайка мелких фей. Они, как косяк рыбешек, слаженно двигались, демонстрируя фасоны модных платьев. Тут уже Илга сбавила шаг, косясь словно невзначай. Оживившиеся феи спорхнули вниз, на пару мгновений окутав девушку призрачным бальным платьем со шлейфом. Илга замахала руками, разгоняя летучую мелочь.

— Тебе бы очень подошло, — неуклюже произнес я. Не потому, что соврал, а потому, что почудилась мне вместо заурядной гуртовщицы — незнакомая красавица, и тут же исчезла. Морок, не иначе.

Илга небрежно повела плечом, но невольно зарделась и не успела спрятать польщенную улыбку. Наверняка заметила свое отражение в стекле витрины. Девочки ценят наряды. И светские львицы, и провинциальные рыбачки. Никка тоже любила…

— Там переход на Синюю и Черную улицы. А в конце Черной есть дом Роафа Травника, знаменитого знахаря… Только он разрушен почти. — Илга заколебалась. Она явно вспомнила про Роафа Травника неспроста.

Давай уж, спрашивай…

— А правда, — (я невольно ухмыльнулся, гордясь своей проницательностью) — что в Императорской лечебнице излечивают даже самых безнадежных?

— Случается, что излечивают, — осторожно подтвердил я. Еще бы не излечивать, учитывая, сколько крови мне это стоило. Впрочем, я несправедлив, врачи там действительно искусные.

— Только бы попасть туда… — Илга даже приостановилась, ее глаза живо заблестели. — Не врут, что она построена из хрусталя?

— Частично.

— Так вы и там бывали? Но говорят, Оборотень не может сойти на заговоренную землю острова Императора, она проваливается под ним!

Мы одновременно посмотрели на мои ноги. Сапоги так и остались нечищеными, но вполне надежно стояли на мостовой. А по традиции перед

тем, как возводить город, высшие маги заплетают землю охранными чарами в любом краю. Здешние скалы, наверняка, тоже закляли.

— Ну, — Илга сомневалась, но не сдавалась, — тут же не Императорские острова…

Люди огибали нас, подталкивая, не давая задерживаться. Чем ближе к площади — тем поток становился плотнее. Уплотнилось и амбре — пахло карамелью, жареной рыбой, свежеструганной древесиной, ношеной одеждой и дымом костров.

— …А вот чудеса настоящие, неразбавленные от лучшего мастера на всем Зеленом побережье!.. — явно луженая глотка исторгла оглушительный вопль.

Длинный, переливающийся от черного к голубому плащ чародея придавал его обладателю значительности . Да и шляпа не подкачала — широкополая, украшенная загадочной серебряной вышивкой.

— Трепещите, люди! Сейчас вы увидите дивные превращения!

— Тю, фокусник, — пробормотал разочарованно искушенный зевака. — Видали таких уже… — Однако покидать зрительские ряды не спешил, бросив в рот очередную семечку и изготовившись глазеть.

Убедившись, что в центре внимания оказались он сам и чашка для сбора пожертвований, чародей скроил многозначительную мину и изобразил руками волшебные пассы. Брызнуло бирюзовое пламя, рассыпаясь каплями. Все ахнули. Я тоже. Поверив в то, что перед нами обычный фокусник, я не успел приготовиться, и поток сырой, грязноватой магии шарахнул прямо по нервам.

Капли, ударяясь о землю, превращались в мелких зверей. Учитывая изобилие детворы — успех был несомненный. Ребятня визжала от восторга. Родители умилялись. Даже Илга улыбнулась, когда нечто пушистое прыгнуло ей на плечо. От существа скверно пованивало.

Чародей махнул рукой. Зверюшки испарились, оставив в пыли следы крошечных лап. В зрительской толпе басовито заревел огорченный малец. В чашке чародея зазвенело, но скудно.

Еще пара-тройка похожих диковин не впечатлила. Надо выбираться, подумал я, высматривая поверх голов, путь к отступлению.

— Заскучали? — усмехнулся криво чародей, убедившись, что и без того редкий звон монет иссяк вовсе. — Простые честные чудеса пресытили вас и не щекочут нервы? — Он оценивающе обвел глазами зрителей. — Вам нужно что-то шокирующее?..

Похоже, чародей, неудовлетворенный сборами, решил встряхнуть публику. Он еще не договорил, а уже плел заклятие, пробудившее тупую боль в моем затылке. Дохнул промозглый, разом стерший веселье с лиц, ветер.

— Что ж… Почувствуйте взгляд с Той Стороны! — чародей скроил зловещую гримасу. — Может быть, это будет сам Оборотень! Берегите детей!

Проклятье!

Явь рванули корявым заклятием так, что она отчетливо затрещала. Как тонкий шелк очерчивает фигуру, так размякшая реальность облепила некую сущность с изнанки, позволяя не увидеть даже — угадать ее очертания. И этого хватило, чтобы ужас обуял зевак — кромешный и инстинктивный. Дружно завизжали и взрослые, и дети, бросились врассыпную, сбивая с ног и топча замешкавшихся…