Тень нестабильности
Шрифт:
— По ГолоСети такое показывали… террористы, карательные отряды… а тебя дома нет. Я… я очень испугалась, Райт. Не смей, — она вновь повысила голос и заглянула ему в глаза, — больше оставлять меня одну надолго! Не смей, слышишь?!
— Не плачь… ну, солнышко, хватит… все хорошо, видишь? Я здесь, с тобой… — шептал Сельвин, поглаживая девушку по вздрагивающим плечам. — Будешь устраивать такие скандалы — отключу ГолоСеть к чертям, чтоб всякие пропагандисты тебя не пугали… успокойся, пожалуйста.
Он и сам часто дышал, едва
— Я сейчас к тебе вернусь: зайду в душ, помоюсь с дороги… — пообещал Сельвин, отстраняясь. — Ты подожди меня в гостиной, хорошо?
Сиена судорожно кивнула, разжимая руки. Оглянувшись на полпути, мужчина заметил, что она не двинулась с места — так и застыла посреди холла, словно изваяние, зябко обхватив себя за плечи.
Когда Сельвин, наскоро обработав и перевязав рану, зашел в гостиную, его взгляду открылась идиллическая картина: Сиена, свернувшись клубком, спала на диване, трогательно подложив руки под голову. На столике перед голопроектором стояла початая бутылка бренди — очевидно, катализатор сегодняшней истерики.
Комната плыла перед глазами, а ноги подкашивались — но Сельвин все равно подошел к девушке и присел рядом с ней. Нежно погладил по голове, одновременно любуясь.
«Какая же она все-таки красивая. Когда спит. Когда злится. Когда улыбается. Всегда. Мое чудо. Взбалмошное, наглое… любимое».
Осторожно проведя ладонью по ее талии и бедру, рутанец тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Как ему удалось добраться до спальни на втором этаже, он и сам не понимал. Рухнув на постель, не раздеваясь, мужчина забылся беспокойным сном.
Исанн проснулась в совершенно ином состоянии, нежели вечером. Спокойная, собранная — что удивило даже ее саму.
Хотя нет, не спокойная. Ее спокойствие — видимость, иллюзия, внушаемая самой себе. Тонкая ниточка, которая лопнет сразу же, как только разведчица сделает то, что должна сделать.
Сельвин Вельн был по-настоящему опасен. Опасен для ее задания. Опасен для ее рассудка. И потому он должен умереть сейчас — пока у нее есть возможность убить его. Пока у нее есть силы и решимость сделать это.
Упрямо сжав губы, Исанн выскользнула из гостиной. Тенью пронеслась по коридорам и лестницам, остановившись лишь у двери их спальни.
«Нет. Не «нашей» — его. Моя затянувшаяся глупость предоставила мне уникальную возможность убить опаснейшего террориста на Рутане. Не прилагая никаких усилий. Просто ввести яд в вену…»
Спящему человеку. Который любит ее. Который доверяет ей. Что ж, такова жизнь.
Тонкие пальцы легли на дверную ручку. Девушка чуть помедлила, прежде чем войти, почти сознательно оттягивая страшный момент.
Тишину, царящую в комнате, нарушало лишь сбивчивое дыхание. Сельвин распростерся на неразобранной, смятой постели. Его голова
Стараясь не смотреть на него, Исанн подошла к туалетному столику. Покопавшись в одной из косметичек, достала одноразовый шприц и ампулу с сильнодействующим ядом.
«Он все равно погибнет. Это, по крайней мере, убьет его мгновенно и безболезненно. Не будет ни пыток, ни долгой агонии… так будет лучше для него».
Девушка присела на постель. Провела дрожащей рукой по волосам мужчины, откидывая отросшие пряди от шеи. Не удержавшись, погладила его по щеке, на которой все еще виднелись следы от ее пощечин.
«Я не люблю его. Это не чувство — блажь девчонки, которой захотелось побыть любимой. Побыла. Приятно. Но все когда-нибудь кончается».
Игла приблизилась ко вздувшейся вене еще на несколько миллиметров. Челюсть болезненно свело, а глаза будто жгло огнем.
С губ мужчины сорвался слабый, наполненный болью стон, от которого у Исанн болезненно сжалось сердце — хотя, казалось бы, дальше некуда. Вдруг Сельвин содрогнулся всем телом, чуть было не напоровшись на иглу самостоятельно — и девушка в ужасе, сама не отдавая себе в этом отчет, отдернула руку.
«Не могу, — наконец призналась она себе. — Будь что будет, но я не могу. Ему очень плохо — может, сам умрет».
От этой мысли внутри все перевернулось. К сведенному спазмом горлу подкатил ком.
«Я ему умру!» — непоследовательная, нелогичная мысль немедленно воплотилась в действие: метнувшись все к тому же столику, Исанн вернула ампулу с ядом на место, сменила шприц и выудила другую косметичку — в которую перекочевала половина полевой аптечки.
Осторожно, боясь разбудить, девушка сняла с Сельвина рубашку. Размотала бинты, которыми было перехвачено предплечье.
Увиденное заставило ее судорожно втянуть воздух через сжатые зубы.
«Эти туземцы вообще имеют представление о медицине?!»
Раны выглядели отвратительно: порезы и ожоги, оставленные, судя по всему, взрывом осколочной гранаты, гноились; кожа вокруг них вздулась и приобрела нездоровый красновато-розовый оттенок, а теплом, которое шло от поврежденного предплечья, можно было греть озябшие ладони.
«Дурень. Идиот. Скотина. Что ж ты с собой делаешь… совсем обо мне не заботишься».
Премудрости полевой медицины в головы курсантов-оперативников вбивали крепко и, можно сказать, безжалостно. И за это Исанн была сейчас очень благодарна инструкторам Академии.
Часом позже Исанн сидела около своего пациента — уставшая, сонная, но очень довольная результатом: жар спал, дыхание выровнялось, да и рана стала выглядеть заметно лучше. Перевязав предплечье мужчины свежими бинтами, найденными в громоздкой аптечке в ванной, девушка поспешно спрятала медикаменты обратно в косметичку.