Тень одиночества
Шрифт:
– А почему бы и нет?! Давно не ездила с шиком. Я принимаю Ваше предложение, только без всяких там! И мне наверно надо душу отвести.
Мужчина, принимая ее игру, играя блеском глаз, выпалил:
– Душу отвести? Так серо живете? Что своей бедолаге душе не даете «выхода». Он открыл дверцу, галантно предлагая: – Плиз, Мадам! Прошу, садитесь, не укушу.
Она тут, же без промедлений села на переднее место, скороговоркой произнесла:
– Меня, между прочим Ириной зовут. А вас? Мужчина с улыбкой ей ответил:
– А меня, как не банально звучит, Вадим! Бегло посмотрев на нее, добавил: – Друзья и близкие, зовут проще, Вадик! Заглядывая ей в глаза, с иронией спросил: – Устраивает?
На что,
– Тогда едем вперед, товарищ Вадик!
Вадим, уже, как знакомой предложил:
– А может, свернем и до Парижа? В таких дебрях, на проселочной дороге, на перекрестке судьбы, вдруг встретить, такую, как Вы, Мадам! Едем! Нырнем из России, познав глубины провинции, да, в Столицу или до Парижа, по накатанной, да с ветерком.
Ирина молча сидела в машине, уверенно без страха.
Дорога мелькала огнями. Маленький переход из города в пригород.
От Вадима, как ей казалось, совсем не исходила негативная энергетика. Наоборот! Он воплощал само спокойствие.
Город остался позади. 3 км проехали молниеносно. Вывеска улочки, даже как – то напугала обоих. Ирина попросила остановиться.
Она, выходя из машины с грустью сказала:
– Ну, что, ж! Я, уже дома. Второй дом справа – мой. В гости не приглашаю. Живу не одна, да и далеко не Версаль, так что, простите, Вадик. До свидания! У нас даже не «Мини Рублевка». А Вы съезжайте с этой дороги немного в сторону. Она показала направление. Там есть указатель. До Москвы 100 км. «Рублевка» покажется быстрее, чем Вам кажется. Заодно и сделаете переоценку ценностей: блеск и нищета. Я тоже этим занимаюсь, выезжая в центр города, найти себя в городе, ответить на вопрос: Кто я? С усмешкой добавила: – Я совсем потерялась в этом мире. Не могу найти себя в этом коме нищеты и богатства, в хаосе событий. Короче – ни то, ни сё! Нагнувшись, заглянув в салон машины, с интересом вглядываясь ему в глаза, с любопытством спросила:
– А Вы, знаете, кто Вы?
Вадим онемел, изумленно всматриваясь в диковинку, девчонку красавицу, да, еще с мозгами, выйдя из машины, все, же с уверенностью ответил:
– Конечно! Я пока, еще не терялся. Я немного бизнесмен, к тому, же удачливый! Как говорится. Моя система «Я» – рабочая. Блистаю. Замыканий не было.
– Вы меня снимаете? Дерзко спросила Ирина.
Вадим, даже отшатнулся назад, в замешательстве заверяя:
– Нет, что Вы, Мадам! Абсолютно – нет!
– Что денег нет? Дерзко съязвила Ирина. Приняв вызов, Вадим сказал:
– Денег?! Представьте себе, пока, еще хватает. Отпарировал: – Вам нужны деньги? Может, чем помогу?
Ирина, тихо вздохнув, махнув рукой, убегая, на ходу крикнула:
– Да куда, уж нам!? Катитесь-ка, лучше, к Вашей жене!
– Я не женат! Я в гости к другу еду! – крикнул ей вдогонку Вадим.
Ее след простыл, словно дымка тумана в солнечный день. Яркий свет фар сжег лучом «прекрасное видение»…
Ирина влетела в прихожую, боясь ненароком разбудить родителей.
Мысли ее направляли немного понежиться в грезах, в том недавнем свидании: Он и она!
Она сняла туфли, переобулась в мягкие тапочки, сердце екало, душа порхала, как «ночная бабочка». Неужели! Это свидание не случайное?!
Из комнаты донеся голос матери, она сонно вопросительно прокричала:
– Ириш, ты? Что, ни как кавалер подбросил? «Крутой», наверное?! Издалека видно по заду машины. Не иначе «BMW». – Да ладно тебе, мам. Одни кавалеры на уме. – Она, для от мазки, немного сконфужено сказала: – Так! Один незнакомец, успевший стать знакомым, подвез, попросил дорогу показать. Ну, вот я и скомбинировала: удовольствие и одолжение до наших «Петушков».
Чтобы, как-то заполнить вакуум в доме, общаясь наедине с матерью, доверительно с задором сказала:
– Приятный! Между –
– Ну, ты и дура! Нет, чтобы себе оторвать мужика, так выпускаешь его на большую дорогу. Выкрикнула мать, немного раздосадовано.
С нарастающим упреком, крикнула:
– Не надоело на моей толстой шее сидеть? Не как, уж за четверть века перевалило…
Пыхтя в занудстве, – В НАШИХ ВЫСЕЛКАХ ухажёров нет: не приличных, не плохих. Догулялась, домечталась. Мать с отцом порадовать не хочешь.
Выглядывая из двери, стоя босая в сорочке, не чесанная, прикрывая ладонью рот от зевоты, продолжая нудеть сказала:
– Отец мыкается по дорогам, катается на своих «крокодилах». Рейс за рейсом! Чтобы у тебя все было, как у людей, да не просто людей, а как у богатых. Чтоб и одета была. Как не как растила красавицей. Не уже, ли так трудно мужика урвать? Вздыхая, стараясь быть строгой, не сдержавшись, чтобы не поучать, продолжила: – Я в бытность ими раскидывалась, как стоптанными туфлями. Походила – дай другой поносить! Из Москвы и Ленинграда ко мне, как на мёд – ухажеры наезжали. Сватались. Тогда и в помыслах не было – ночку переспать и смыться. На предмет секса, вообще никто вслух не обговаривал, жили другими ценностями. Честь с молодости блюли – все, в том числе и я. Ну, там посидели в палисаднике, в парке: жим– жим, поцелуйчики, если попроще отношения, то семки поклевали, да и разбежались. Душа летала от впечатлений. И женихи клеились порядочные: комсомольцы, «орлы». Студенты, курсанты! Помнится, любила парней в военной форме! Она перевела в шутку: – Ать – два! С улыбкой добавила: – Вот поэтому и отец кобенился, ревновал к военным. Прикладывая руку к щеке, откровенничая: – Слабость до них у меня! Запах от них исходил настоящий, мужской. Вот – так! Нравились одни, а замуж пошла за того, кто меня любит, а не я. Смотря на дочь, констатируя: – Такая, ж как ты дуреха была! Выбирала: один-другой, да потом, смотрю, все мои девки нянчат детей, а я хожу им завидую. Вот и подвернулся отец – позвал замуж, я и пошла в дочки с матерью играть, да «жениха – невесту». Мать зудела: – Замуж пора! Вот я и угодила ей, выскочила за отца твоего замуж. Заверяя: – Любил, не жалуюсь. Нежный, ласковый. В адрес отца с укором: – Наверное, я все, ж не первая у него была, как не как у подружки увела. Зарабатывал много, подарки дарил, с цветами, регулярно, приходил. Я боялась, что не ровня ему буду, мать-то и отец его, как не как, а из Москвы. Он сам – гл. инженер на заводе, а сама – то, маман, была из бухгалтеров. В УНИВЕРСАМЕ работала, так что вкусно и сладко ели, пили, в дефицитах ходили.
Та все в дом таскала, заботилась о сыночке. С кривой усмешкой, добавила: – Меня терпеть не могла. Они – аристократы, не дорезанные в 1917 году. Но, а я, кто такая?! Босячка.
Ирина стояла, как на расстреле, боясь сделать шаг вправо или влево. Это она слышала, практически раз в месяц. Любимый аргумент матери! Хватаясь за голову, Ирина зло выкрикнула:
– Надоела! Я уезжаю опять в Москву! Мать стояла, как вкопанная, задыхаясь, хватая воздух ртом. Зло, посмотрев на дочь, та рявкнула:
– Не благодарная! Езжай, вертихвостка, там тебя заждались! Развернувшись, вошла в комнату. С грохотом закрыв за собой дверь.
Ирина обессилено присела на корточки перед дверью и тихо заплакала, закрывая руками рот, чтобы не разбудить отца.
СЕГОДНЯ
Ирину пробил озноб. Вот такие шаги были к взрослой жизни. Возможно, тогда с ней пошутила судьба и развела мосты между нею и Вадимом. Значит не судьба! А где она эта судьба? Сколько их судеб?
Она прикрыла глаза, кутаясь в дымку прошлого…