Тень от башни
Шрифт:
Его стала мучить жажда. Солнце сделало плащ совершенно невыносимым, и Саша снял его и накинул на голову, чтобы не выкипел… — остаток мозгов, съехидничал чёртик. Хотелось пить, есть и спрятаться в тень, но оазисов не было видно — даже заправок. Движимый будто и не своей волей, Саша шагал вперёд, как японская кибернетическая игрушка, и к вечеру достиг старых холмов — очень сухих, но живых.
Здесь уже жили люди. Незадолго до заката он миновал большое виноградное хозяйство — увитый лозами плетень тянулся несколько миль. За ним склон за склоном легла упорядоченная роща. Виноградник поили по трубам, и Саша клюнул первую попавшуюся острием меча, присел и вдоволь напился хлещущей в воздух, сверкающей в оранжевых лучах воды, холодной, чистой, из глубоких скважин. Чуть дальше в углублении холма стоял коттедж виноградаря, старый дом мирного деревенского вида — земля будто бы специально прогнулась, чтобы человек свил себе в этом месте
Саша отправился дальше. К закату он вышел на серпантин. Слева, как в старых легендах, высился склон, крошащаяся осадочная порода; направо в колючие пыльные заросли шёл обрыв, уже слегка смазанный темнотой. Она сочилась повсюду с восточного края небес, как чёрная краска в полном стакане. Мир был зеленовато-бур. Идти пешком надоело, и Саша просигналил одинокой машине.
Светло-серый фольксваген проехал чуть дальше и затормозил. Старая, очевидно любовно лелеемая машина. Саша побрёл к ней, подгребая ногу. Зная, на что бывает похожа его улыбка, он даже не пытался притвориться дружелюбным, а вместо этого впустил в выражение лица боль. Пожилой испанец за рулём опустил окно, крутя старомодную ручку.
— Hola! [12] — сказал испанец и ещё что-то добавил, Саша не понял. Водитель был седой, в очках, доверчивый и внимательный.
— Help me, — сказал Саша. — No hablo espanol. I got lost from my bus, please help me… [13]
Он остановился, оперся рукой на машину, второй показал на ногу и жестами попросил его выйти, повторяя всё те же фразы. Испанец, кажется, понял и указал ему на заднее сиденье. Саша покачал головой:
— Come out, por favor. I am hurt — help me — please… [14]
12
«Hola!» — «Привет!» (исп.)
13
«Help me. No hablo espanol. I got lost from my bus, please help me…» — «Помогите мне. (англ.) Я не говорю по-испански. (исп.) Я отстал от автобуса, пожалуйста, помогите мне… (англ.)»
14
«Come out, por favor. I am hurt — help me — please…» — «Выйдите (англ.), пожалуйста (исп.). Я ранен — помогите мне — прошу…»
Мгновение поколебавшись, водитель вылез. Ещё один малорослик. Саша улыбнулся ему, чувствуя искреннюю благодарность, вынул из кармана спящий меч и поднёс его к правому глазу этого типа.
— Look. [15]
Испанец уставился в поперечное сечение рукояти. Саша выдвинул лезвие и проткнул ему голову, словно спелую дыню. Меч вошёл над оправой очков в глазницу. Водитель умер мгновенно, чуть задрожав, с конвульсивно расширившимся зрачком. Саша взял мертвеца за шиворот, перетащил за фольксваген и сбросил вниз по откосу. Отряхнул с лезвия кровь. Меч повиновался, как тренированный мускул — лучше — и Саша допустил мысль, что утром всё-таки сложил его во сне, сам того не заметив. Спрятав оружие, он посмотрел на труп, готовясь спуститься вниз и спрятать его как следует, если надо — но мёртвый лёг в кустарник хорошо, с дороги, не всматриваясь, не увидишь. Ключ был в зажигании. Саша бросил плащ на второе сидение, сел за руль и поехал вдоль побережья куда Бог пошлёт.
15
«Look» — «Смотрите» (англ.).
В Льорет де Мар повсюду плескались полотнища ярких тканей. Магазины, по-видимому, решили выставить весь свой товар на
Потом они пошли по пляжу к замку на скале. Герман волок сумку и чемодан, ноги вязли в песке. Вся эта поездка с её опасностями казалась безумной, она сводила охрану к дурацкой шутке, но воевода Арсеньев не возразил. Должно быть, он знал — видел своим вторым зрением — что Надя благополучно вернётся в Москву. Во всяком случае, дело не пострадает, а что же главное, если не это?.. Вечер был тёплый, мягкий. Герман уселся на чемодан, наблюдая очами камер пляжную полосу и подходы, а собственными глазами смотрел, как купается Надя. Картина врезалась в память, как фотография или кадр: девушка в море, в чёрном бикини, в воде по пояс — белая кожа, волосы от воды черны; волны колышут девичий стан, идут валами к берегу — неудержимая мирная бирюза — затопят ведьму по шею и опадут, уходя, обнажая сливочный верх груди, впадинку над животом… Умом Герман знал, что ведьма красива, но для него она представляла собой строптивый объект, который надо было защищать.
— Герман!.. Иди сюда!..
Она, улыбаясь, звала его в море. Но он, конечно же, не пошёл и впоследствии вспоминал слова отдельно от голоса, как электронную информацию, а сцена с украинской Афродитой в испанском море была немой.
В воду он прыгнул, когда она, плывя, вдруг схватилась за локоть. Поднял столп брызг.
— Меня укусила медуза!..
В воде рядом с Надей ничего не было, камеры тоже не били тревогу, но Герман всё-таки подхватил её на руки, вынес прочь.
— Это всего лишь медуза, Герман.
Он прочитал об этих медузах, готовясь к поездке, и знал, что их ожоги безвредны. Опять пронесло.
— Я случайно её задела, — Надя рассмотрела свой локоть, пожала плечами и вернулась в воду.
Герман сох, сидя на чемодане.
На закате они оставили вещи в хранении и гуляли по пляжу, не спеша покидать это по-своему красивое место — живую песочную желтизну скал с кактусами и корявыми деревцами, темнеющую бирюзу водной чаши, что отделяла Европу от Африки; выше — полуразрушенный спящий замок. Надя поглядывала на расцветающий на руке оттиск медузьего тела. Случайное существо проступило припухшим пятном на коже — кривой красный трезубец, якорь. Как будто эта страна хотела отметить ведьму, пришвартовать её к себе через ожог.
Надя остановила какую-то молодую испанку и молча показала ей локоть. Женщина указала вверх, на скалу, где виднелась белая доска с красным крестом.
— Gracias [16] , - сказала ведьма.
Они поднялись по базальтовым ступеням к дощатой хижине. Халупка оказалась санэпидемстанцией.
— Please keep this on for a couple of days [17] , - сказал санитар, привычно покрыв силуэт медузы какой-то мазью и заклеив пластырем. Не считая персонала в аэропорту, это был первый встреченный ими испанец, который говорил по-английски.
16
«Gracias» — «спасибо» (исп.)
17
«Please keep this on for a couple of days» — «Пожалуйста, не снимайте это пару дней» (англ.)
Магазин походил на завешенную гобеленами пещеру Аладдина — повсюду цветные полотна, полотнища, полотенца от пола до потолка. Раньше это место явно было складом. Надя взяла с вертушки у самого входа книгу — Дэвид Моррелл, «Black Evening» — и пошла искать кассу в полотняном лабиринте. За книжным уголком открылась ниша с пластиковыми статуэтками вампиров, зомби, орков, эльфов и прочей фэнтэзийной нечисти — а на стене над нею была башня Посейдона.
Надя остановилась посмотреть, Герман тоже. В таком размере, в нише будто алтаря картина била наповал — Средиземное море на ней расступилось, высохло или ушло, башня встала из мёртвого дна. Она вобрала в себя всю жизнь моря, от гладких кругляшей и раковин до крабов, водорослей и рыб. Окаменевшие и парадоксально живые, они составляли подножие воли бога. Хозяин древнего моря сидел — нет, рос — из вершины, чёрного трона, гранита, узнаваемый сходу, хоть никогда и не виданный человеком — янтарный взор, лик, скрытый покрывалом вод. Башня ступала из подёрнувшего всё тумана, будто бы родилась в другом месте и шла, брела из своих измерений в срединный мир, чтобы обрушить на смертных Волну.