Тень правды
Шрифт:
Слишком уж много странных вещей произошло за последние сутки. Сначала вся эта ситуация с судом, потом появление Полкана вместо сознания Евгения, и в завершение всей этой картины — безумная резня, которую затеяли сектанты. Вопросов у меня уйма, но до сих пор нет ни одного ответа.
От мыслей меня отвлёк громкий вдох, сделанный Евгением. Или Полканом. Тут уже чёрт разберёт, кто из них двоих сейчас управляет телом.
— Роман Васильевич! — прокричал я. — Начинаем!
— Что мне нужно делать? — растерянно спросил Кастрицын.
— Поделитесь со мной своей маной, я поддержу поврежденные
Но их я до сих пор не изобрёл. А следовало бы. Теперь я вижу, на что стоит сделать акцент в следующий раз. Гемостатики не только простым лекарям пригодятся, но и военным. Думаю, они с радостью купят у нас эти препараты, поскольку те будут играть на фронте первостепенную роль, как и антибиотики.
Главное правильно разъяснить им, как и в какой дозировке можно использовать этот препарат. Иначе по ошибке военные могут не спасти пациента, а наоборот, убить его.
К примеру, при кровотечении ему введут гемостатик, но сильно превысят дозировку. Тогда это может привести к образованию тромбов. А уж если образуется эмбол — тромб, способный путешествовать по кровеносным сосудам — тогда ситуация запросто может закончиться плачевным исходом. Инсультом или тромбоэмболией лёгочной артерии. А последние два заболевания практически всегда либо делают человека инвалидом, либо убивают его.
— По моей команде, Роман Васильевич, начинайте использовать силу скрытых каналов на повреждённых венах. Просто сконцентрируйтесь на сосудистых стенках. А я то же самое сделаю с кровью, — пояснил я.
— Вы имеете ввиду «перелечивание»?! — удивился он. — Но ведь так мы можем его убить!
— Он в любом случае умрёт, если мы ему не поможем, — сказал я. — Придётся рискнуть, господин Кастрицын.
Я уже отметил для себя две полезные функции, на которые способно «перелечивание». Во-первых, с помощью него можно наносить урон в тех ситуациях, когда обратный виток не доступен мне из-за клятвы лекаря. Во-вторых, бывают случаи такие, как сейчас. Когда обычная лекарская магия ничего не может противопоставить болезнетворной силе. В данном случае, когда человека вылечить почти невозможно, «перелечивание» служит в качестве козыря. А если мы вдвоём вместе с Кастрицыным попытаемся дать бой гемофилии, думаю, у нас должно получиться.
Пока Роман Васильевич старательно заращивал сосудистую стенку, останавливая венозное кровотечение, я уже залатал все капилляры и принялся работать над свойствами самой крови.
И тут важно понимание заболевания. Ведь без понимания лекарская магия работать отказывается. Нельзя просто дать ей приказ: «Лечи кровь! Пусть кровотечение остановится!»
Нет. Приказ должен быть максимально конкретным. Главным оружием лекаря является не его магия, а его головной мозг. Его понимание патологических процессов.
Главным принципом гемофилии является отказ всех или некоторых компонентов свёртывающей системы крови образовывать тромб. Люди привыкли думать, будто тромб — это что-то плохое. Но вообще-то именно для этого тромбоциты и существуют, чтобы останавливать
К сожалению, наш организм гораздо сложнее, чем может показаться. Конкретно я, обучаясь в медицинском университете, пришёл в шок. Ведь работа нашего тела до ужаса сложна. Я бы сравнил все эти хитросплетения сигнальных веществ, клеток, тканей, органов и их систем с какой-нибудь сложной программой. Никогда не разбирался в компьютерах и программировании, но думаю, люди, которые занимаются этим профессионально, поняли бы моё сравнение.
Чтобы процесс свёртывания крови запустился, нужно чтобы двенадцать веществ провзаимодействовали между собой и привели к активации тромбоцитов. Только у больных гемофилией есть проблема. Некоторые факторы перестают работать из-за генетической поломки. И это, как правило, не излечимо.
В моём мире генная инженерия ещё не дошла до момента, когда появится возможность исправлять с помощью специальной аппаратуры поломки в хромосомах и генетическом материале. Здесь есть лекарская магия, которая способна на большее, но что-то мне подсказывает, будто и магия не сможет забраться в гены. Их уже ничем не исправить. Если человек родился с болезнью или приобрёл болезнь из-за мутации, как Евгений Балашов, вернуть всё на свои места уже не выйдет.
Если мы спасём Евгения, ему придётся внимательно следить за собой. Не допускать никаких ранений. Даже кровотечение из дёсен, геморроидальные узлы или содранный заусенец могут привести к неприятным последствиям.
Пока Кастрицын сдерживал по моему приказу сосудистую стенку, я буквально спаивал края раны, как сварщик, вот только пользовался при этом не паяльником, а клетками крови. Активированные тромбоциты, которые тут же встроились в стенку вены, начали перекрывать рану.
— Я больше не могу, Алексей Александрович, — простонал Кастрицын. — Сил почти не осталось. Ещё немного — и я сдамся.
— А больше и не надо, — сказал я и отступил от Евгения. — Я как раз закончил. Мы справились.
Стоит отметить, магии у нас было по нулям. «Перелечивание» очень прожорливо. Мы с Кастрицыным растратили последние крупицы, которые у нас остались после схватки с последователями Чернобога.
— У нас получилось? Он теперь будет жить? — спросил Кастрицын.
— Да, если будет аккуратен, — ответил я.
— Аккуратен? Ха-ха! — рассмеялся Роман Васильевич. — О какой аккуратности может идти речь? Он — настоящий воин. Израненный, ослабевший, он всё-таки накинулся на одного из сектантов и зубами вырвал нам победу! Вы ведь это видели? Я, если честно, впервые узрел, как человек до смерти загрызает другого человека.
Да уж, есть чем гордиться. Хорошо, что это картину увидело не так уж много людей. Только я, Кастрицын и Углов. Последний — крайне нежелательный свидетель, но мне кажется, что он не придал этому особого значения.
Не хотелось бы, чтобы Евгения Балашова считали зверем в теле человека только из-за каких-то слухов.
Хотя чего уж тут скрывать, он именно зверем пока что и является. Чёртов Полкан отказывается подчиняться. Собака есть собака. Её повиновения можно достигнуть только посредством дрессировки.